1 мая 2005
РОССИЯ БОЛЬНА РОССИЕЙ
30 апреля 2005
РОССИЯ БОЛЬНА РОССИЕЙ
Zerkalo.az
Теоретически болезнь неизлечима
На днях в столице РФ прошла любопытная конференция, инициированная дипломатической академией министерства иностранных дел Российской Федерации. Тема конференции весьма интригующая: "Смена элит и выборы в странах СНГ и Балтии". На конференции от Азербайджана с докладом выступил доктор политических наук, директор Института прав человека при НАНА АР Ровшан Мустафаев.
Уважаемые дамы и господа!
Буду откровенен: получив приглашение на участие в нынешнем форуме, удивился - не скрою, не ожидал, что в столице России состоится обсуждение столь откровенной темы, изначально проигрышной для самой России. Во всяком случае, для той России, к которой мы привыкли. Впрочем, наверное, что-то серьезное произошло в схеме внешнеполитической российской линии, если невольно вспоминается еврейский анекдот: "Сара, кому ты веришь: мне или своим глазам?" Так вот, обозревая и осмысливая тот системный кризис российской политтехнологии, рецепты которой на протяжении долгих лет навязчиво внедрялись в лоно политической конъюнктуры стран ближнего зарубежья, эксперты не медлили с диагнозом: "Россия больна Россией". Но сегодня, смею надеяться, что что-то, наверное, все-таки произошло и стало радикально меняться, отбрасывая прежние идеологические стереотипы, даже на уровне физиономистики свидетельствующие о традиционном российском поиске вассалов и вообще имперской философии поиска вассализма. К чему привела эта псевдополиттехнология, ненавязчиво постараюсь проанализировать на примере Азербайджана. Как известно, в начале 90-х годов прошлого столетия Азербайджан, обретя независимость, стал активно осуществлять проекты выбора альтернативных коммуникационных линий, подчас крайне дорогостоящих, и модернизации под них всей экономической инфраструктуры, рискуя спроецировать социальные взрывы. Но Азербайджан пошел на это. Специально выделю тот факт, что кропотливая работа проходила на фоне имеющихся в наличии и созданных в советское время устойчивых коммуникаций, способных служить надежным коридором не только транзитного маршрута Север-Юг, но и иных направлений. И, тем не менее. Другой пример: в России, как известно, проживает достаточно разветвленная азербайджанская община, имеющая тесные контакты с республикой. Именно из ее кармана обеспечивается часть семей азербайджанских гастербайтеров, общая сумма поступлений которых составляет, по разным оценкам, как минимум, до 2 млрд. долл. США в год. Но и этот, вполне заманчивый, причем естественно сложившийся бизнес-проект, не срабатывает в контексте идеологии интеграционных связей Азербайджана с Россией.
Я не случайно говорю об идеологии. В ней и вся причина: форма не та, совершенно не та, если российскими политтехнологическими группами экономика, как реальность, вообще не рассматривается в качестве аргумента новоевропейской идеи. Впрочем, об этом несколько позднее. А пока о том, почему Россия необратимо проигрывает во всем пространстве СНГ, причем проигрывает даже там, где выигрыш ее был очевиден. В основе кризиса тезис - логику реальности - сокрушает антилогика политтехнологов. Имперско-инерциозный поиск в среде новых стран региональных вассалов, создание сети из одиозных, подчас коррумпированных чиновников, определяющих тактическое решение кадровой, гуманитарной и приватизационной политики на местах, - таковы блеклые черты изжившего себя российско-монгольского владычества на теле нового времени и нового сообщества. Поэтому я вижу тождество между странами - российскими региональными сателлитами - и той всеобщей сетью пророссийских чиновников в независимых странах, где им еще не удалось прибрать высшие рычаги власти. В этом смысле конфликт, а точнее, конфликтность, выступает как естественное столкновение между нормальным, логичным и анормальным, опирающимся на антилогику: будь то конфликт в Нагорном Карабахе, в Чечне или Абхазии или противостояние между оппозицией и властью, и в самой власти также. На деле ларчик открывается просто: идет борьба против засилья вассалов и любое социальное действо в этом русле - борьба за освобождение оккупированных земель или борьба с коррумпированным чиновничеством - неминуемо облачается в форму антиноменклатурных, а стало быть, антироссийских, революций. Итак, поясню.
Как я уже отмечал, даже на уровне простейших методов физиономистики можно определить российских поклонодателей, нашедших место в высших эшелонах власти и оппозиции стран СНГ. Сленг брежневских времен, как позорная печать, на всем рукотворном ими. И еще: заискивание и генетическая робость перед всем и каждым, кто в их понимании иллюстрирует мессианство внешнеполитического курса имперского традиционализма. Россия, хотелось бы верить, способна измениться, но созданные ее политическим поиском вассалы - страны, сеть высокопоставленных чиновников - будут настойчиво требовать от России прежнего, советского образа, а именно, своей среды, где можно свободно хмурить псевдонаучные брови и заискивать во имя пришествия безвозвратно ушедших времен. Фактор заискивания, как методологию философии поиска вассализма, еще в 60-е годы прошлого века озвучил поэт Евтушенко: "Мне кажется, что наше заискивание в Волге крокодила породило". Вспоминаю об этом не случайно, поскольку именно на таких региональных монстров опирается чернопиарная российская политтехнология. Таков тот самый образ, который выпестовала российская политтехнологическая мысль в странах ближнего зарубежья. Но насколько удачным выбором было для самой России делать ставку на такого рода страны и такого рода агентов своего влияния, которые подобно маятнику, в начале 90-х годов метнулись из стороны в сторону, затем, обнаружив некий момент сбалансированного покачивания, из всех раскрывшихся на постсоветском пространстве творческих возможностей для политического выбора, занялись реализаций мини-сталинских планов, пытаясь обратить контрпродуктивные настроения в собственный административный и финансовый ресурс. Но Россия поддерживает этот процесс, хотя дело порой доходит до абсурда: не желая идти даже на переговоры с лидерами чеченского сепаратизма, российская политтехнология активно и откровенно превозносит своего регионального вассала на нижнем Кавказе - Армению, оккупировавшую часть территории суверенного Азербайджана и являющуюся главным источником распространения регионального сепаратизма и терроризма. При этом закрываются глаза даже на то, что для самой же России, а именно, в понимании и осмыслении логики вещей, как единого образа мироощущения, - Чечня и Карабах по сути явления одного порядка! Это уже не двойной стандарт, а стремление высокочинных агентов влияния, как особого фактора российской политтехнологии, к созданию схем по раздвоению личности в нормальных, не похожих на них людях. И это конфликт уже внутренний, а потому более опасный. Я прекрасно понимаю, что современная российская политтехнология - понятие многомерное и даже многоцеховое, и относится к явлениям неинституционального порядка. Но что бы мы с вами ни говорили, если в основу некоего общественно важного действа положена не идея права, а духовная идея (народная, соборная, коммунистическая и т.д.), то в политической плоскости мы обязательно получаем сенаты и советы. Поиск холизма сельских сходов идет по всему постсоветскому пространству, и главным идеологом этого трагикомического шествия по-прежнему выступает российская политтехнология.
Сегодняшний форум я склонен оценивать как движение к прорыву - технологическому, инновационному, гуманитарному. И с большим уважением относясь к своим друзьям - организаторам конференции, понимая, как непросто было переломить ситуацию в извечной борьбе между ксенофобией и западничеством, хочу предложить некоторые свои размышления, проецированные как азербайджанский взгляд. Система власти в независимом Азербайджане совершила по-своему уникальный путь. Раньше, чем у соседей, здесь окончилась эпоха советского наместничества, власть фрагментировалась, а затем была собрана в том виде, как это представлял выдающийся политик, а в случае с сегодняшним докладом - опытный менеджер Гейдар Алиев. С этого времени, времени обретения истинной государственной независимости, прошло более десяти лет, появились новые представления о месте и роли Азербайджана в пространстве современного мира. И нынешний президент, получив в свои руки управление страной, старается поддерживать импульсы процесса становления Азербайджана в ряду развитых государств мира. Придерживаться своих политических корней - значит следовать прежнему базовому стандарту, вот та политика, которую проводит Ильхам Алиев, это не так просто, как может показаться на первый взгляд: вся управленческая ответственность в то время лежала исключительно на плечах Гейдара Алиева. Тот этап политической истории имел свою предысторию. Но и в нынешнем политическом контексте эта политика далеко не случайна. Давайте взглянем на Азербайджан в контексте глобальных изменений, которые происходили с мировым сообществом в последние десятилетия, готовя мир к новому раскладу сил. Мы, как и другие народы советской Евразии, не были подготовлены к трансформациям, и в результате этот процесс обернулся для нас своей негативной стороной: неспособность сразу воспринять новые стандарты и ценности и, как следствие, развал инфраструктур и дезинтеграция. Очевидно, произошла революция, пришли в движение целые пласты представлений, казавшиеся незыблемыми. Нелегко выходить было из идеологии интернационального барака в мир свободного выбора. Возможности самоидентифицироваться и каким-то образом проявить себя были минимальны. Все это усугублялось внутренними противоречиями, появлением центробежных сил и откатывало страну на обочину цивилизации, в то время как весь мир шел вперед к окончанию века системных конфронтаций и началу информационного общества. Именно в этот момент в полной мере проявился личностный "знак" Гейдара Алиева, который смог за кратчайший период дать и Азербайджану особый "знак" самоидентификации. Это позволило очень быстро занять свое место в мире и оказаться по одну сторону цивилизационного развития со странами, которые успевают заскочить на подножку поезда, идущего в XXI век. Использование "знака" личности, отношение к которой не зависело от принадлежности к какому-то государству, сыграло на благо процессу поиска Азербайджаном своего места в мире. Это совпало и с общемировой политической тенденцией, где фактор личности выходит на первый план. Нынешний президент, судя по всему, склонен к осуществлению комплексной модернизации страны по западным гуманитарным и технологическим стандартам. Описывая систему власти сегодня, необходимо отметить и стремление отладить компоненты корпоративного государственного устройства, такое сочетание может дать хороший результат, так как соответствует самым современным вызовам и понятиям об управлении. Одной из важных задач на сегодняшний день является создание соразмерности в обществе - выпрямление показателей в разных социальных группах. Президент уже продекларировал движение по этому пути, справедливо предлагая делать ставку на технократов. Таким образом ознаменовалось начало нового тактического действа, поскольку со стратегией республика вроде бы как определилась. И вот на этом этапе, я думаю, состоялось первое серьезное противостояние с той частью номенклатуры, которая, как отмечалось выше, традиционно принимала тактические решения в области гуманитарной, кадровой (среднего эшелона) и приватизационной политики. Именно из этих сфер вышли выпестованные не без помощи российской политтехнологии доморощенные мини-императоры. Кстати, парадокс: но ни одно из русскоязычных независимых изданий в республике, будь то обладающая очень высоким статусом общественной значимости газета "Зеркало", а также воспринимаемая обществом газета "Эхо", или делающие первые шаги оппозиционные "Бакинские ведомости", не проявляет в этой борьбе позитивного интереса к российскому фактору, кстати, в отличие от прибалтийских русскоязычных изданий, где наличие языка в определенном смысле формирует и идеологию геополитики. Отбросив все общественно значимое, читаемое, российские политтехнологи сделали ставку в Азербайджане на самое что ни на есть одиозное, прономенклатурное, которое даже в добровольно-принудительном порядке воспринимается как навязчивая идея. Поэтому между президентом и частью его старовассальского (по образу мышления) окружения возникла пропасть, соразмерная разнице между древнегреческим и новогреческим языками. Именно такая же разница существует между демократическим общественным мнением в республике и той же коммуно-консервативной номенклатурой, хронически отождествляемой азербайджанским общественным мнением с российским вызовом. Поскольку убрать пропасть, именуемую "номенклатурный класс", дело не из легких, то возникает определенная ниша, которая могла бы стать своеобразным шансом для нового поколения российских политтехнологов, поддерживающих, я смею надеяться, европейские ценности политической культуры и делающих первые шаги, которые мы презентуем сегодня. Буду исходить из того, что могло бы приветствоваться и в Азербайджане, и в России, и в странах Европы. Прежде всего, это общий для нас источник - новоевропейская культурная традиция, осмысливаемая, иногда по-своему, нашими народами, но, несомненно, больше объединяющая нас. Задача заключается в преодолении наследия тоталитарного прошлого, прецеденты решения которой имеются не только на примере постфранкистской Испании. Совместное определение механизмов активного сближения с евроатлантическими структурами позволит избежать форс-мажорных рисков и создать условия для мягкой инкорпорации в западную цивилизационную модель. Это цель. С тактической точки зрения, общее семантическое поле наших культур также позволяет наполнить жизнью абстрактное понятие прав человека. Пожалуй, это наиболее удачный пример на всем постсоветском пространстве, когда учитываются национальные интересы и права азербайджанцев, проживающих в России и русских, проживающих в Азербайджане. Как минимум, мы говорим о 400 русских школах в Баку, выпускники которых традиционно продолжают свое образование в крупнейших интеллектуальных центрах США и Европы. Будучи равноправными участниками общеевропейского процесса в рамках, например, Совета Европы, мы давно уже не воспринимаем Россию в качестве регионального доминатора, это уже пройденный этап, но хотели бы видеть ее в качестве носителя интеллектуального потенциала, своего рода медиатора новой глобальной модернизации. И к этому есть необходимые предпосылки, и существует традиция русской мысли, достойная стать примером. Дело в том, что за Россией исторически была закреплена роль адаптера новой европейской культуры, но, с другой стороны, насколько та, духовная Россия, соответствует нынешней. Способна ли страна Пушкина и Достоевского осмыслить себя в качестве источника силы и роста молодого поколения. Есть ли у нее личности, способные влиять и захватывать умы, как тот же Достоевский, Толстой, есть ли у нее Соловьев, есть ли у нее Чайковский, есть ли у нее Булгаков? Конечно, мне могут возразить: миром правит бледный почерк, и вместо романа мы получаем сериал. Тогда другой вопрос: насколько Россия, как страна с минимизированным на сегодняшний день потенциалом творческого развития, сама готова воспринять различные цивилизационные выгоды, кстати, не только Запада, но и Востока. Почему это важно? Потому что в политике нет второстепенных и ненужных вещей. Многоуровневый диалог придаст новую энергию интеллектуальным элитам - участникам этого процесса, причем эта элита может состоять из разных групп, как оппозиционных, так и проправительственных. Главное, чтобы новые интеллектуальные лидеры стран Балтии, Кавказа, Азии и России смогли бы определить высокий политический уровень своих стран в будущем. Другая линия связана с вызовами современной эпохи, эпохи глобализации, когда даже локальное политическое действие может произвести мощнейший эффект в планетарном масштабе. Это особенно ярко проявляется на примере наших региональных конфликтов. На опыте Нагорного Карабаха Азербайджана стало очевидным, что не может Карабах быть свободным без азербайджанцев, как и весь Кавказ не может быть свободен от какого-то этноса. Время этнических чисток и массовых переселений, традиционно осуществляемых Россией на нижнем Кавказе посредством армянских организаций, прошло. Азербайджан уже передал по настоянию России в 1918 году Армении город Иреван в качестве столицы для будущей Армянской Советской Республики и в 1920 году - Зангезур. Новая Россия должна вспомнить об этом. И задача реального, по-настоящему мужественного политика заключается в том, что, имея арсенал силовых методов, не использовать их по назначению, а воспользоваться им как фактором особого влияния для того, чтобы наконец заработало международное право. В этом контексте Россия способна выступить в качестве субконтинентального моста, являясь носителем идеи высокого гуманизма, основанного на европейском праве. Исходя из вышесказанного, обозначаются контуры новой российской политтехнологической мысли, способной, с одной стороны, проецировать образ субконтинентального транзита для распространения новоевропейской политической культуры, с другой, - в корне изменить имидж России в мире. При этом нельзя не отметить комплексного подхода в реализации этой идеи, поскольку уровень демократических процессов всегда определяется уровнем модернизации всей политики, формируя привлекательность идеологии вызова. Это последний шанс. В случае, если Россия будет по-прежнему осуществлять поиск вассалов, лоббировать в противовес либеральным реформаторам позиции коррумпированных коммуно-консерваторов, то необратимы проигрыши разноцветным антиноменклатурным революциям, а перед ее политтехнологами просто захлопнут двери. Такое уже случалось. Я не знаю, какие цвета изберут себе будущие антироссийские революционеры, но почти уверен, что "рыжий" цвет оставят они для России.
И еще. Не думаю, что когда дело дойдет до этой черты, разговоры о субконтинентальном мосте, как адаптере новоевропейской культуры, будут уместными и актуальными в контексте даже с единой Россией. Таковой просто не будет.