Южная эпопея Слишком многое в ней осталось для нас неизвестным НУРАНИ, "Эхо"
Зимой 1942 года шаху Ирана Мохаммеду Реза Пехлеви, в обмен на подписание союзного договора с СССР и Великобританией, удалось не только получить гарантии сохранения территориальной целостности Ирана, но и добиться их выполнения на практике, в частности, отзыва из Тебриза миссии Азиза Алиева. по сути дела, готовившей присоединение к СССР Южного Азербайджана. Однако страны коалиции, включая СССР, сохраняли военное присутствие в Иране, не говоря уже о политическом влиянии. Оно, судя по приведенным Дж.Гасанлы фактам и документам, значительно превосходило все мыслимые пределы.
"Колония де-факто" Для большинства людей представление о роли и участии Ирана во второй мировой войне ограничивается тем, что здесь в 1943 году состоялась встреча "Большой тройки" - Сталина, Рузвельта и Черчилля. Не так много народу знает, что по Трансиранской железной дороге доставлялись военные грузы, прежде всего знаменитый "лендлиз". И формальным поводом для военного присутствия стран коалиции в Иране была именно охрана военных грузов. Однако "мешочно-вагонными проблемами" союзники в Ираке не ограничивались - в этой стране разворачивалась беспрецедентная борьба за влияние. 9 марта 1942 года, вскоре после подписания союзного договора между Лондоном, Москвой и Тегераном, в Иране приходит к власти правительство Мирзы Али хана Сохейли. Как казалось новому премьеру, направление политического ветра он угадал безошибочно. Он подписал финансовый договор с Великобританией, провел через меджлис закон о преследовании лиц, пропагандирующих сближение с осью Берлин - Рим - Токио... Однако 3 мая 1942 года право лендлиза на Иран распространяют США. И уже 9 августа у власти оказывается новое правительство страны во главе с Кавамом эс-Салтанэ, который тут же декларирует готовность сблизиться с США и для начала приглашает в Иран американскую финансовую миссию во главе с Артуром Милско. В октябре того же 1942 года в Иран прибывают две военные миссии США, а советником правительства становится гражданин США Шеридан. Позже, в 1944 году, уже Москва добьется от властей Ирана смещения с поста губернатора одной из южно-азербайджанских провинций Фахима аль-Мулька и назначения на этот пост Г.Мугаддама, но очень скоро британские дипломаты заменяют его на Ахмеди... "Иран был не столько участником, сколько пассивным объектом мировых событий, - писал в своих мемуарах Леонид Шебаршин, руководивший работой советской разведки в Тегеране уже после исламской революции... - Иран никем не завоевывался в открытом бою. Он был настолько обескровлен хроническими внутренними смутами, что иностранцы были здесь полными хозяевами. Иран был колонией де-факто". И нет сомнений, что интересовала союзников в Иране прежде всего нефть.
"Нефтяная игра" По мнению специалистов, "нефтяной фактор" сыграл ведущую роль уже в победе Антанты еще в первой мировой. В годы второй мировой войны, с ее решающей ролью танков и авиации, роль нефти многократно возросла. Строго говоря, роль Ирана в "нефтяной игре" обозначилась, уже когда именно по его территории войска США и Великобритании собирались прорываться на Южный Кавказ, если возникнет реальная угроза захвата бакинских нефтепромыслов Германией. Тем не менее настоящая "нефтяная война" развернется в Иране только в 1944 году.
"Размышления Иранханум" 19 июля 1944 года тегеранский юмористический журнал "Тоуфик", который, по отзывам большинства, находился под контролем СССР, опубликовал статью "Горе от нефти": мол, некая Иранханум запаслась несколькими банками нефти, когда окружающие испытывают с ней серьезные трудности. Два соседа по обе стороны от нее зарятся на это богатство: один богатый и надменный, другой бедный, простой и прямой. А тут еще появился третий богатый конкурент с другого этажа... Дай Бог, чтобы Иранханум сумела спасти свою жизнь в этой борьбе. Как пишет в своей книге профессор Гасанлы, посол СССР в Тегеране А.Смирнов еще в 1943 году обратился к первому секретарю ЦК КП Азербайджана Мир Джафару Багирову с просьбой прислать специалистов для ведения в Иране нефтеразведки. Вскоре в Иран под видом военных инженеров были направлены главный геолог Геолого-разведывательного управления Азнефти А.Н.Корнеев и сотрудник этого управления И.Г.Гасанов. Первые же поиски привели к сенсационным результатам: запасы углеводородов в Иранском Азербайджане, Гиляне, Мазендеране, Астарабаде, Северном Хорасане не уступают нефтяным полям Южного Ирана, подконтрольным Великобритании. Одновременно в Тегеран прибыл представитель американской "Стандарт Ойл Компани" - он обсуждал в Иране вопросы нефтяной концессии в Белуджистане, на юге страны. В апреле 1944 года заместителем Артура Милспо становится Брейтон - представитель компании "Синклер". Переговоры в Тегеране вели представители "Американ Истерн Компани". Перелом наступил 12 июля 1944 года, когда полковник Левел, представитель правительства США и специалист по нефти, официально заявил, что отныне все переговоры о нефтяной концессии будут вестись от имени правительства США. Вскоре одним из экспертов оказывается сын бывшего президента США Гувера. Уже в июле того же 1944 года Тегеран и Вашингтон начинают конфиденциальные переговоры о нефтяной концессии. А уже осенью к аналогичным переговорам приступают представители Москвы, причем с весьма своеобразным "прицелом" - заведующему отделом Ближнего Востока Наркоминдел СССР было поручено подготовить сравнительный анализ конкурентоспособности советско-иранской нефтяной компании с англо-иранской нефтяной компанией. Сорок четвертый год был особым временем. СССР, Великобритания и США не просто оставались союзниками по антигитлеровской коалиции - именно в 1944 году был открыт "второй фронт" в Европе. У гитлеровской Германии не оставалось даже теоретических шансов на победу. Но в Москве, Лондоне, Вашингтоне думали о послевоенном мироустройстве, в том числе и о разделе "сфер влияния". В том числе и в нефтеносных регионах. Важнейшим из которых оставался Иран. А главным "инструментом" работы - те самые "подковерные интриги", лоббирование политических назначений, "продвижение" на важные государственные посты угодных фигур и стремление всеми силами добиться смещения неугодных, достигшие в Иране прямо-таки фантастических масштабов. Но у Москвы была в запасе еще и "азербайджанская карта".
"Азербайджанская карта" снова в игре После вывода из Ирана миссии Азиза Алиева пауза на южно-азербайджанском направлении продлилась недолго. Начиная уже с 1942 года в советских политических кулуарах вновь начинаются разговоры о том, что отзыв в Баку миссии Азиза Алиева, возможно, был ошибкой. СССР, используя уже имеющиеся "контакты", активно - и весьма успешно - лоббирует избрание лояльных депутатов на выборах в иранский меджлис в 1943 году. 6 марта 1944 года, когда "нефтяная борьба" в Иране накалилась до предела, южно-азербайджанский вопрос вновь обсуждает советское правительство. В числе прочего, как указыавает профессор Гасанлы, принято решение об увеличении числа этнических азербайджанцев среди членов советской миссии - а это и военные, и дипломаты, и гражданские специалисты, решено увеличить количество этнических азербайджанцев среди политработников, находящихся в контакте с местным населением, организовать издание армейской газеты на азербайджанском языке, которую следовало распространять и среди гражданского населения, создать в Тебризе издательство "Тебриз", где предполагалось издавать и произведения южно-азербайджанских писателей и поэтов, организовать гастроли Азербайджанского государственного драматического театра и концертной бригады... На сей раз СССР, похоже, строил долгосрочную стратегию. Так, в числе прочего, в Тебризе открылись школа-десятилетка с преподаванием на азербайджанском языке и ряд промышленных предприятий в Тебризе. Все это вызывало острейшее беспокойство в Тегеране. Политика многовекового персидского шовинизма, когда в Тебризе, Ардебиле, Мараге, Маку азербайджанский язык фактически был под запретом, не могли не привести к тому, что первые же попытки СССР основать в Тебризе обучение и книгоиздательство на азербайджанском языке вызвали небывалый отклик среди местного населения. В ноябре 1943 года было открыто Азербайджано-иранское общество культурных связей, которое возглавил Самед Вургун. Можно гадать, пытался ли СССР вновь, как и в 1941 году, использовать "южно-азербайджанский" фактор в качестве "разменной монеты" в политической игре, где главным "призом" была бы нефть, или же рассчитывал укрепиться на юге Азербайджана всерьез и надолго. Понятно, что чаяния азербайджанского народа, поверившего в исполнение мечты о воссоединении, волновали Москву в последнюю очередь, но потенциальные возможности использования "южно-азербайджанского фактора" переоценить было трудно. Это может показаться удивительным, но иранская пресса уже тогда рассуждала о "нефтяном потенциале" тех районов, основное население которых составляли тюрки, причем не только в Иране, но и в Ираке. Летом 1944 года газета "Демавенд" писала: "Беспорядки в Тебризе связаны с нефтяным вопросом. В Иранском Азербайджане, в областях Мосул и Кяркук, имеются богатые нефтяные залежи. Идеи пантюркизма и единого курдского государства тесно связаны с этими нефтеносными районами. Поэтому СССР, США, Британия и Турция имеют свой интерес в азербайджанском вопросе. Корни возникавших в прошлом армянского, айсорского, курдского вопросов также следует искать в нефтяной проблеме. Если бы не побуждения нефтяных компаний, очевидно, тюрки Азербайджана не выдвигали бы никаких требований". Плюс ко всему и влияние СССР в Иране, и его интересы не ограничивались Южным Азербайджаном, что и подтвердила история советско-иранских переговоров о получении концессии на "северную нефть".
"Северная нефть" Результаты геолого-разведочных работ, которые вели в Иране специалисты "Азнефти", в Москве и не думали класть "под сукно". 10 сентября 1944 года в Тегеран прибывает представительная советская делегация, которая начинает с премьер-министром Ирана Саидом переговоры о сдаче СССР в концессию месторождений на севере Ирана - в провинциях Семнан, Горган, Мазендеран, Гилян и Азербайджан. Первоначально, как указывает Гасанлы, премьер-министр обещал содействие, реакция прессы тоже была благожелательной. Так, газета "Растахиз" открыто советовала правительству: "...Если подходить к этому вопросу с точки зрения международной политики, то следует сделать вывод: поскольку мы отдали концессию на южную нефть Англии, то, вне сомнения, мы не можем обделить своего другого соседа. Нет никаких оснований отказывать северному соседу, а также и Америке".
Однако уже через два дня та же "Растахиз" публикует нечто противоположное: теперь она призывает правительство не подписывать нефтяных концессий, "закрыв глаза", и подождать, пока условия станут более благоприятными: "Мы не должны принимать решений, пока великие державы не прояснят своей политики, и не позволять, чтобы наша страна вновь превратилась в арену международного противостояния". "Ахтар" в статье под заголовком "Не упускайте из рук нашу нефть" считала предательством передачу нефтяных концессий иностранному государству, пока война еще не закончилась. Впрочем, скорее всего в Иране ждали не столько окончания войны, сколько вывода из Ирана иностранных войск. 2 октября судьбу "северной нефти" обсудило правительство Ирана. Но у премьер-министра не хватило духу заявить находившимся в стране членам иностранной делегации, что вопрос о нефтяной концессии отложен до конца войны. 5 октября в обсуждении участвуют уже и депутаты меджлиса, но всей дипломатической мудрости иранского правительства хватает ровно на то, чтобы не информировать об этом советскую делегацию.
Четкое "нет" от Саида члены делегации услышали только 11 октября. Причем, как указывали руководители "Азнефти" в своем отчете на имя М.Дж.Багирова, "в поведении правительства чувствовалось английское влияние. Английские агенты распускали слухи, что целью советского правительства является не получение концессии на нефть, а отчуждение северных провинций. Поэтому они советовали давать концессии не правительству (например советскому), а частным фирмам (например анлийским, американским)". Но битву за северную нефть СССР проигрывать не хотел. Советским дипломатическим военным и "специальным" структурам была дана команда способствовать падению кабинета Саида, тем более что его потенциальный преемник Ахмед Кавам уже успел заверить Москву, что если станет премьером, то удовлетворит предложения СССР. Прошение об отставке Саид вручил шаху через две недели после отъезда советской делегации. Одновременно Москва начала всеми способами накалять обстановку в Иране. Премьера подвергли бойкоту - все переговоры велись с его заместителями, отдельными министрами. Был резко ограничен вывоз продовольствия из Азербайджана в Тегеран, была прервана даже телеграфная связь с северными провинциями страны. Наконец, перед самым отъездом комиссии по улицам Тегерана проследовал маршем один из советских мотомеханизированных полков. Одновременно по городам Южного Азербайджана прокатилась волна митингов, участники которых требовали смещения Саида. Многотысячные демонстрации проходили и в Тегеране, причем уже 26 октября, в день отъезда советской делегации, в Тебризе иранские войска открыли огонь по демонстрантам - один человек погиб, трое были ранены.
Похороны погибшего превратились в еще более многолюдную манифестацию. 29 октября митингующие выходили на улицы уже с портретами Сталина. Участники многотысячных митингов (в Тегеране на улицы вышли 40 тысяч человек, в Резайе (Урмии) - 3 тысячи, в Мекшхеде - 6 тысяч, на следующий день в Ардебиле в митингах приняли участие 6 тысяч человек, в Сарабе - 6 тысяч, в Казвине - 3 тысячи) требовали не только отставки правительства, но и привлечения к суду Саида, а также высылки из Ирана лидера персидских националистов, бывшего премьер-министра страны Сеида Зияеддина. 9 ноября Саид вновь вручил шаху прошение об отставке. Новый кабинет министров во главе с Баятом Муртазаоглу, который, однако, предпочитал именоваться Сахамом эс-Султаном, был сформирован 25 ноября. Однако уже 2 декабря меджлис, где новое правительство располагало весьма прочными позициями, принял закон, запрещающий премьеру, членам кабинета и их заместителям в официальной или неофициальной форме вести переговоры о нефти - за его нарушение полагалось от 3 до 8 лет тюрьмы. Более того, излагая свою программу перед депутатами, новоиспеченный премьер вообще не затронул нефтяной вопрос.
В СССР, тем не менее, не сдавались. Сначала газета советского посольства "Дусте Иран" ("Друг Ирана"), а затем и ТАСС изложили официальную позицию Москвы: "Принятый меджлисом закон о концессиях ошибочен. Эта ошибка - результат давления таких врагов советско-иранской дружбы, как Саид и Сеид Зияеддин. Закон, запрещающий переговоры о концессиях, не учитывает реального положения дел в сфере концессий. Советское правительство считает, что меджлис должен пересмотреть свое решение и исправить эту ошибку". Сеид Зияеддин решил ответить на обвинения, попытавшись сыграть на возраставшей тревоге тегеранского истэблишмента в связи с вероятностью отторжения северных провинций Ирана, уже находившихся под контролем СССР:
"Если сегодня будет принят принцип, что северные районы Ирана должны считаться заповедной зоной советских границ, то завтра Тегеран и Исфаган будут считаться заповедной зоной северных районов, а послезавтра Фарс и Керман - заповедной зоной Тегерана и Исфагана, и вследствие этого иранец сможет свободно дышать только в безводных и безжизненных пустынях Аравийского полуострова, если его туда пустят, - писал он. - Сегодня, начиная от ворот Тегерана, во всех северных провинциях Ирана представители Красной Армии контролируют путешественников, а в некоторых местах, ссылаясь на то, что эти места оккупированы, даже не разрешают иранцам путешествовать по своей земле. Правительство Ирана не может по своему усмотрению послать в некоторые места войска для обеспечения безопасности и должно предварительно получить на это согласие посольства или командующих советскими войсками. Для командирования финансовых чиновников в Азербайджан, Хорасан и Гилян нужно сначала испросить из Москвы разрешения и пропуска".
Особое же возмущение Зияеддина вызвала критика принятого меджлисом закона о нефтяных концессиях: "Никто из иностранцев не компетентен оценивать утверждение меджлисом закона как ошибку. Только меджлис имеет полномочия принимать любые решения... Причем напоминают, что это решение остается в силе до тех пор, пока иностранные войска находятся в Иране". В полемику включилась газета "Правда": за подписью некоего И.Волина тут появилась статья "Провокатор Сеид Зия-эд-Дин без маски". Тем не менее в Москве испытывали в связи с активностью Сеида Зияеддина озабоченность. Вторая мировая близилась к концу, и уже через несколько недель или месяцев СССР мог лишиться формального повода для военного присутствия в Иране. Поддержать Сеида Зияеддина могли США и Великобртания. Во всяком случае иранская газета "Кешвар" даже предупреждала, что споры из-за нефтяной концессии могут развалить союз СССР, США и Великобритании, заменив его капиталистическим блоком против СССР.
13 февраля 1945 года руководитель политработников из Северного Азербайджана Гасан Гасанов направил М.Дж.Багирову 67-страничную справку, где писал: "Нашим руководящим работникам в Иране должно быть четко и ясно сказано, что мы должны оказать помощь азербайджанскому населению в деле освобождения его от векового гнета фарсов, чтобы в этом направлении вести всю работу. Весь ход исторического развития Ирана свидетельствует о том, что азербайджанский народ должен быть освобожден от фарсидского ига, так как иранское государство находится в состоянии упадка, накануне полного развала, и правительство его не в состоянии отстаивать свою самостоятельность и независимость". Борьба за контроль над Южным Азербайджаном вступила в решающую фазу.
(Окончание следует)