7 сентября 2005
РОССИЙСКАЯ ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА И ЕВРАЗИЙСТВО
6 сентября 2005
EURASIANET
РОССИЙСКАЯ ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА И ЕВРАЗИЙСТВО
Дмитрий Шлапентох Комментарий EurasiaNet
Последние события в Средней Азии, где вновь растет геополитическое влияние России, а позиции США слабеют, возрождают давние дискуссии о философских основаниях внешней политики Кремля. Оборот, который принимают события, может вдохнуть новую жизнь в так называемых евразийцев, считающих, что Россия уникальная страна и поэтому ей следует развиваться по пути, который бы отличался от западного.
После распада СССР в 1991 г. российские ученые и политические деятели пытались создать концепцию возрождения России. Дискуссии на эту тему продолжаются, и важную роль в них до сих пор играют и «западники» и «евразийцы».
Евразийство как политическая философия было впервые предложено в 1920 гг. видными мыслителями русской эмиграции, в том числе Николаем Трубецким и Петром Савицким. Сегодня в этой концепции остаются множество неясных мест, она представляет собой своего рода мешанину из вопросов, стоявших перед Россией на протяжении столетий. Важную роль в евразийском мышлении играют понятия благородного империализма, православного мессианства и «третьего пути» экономического развития - посредине между капитализмом и коммунизмом. Кроме того, в евразийстве присутствует важный географический компонент, согласно которому России необходимо установить контроль над евразийским «хартлендом», в который входят Средняя Азия и Кавказ.
Критики евразийского идеала говорят, что его приверженцы берут из истории только то, что им подходит, и склонны романтизировать имперскую царскую Россию. Впрочем, брутальные действия России в Чечне полностью разрушают представление о том, что Россия может вести себя как благородный лидер группы государств, стремящихся к новой парадигме развития. Существует мнение, что евразийские идеи мало отличаются от крайне правой идеологии национал-большевизма.
Нынешние евразийцы, в том числе Александр Дугин, уверены в неизбежности столкновения между Россией и Западом во главе с США. Эти две стороны будущего конфликта имеют «прямо противоположные интересы», заявил Дугин в комментариях, опубликованных в июне газетой «Аргументы и факты».
Отношение российского президента Владимира Путина к евразийству остается не вполне ясным. В первые годы правления Путина евразийцы очень надеялись, что президент твердо поведет Россию по евразийскому пути. Однако после трагедии 11 сентября Путин начал проводить умеренную политику, западническую по своей ориентации, в то время как США быстро наращивали стратегическое влияние в Центральной Азии. Однако в 2005 г. в Средней Азии неожиданно произошла геополитическая инверсия, и региональные лидеры стали относиться с подозрением, а то и с полным недоверием к присутствию США. О серьезном ослаблении позиций Соединенных Штатов в регионе лишний раз говорит решение Узбекистана, принятое в конце июля, о выводе вооруженных сил США с авиабазы «Карши-Ханабад». [Историю вопроса см. Архив рубрики Eurasia Insight.]
Геополитический вакуум немедленно заполнила Россия, которая за последний год быстро наладила двусторонние отношения с Узбекистаном. Сегодня Москва считается главным политическим сторонником Ташкента, а президент Ислам Каримов стремится искоренить любые попытки демократизации в своей стране. Дипломатический успех России в Узбекистане порождает у евразийцев надежды, что путинский Кремль начнет широкое геополитическое наступление, направленное на полное вытеснение американцев из Средней Азии и фактическое устранение влияния Вашингтона в регионе.
Путин дает понять, что вновь склоняется к идеям евразийства. Во время празднования 26 августа 1000-летия Казани Путин публично выразил свое восхищение Львом Гумилевым - историком, философом и признанным основателем современного евразийского движения.
Сегодня, когда евразийские идеи вновь вновь находятся на подъеме в Москве, полезно было бы разобраться в идеологических основах евразийства. Эта концепция почти не известна на Западе, и на английском языке на эту тему не выходит сегодня ни одной книги. Между тем большое количество книг по евразийству и связанным с ним идеям публикуется в различных частях бывшего СССР.
Достаточно полное представление о евразийстве и его эволюции дают две книги на русском языке: «Евразийство: теория и практика» (Москва, Арктогея, 2001) и «Евразия. Люди и мифы» (сост. и ред. Сергей Панарин; Москва, Наталис, 2003).
«Евразия: люди и мифы» является сборником статей, публиковавшихся во влиятельном евразийском журнале «Вестник Евразии». Включенные в книгу статьи затрагивают широкий круг вопросов и посвящены всем территориям бывшего Советского Союза, при этом особое внимание уделяется Средней Азии и Кавказу. Особенно полезна для понимания того, как возникло евразийство, превосходная статья Вадима Цымбурского, которая сильно отличается от большинства публикаций на эту тему, в которых евразийство либо осуждается как опасное заблуждение, либо подается как набор квазирелигиозных идей, пролагающих путь к спасению России.
С точки зрения Цымбурского, в историческом евразийстве и соответствующих политических доктринах имеется множество аспектов, а сами эти идеи с течением времени претерпевали изменения. С точки зрения автора, евразийство не является уникальным феноменом русской философии, а термин «Евразия» употреблялся западными географами еще в 19 в. Однако, когда этот термин вошел в русский интеллектуальный дискурс, он приобрел новый культурный и геополитический смысл. По мнению Цымбурского, в этом протоевразийстве на самом деле проявились имперские амбиции позднего периода истории царской России. Позднее, после большевистского переворота и победы большевиков в гражданской войне, в евразийстве наметились изменения. В сложившемся особом историческом контексте эта концепция наполнилась противоречиями.
По словам Цымбурского, ранние евразийцы рассматривали Россию и Евразию как регион, полностью отличный как от Европы, так и от Азии. В каком-то смысле они возвращались к точке зрения на Россию, которая превалировала в 16-17 вв. Это была философия изоляционизма, непосредственно связанная с положением Советской России, которая в 1920-е гг. не признавалась мировым сообществом. Предложив России и Евразии изоляционизм, ранние евразийцы в то же время считали, что религиозной идеологией, которая могла бы послужить маяком для всего мира, должно стать православие. Цымбурский разъясняет, что это в какой-то степени соответствовало положению дел в Советской России, лидеры которой предложили на роль мировой идеологии марксизм.
Несмотря на то, что евразийство имплицитно присутствовало в советской идеологии, приветствовавшей создание советским государством «новой исторической общности - советского народа», оно никогда не признавалось официально. И все же это мировоззрение было широко распространено, прежде всего благодаря усилиям Гумилева.
Вторая книга, «Евразийство: теория и практика», содержит статьи Гумилева и других традиционных евразийцев. В сборник включены также публикации современных евразийцев, в том числе Дугина.
Соглашаясь с главными тезисами традиционного евразийства, Дугин выдвигает новые идеи. Во-первых, он подчеркивает значение геополитики - в большей степени, чем ранние евразийцы. Во-вторых, Дугин считает смертельным врагом России/Евразии не Европу, а Соединенные Штаты. Он всячески доказывает также, что только евразийство способно решить многочисленные проблемы постсоветской России.
В сборник «Евразийство: теория и практика» включены две статьи Путина, из которых можно вывести его ранние наклонности к евразийству. Одна из них, впервые опубликованная в 2000 г., когда Путин только что пришел к власти, называется «Россия всегда ощущала себя евроазиатской страной». В ней Путин заявляет, что российская внешняя политика готова сделать «решительный поворот» в сторону Азиатско-Тихоокеанского региона.
Включив статьи Путина, редактор намекает, что евразийские идеи пользуются поддержкой большей части российского политического истеблишмента. Последующие события показали, что было бы неправильно считать Путина лидером, который руководствуется исключительно евразийскими идеями. Тем не менее ясно, что евразийство продолжает оказывать на него сильное, а возможно и определяющее влияние вплоть до сегодняшнего дня.
Ошибочность евразийской концепции, причиной которой является однобокий и пристрастный анализ российской истории, вряд ли позволит ей стать реальным планом строительства будущей России. Эти идеи способны оказать влияние на решение некоторых современных вопросов, однако не дают адекватного ответа на сложнейшие этнические, религиозные и геополитические проблемы региона. Очевидные противоречия, содержащиеся в этой концепции, не исключают, однако, возможности того, что в принятии решений российские политические деятели будут опираться на евразийские идеи. Поэтому западным политикам и экспертам не мешало бы обратить более пристальное внимание на концепции евразийства.
От редакции. Дмитрий Шлапентох - адъюнкт-профессор истории Университета штата Индиана (г. Саут-Бенд).