Европейская Азия , азиатская Европа. Политики не хотят слушать специалистов
Девлет ОЗОДИ , Российские Вести
Сформировавшееся в Содружестве экспертное сообщество («говорящие головы» не в счет) достаточно компетентно делает прогнозы ситуации в различных регионах. Однако политики продолжают упорствовать в своих заблуждениях. Прислушаются ли они в будущем к рекомендациям и выводам профессионалов?
Для большинства российских экспертов по делам СНГ и многочисленных комментаторов Содружество является, прежде всего, плацдармом политического соперничества России и других государств. Точка зрения на этот вопрос достаточно характерно выглядит в рассуждениях отечественного политолога Юрия Солозобова: «Северная Евразия стоит на пороге второго этапа раздела наследства СССР: на наших глазах идет упорная борьба за контроль над постсоветским пространством. Основная интрига сегодня разворачивается в борьбе за политическое и военное влияние в Казахстане и на Украине. Все дело в том, что, контролируя извне эти два государства, можно будет воссоздать «санитарный кордон» и поставить крест на пророссийской интеграции всего постсоветского пространства».
В то же время общественно-политическое развитие и международные позиции Центральной Азии и стран Южного Кавказа продолжают оставаться в центре внимания экспертов этих регионов. Взгляд «изнутри» интересен тем, что точка зрения местных специалистов, знающих о предмете исследования не понаслышке и издалека, отражает особенности восприятия действительности представителями определенного корпоративного сообщества, обладающего в цивилизованных странах влиянием и известного как «референтная группа».
Движение государств-членов Содружества в сторону Евроатлантического сообщества, о чем часто провозглашается с высоких трибун, в действительности зависит от того, насколько сами ораторы осознают свою ответственность перед страной и обществом. В этой связи Георгий Зурабашвили, директор тбилисского Института развития демократии, отмечал: «Несмотря на некоторые успехи в сфере демократизации стран Кавказа, Запад по-прежнему относится к ним с подозрением. Причем в данном случае речь идет не о правах человека, свободе слова или либерализации экономики, а о проблеме сугубо ментальной. Именно этим объясняется осторожность, с которой Европа строит свои отношения с государствами Южного Кавказа. Безусловно, западные политики не полностью признают Понтийское пространство частью старого континента и рассматривают регион как отдаленную, вернее, отчужденную часть Европы. Так что путь в европейское содружество хотя и определился, но он оказывается достаточно длинным и трудным».
Не исключено, что трудности, с которыми сталкиваются государства Южного Кавказа и Центральной Азии, заявляя о своем стремлении войти в европейское пространство, обуславливаются опасениями европейцев. Людмила Абдуллаева, начальник отдела Международного благотворительного фонда «Соглом авлод учун» в Узбекистане, и Шухрат Йигиталиев, корреспондент ташкентской газеты «Маърифат», отмечали: «Не увлекаясь сложными теоретическими комбинациями, а лишь резюмируя некоторые факты, можно предположить, что нынешнее вступление в Евросоюз десяти стран может оказать заметное влияние на состояние и развитие международного сотрудничества республик нашего региона в торгово-экономической сфере».
Сам интеграционный процесс проходит не в рамках некой схемы и принятых планов, а определяется совершенно иными факторами и условиями. Санат Кушкумбаев, научный сотрудник «Казакстан даму институты» (Института развития Казахстана), приводит среднеазиатский пример для объяснения этого взаимовлияния: «Находящимся в ареале аморфного СНГ государствам Центральной Азии было достаточно сложно преодолеть инерцию и связывающее действие «постсоветского пространства», тогда как геополитические, геоэкономические и геокультурные особенности региона требовали поиска доминантной основы для эффективного определения своего места в мире. Целая группа внутренних и внешних факторов, которые были тесно взаимосвязаны, послужили весомой причиной для создания интеграционного объединения Казахстана, Узбекистана и Кыргызстана».
По мнению Эльдара Исмаилова, директора Азербайджанского института стратегических исследований развития Кавказа, и Эльхана Полухова, преподавателя Западного университета в Баку, внешнеполитический фактор начинает соединяться с особенностями внутриполитического развития многих государств СНГ. Опираясь на опыт стран Южного Кавказа, они пришли к выводу о том, что «с обретением независимости закавказские республики впервые получили шанс интегрироваться в единый экономический союз, отвечающий насущным интересам развития региона в целом и каждого из его субъектов в отдельности. Трансформация Азербайджана, Армении и Грузии в самостоятельных участников мирового политического процесса повлекла за собой проявление исконных стремлений народов Кавказа, которые во многих случаях противоречили интересам старых, традиционных сил (Россия, Турция и Иран), однако совпали с давними стратегическими целями «новых» геополитических игроков в регионе».
Для определения основного вектора внешнеполитической ориентации стран Содружества имеет значение их геостратегическое расположение, а также и другие естественные обстоятельства. Карыбек Байбосунов, координатор Бишкекского института социально-политических исследований, писал в этой связи: «При разработке и реализации новых доктрин, современных идеологем и концепций развития размеры стран большого значения не имеют. Борьба между «морскими» и «сухопутными» державами и ближайшими их союзниками определила геополитические ориентиры каждого субъекта международного права. Вновь растет роль личности в истории. Нам не безразлично, что наша земля становится ареной геополитических игр и борьбы за ресурсы. От внутриполитического климата и государственного курса каждой страны зависит система ее отношений с другими государствами. Классические понятия геополитики: «почва», «рельеф», «климат», «национальные характеры», «политический режим», «ориентация Запад-Восток» переживают ренессанс в новом чтении (или новую рефлексию в современном мире)».
В сложившейся ситуации все чаще эксперты подходят к проблеме переформатирования геополитического пространства наиболее конфликтных зон СНГ. К их числу относится регион Центральной Азии. Мурат Лаумулин, заместитель директора Казахстанского института стратегических исследований, писал в одном из аналитических материалов: «Распространение так называемого исламского фундаментализма в Центральной Азии, а в целом и возможное поглощение региона мусульманским миром Запад рассматривал как одну из серьезнейших угроз своей безопасности, возникшей после распада СССР. Не следует недооценивать идеологически-религиозное стремление ряда арабских государств, Пакистана и талибов Афганистана способствовать распространению ислама в регионе, в том числе силовыми и другими средствами, запрещенными секуляристскими законодательствами центральноазиатских республик. В этом плане вызывает уважение сдержанная, умеренная политика Ирана, который в течение последних десятилетий обвиняют в экспорте исламской революции».
Местные эксперты склоняются к мысли о том, что внешний фактор способен серьезно усугубить ситуацию. Так, в частности, Севара Шарапова, доцент кафедры политологии и права Ташкентского государственного института востоковедения, считает: «В Центральной Азии (особенно после террористических актов в США) сконцентрированы интересы наиболее важных (если не всех) игроков сферы международных отношений. Одним из них выступают Соединенные Штаты, ключевыми союзниками которых являются европейские страны, с одной стороны, усиливающие позиции Вашингтона, с другой - удерживающие Белый дом от крайностей». Исторические параллели в анализе местных специалистов превращаются в основу прогностических концепций и предположений относительно перспектив развития ситуации в самом ближайшем будущем.
Фарход Толипов, доцент Ташкентского университета мировой экономики и дипломатии, обратившись к истории международных отношений в азиатском секторе мировой политики в середине ХIX века, достаточно логично выписывает новую схему отношений в регионе: «В своей книге «Что значит Азия для нас?», посвященной давней геополитической борьбе между Великобританией и Россией, Милан Хонер анализирует «Большую игру», в которой Индия являлась главным фактором в решении центральноазиатской темы. Движение к теплым морям и так называемый «железнодорожный империализм» - основные ее аспекты. Южная дуга Евразии тогда приобрела две важные функции: первая - служить удобной платформой для угрозы Британской Индии; вторая - укрепить уязвимую «линию жизни», связывающую две окраины империи. Дэниел Пайпс в своей статье «Событие нашей эры: бывшие советские мусульманские республики изменяют Ближний Восток» отмечал, что нынешняя независимость государств Закавказья и Центральной Азии оказала большое влияние на страны Ближнего Востока, особенно на непосредственных соседей: Турцию, Иран, Афганистан и Пакистан. Принимая во внимание тюрко-персидскую (можно сказать и тюрко-персо-арабскую) традицию центральноазиатских народов, он заключил, что, благодаря их вновь обретенной независимости, в ближайшее время карта - от Турции до Бангладеш - может весьма измениться».
Примечательным фактом становится обращение к историческим аналогиям все большего числа экспертов, стремящихся найти геополитический ключ к решению существующих проблем. Виктор Кузнецов, ведущий специалист отдела внешнеполитической стратегии Национального института стратегических исследований при президенте Украины, как и его коллега из Узбекистана, также склоняется к мысли о возобновлении старых схем. Он, в частности, отмечал: «В конце XX века Центральная Азия стала основным центром пересечения глобальных политических процессов и ареной латентного противостояния крупнейших государств. Основные стратегические соперники - США, Россия и Китай - заинтересованы в формировании собственной структуры безопасности, стремятся взять в свои руки контроль над сырьевыми, энергетическими ресурсами региона и трансконтинентальными коммуникациями, связывающими Европу с Азией».
Однако помимо реальных выгод от приобщения Кавказа и Центральной Азии к «европейскому проекту», существуют и не менее реальные опасности, способные снизить привлекательность этих регионов для Объединенной Европы. Нур Омаров, докторант Кыргызско-Российского славянского университета, определял этот парадокс так: «К проблемам, требующим повышенного внимания, в 90-е годы были отнесены неравномерное экономическое развитие регионов, истощение природных ресурсов и разрушение окружающей среды, нелегальная миграция, этнические и религиозные конфликты, транснациональная организованная преступность и международный терроризм. Иначе говоря, в минувшие годы произошел переход от «жестких», военных вызовов к «мягким», преимущественно гуманитарным, «выплескивающимся» за рамки одного государства. Прямым подтверждением тому служит повсеместный рост международного терроризма, одним из основных источников которого является усиливающееся экономическое и социальное неравенство».
Таким образом, наиболее актуальным для евразийского пространства остается тесная связь его внутриполитического развития с международными позициями отдельных государств, входящих в пока еще постсоветскую Евразию. Но как долго она будет таковой?