Путинская Россия
Несколько раз во время интервью изданию The New York Times на прошлой неделе Владимир Путин ставил знак морального равенства между своей Россией и Соединенными Штатами Джорджа Буша. Да, он привел своих старых товарищей по КГБ в Кремль; а что вы скажете о вашем собственном министерстве внутренней безопасности или о том факте, что Джордж Буш-старший возглавлял ЦРУ? А если говорить о действиях России в Чечне, то как повели бы себя американцы, если бы Ирак был в Техасе?
Лучшим выстрелом Путина было ироничное сравнение фарсовых выборов в Чечне со странными выборами в Калифорнии. В истинно кремлевском духе Путин подвел подо всем черту, припомнив старую российскую поговорку: нечего на зеркало пенять, коли рожа крива.
Большую часть этих заявлений по логике "посмотрите-на-себя" легко отклонить как рудимент советской пропаганды или как признак старой одержимости России померяться силами с Америкой. Путин, как проистекает из интервью, пока еще не до конца понимает западную демократию, и некоторые из его сравнений мажут мимо цели.
В одном случае - отвечая на вопрос о параллелях между советским поражением в Афганистане и проблемами США в Ираке - он лично предупреждает о сомнительности проведения исторических параллелей. И все же, когда Путин взывает к США, он делает это отнюдь не из пропагандистских соображений. К тому же, и это тревожит более всего, он не всегда не прав.
Как ни печально, Америка, и особенно Америка после 11 сентября, более не воспринимается ни в России, ни во многих других частях света как образец гражданских, предпринимательских или моральных добродетелей. ГУЛАГ Гуантанамо, почти оруэлловский "Патриотический акт", откровения корыстолюбивых руководителей, самонадеянный отказ администрации прислушиваться к каким бы то ни было советам и предупреждениям относительно Ирака - все это во многом запятнало имидж Америки на мировой арене и послужило на пользу многим зарубежным политикам и олигархам для прикрытия их собственной агрессивной и коррумпированной деятельности.
Путин не судит и даже не критикует. Фактически он, опираясь на свое прошлое лояльного агента имперской супердержавы, кажется, сочувствует плачевному состоянию, в которое загнали себя Соединенные Штаты. К примеру, по поводу размолвки с Европой он советует администрации проявлять как можно меньше эмоций.
Он не разочарован Соединенными Штатами: разочарование, подчеркнул он во время другого появления перед публикой, это не для нас, а для молодого новобрачного, который обнаруживает, что его невеста беднее, чем он думал. Мы просто работаем, объявляет он. В этом свете его постоянные обращения к Америке зачастую кажутся попытками указать: учитывая наличие у США собственных проблем, американцы могли бы проявить большее понимание в отношении России.
Ни разу Путин не высказывает сожаления или раскаяния относительно советского прошлого - России как государства или своего собственного. В то же время он не строит иллюзий по поводу стесненного материального положения россиян на данном этапе, едва оперяющейся демократии или снизившейся роли России на мировой арене.
Ничто из этого: ни провалы Америки, ни слабость России, ни прагматизм Путина - естественно, не ставит российского президента вне критики, особенно за агонию, которую они навязывают Чечне, и за кандалы, в которые Путин заковал СМИ. И поскольку важнейшей "контрольной точкой" для России остаются США, очень важно четко дать понять Путину и миру: американцы не смирятся с тем негативом, который они видят в зеркале.
International Herald Tribune