14 апреля 2007
Афганские уроки
14 апреля 2007
Афганские уроки
13 апреля 2007г., Казахстан. Деловая Неделя, Искандер АМАНЖОЛ, Кабул
График пребывания делегации МИД РК в Кабуле во главе с заместителем министра иностранных дел Нурланом Ермекбаевым, в состав которой вошли представители казахстанских инвестиционных фондов, был предельно насыщен. Только-только завершилась беседа с генеральным советником президента Афганистана Хедаятуллой Арсала, как уже следовало спешить на другую встречу. В распространенном пресс-службой МИДа пресс-релизе говорилось, что круг обсуждаемых вопросов был значительным, в первую очередь переговоры касались определения путей и согласования механизмов содействия РК в восстановлении экономики Афганистана.
Афганский пленник Фазли Амин
Тень прошлого
Завершилась очередная встреча, проходившая за закрытыми дверями. Часть делегации отправилась в министерство горнорудной промышленности, где, скорее всего, темой переговоров станет участие казахстанской компании «Казахмыс» в тендере на разработку медных месторождений Афганистана. Другая - в министерство сельского хозяйства, где, видимо, речь пойдет о поставках в Афганистан казахстанского зерна. Время пребывания в Кабуле было расписано по минутам, и только в заключительный день у членов делегации появилось небольшое «окно», которое позволило им ознакомиться с одной из достопримечательностей афганской столицы. Кортеж автомобилей в сопровождении полицейской машины, обеспечивающей ему беспрепятственный проезд по запруженным магистралям Кабула, направился на окраину города.
Шедевр восточной архитектуры дворец Дарламон встречает угрюмой картиной: вдребезги разбитой облицовкой фонтана, зияющими пустотой окнами и дверными проемами. Откуда-то сверху свисают с нечеловеческой силой скрученные в спираль металлические балки и арматура. Покореженные карнизы, выщербленные пулями и осколками стены, разобранная кровля, обнажившая сиротлиые стропила. В годы советской экспансии в Дарламоне размещался штаб «ограниченного контингента», но повреждения, нанесенные дворцу, появились позднее. Эти места были ареной ожесточенных боев между отрядами моджахедов. Тогда, 28 апреля 1992 года, всех опередили более организованные формирования Дустума и Масуда, без боя захватившие столицу. Позднее им все-таки пришлось потесниться, и Кабул, как некогда Берлин, был поделен между различными военно-политическими группировками моджахедов. Северо-западная и центральная часть города вместе с президентским дворцом отошла таджику Масуду. В юго-западной части разместились отряды хазарейца Мазари, район аэропорта был занят узбекскими формированиями Дустума, и лишь в южных пригородах столицы укрепился «вечный оппозиционер» пуштун Хекматиар. Для традиционно правящих в Афганистане пуштунов это стало страшной психологической травмой, впервые за триста лет они фактически потеряли контроль над Кабулом. Очевидцы тех событий рассказывали что, войдя в столицу, командиры моджахедов устремились в магазины и склады Военторга афганского министерства обороны, откуда они выходили уже облаченные в генеральские мундиры.
Самовоспроизведенные в генеральские чины командиры вошли в новые органы власти - Совет джихада (законодательный орган) и Руководящий совет (исполнительный). Позднее самопроизводство было узаконено. Только из знакомых мне афганских генералов можно сформировать полноценную роту. Кажется, здесь их больше, чем во всех странах НАТО. Было сформировано новое правительство, в которое вошли представители пешаварской семерки и две партии из шиитского альянса. Что касается высшего поста, то, согласно достигнутым договоренностям, на шестимесячный переходный период была установлена очередность смены президентов. Первым главой государства стал Сибгатулла Моджаддеди, а спустя два месяца его сменил Бурхануддин Раббани. Премьер-министром был избран соратник Хекматиара, полевой командир Фарид. Была создана правительственная армия, в которой пост министра обороны достался Масуду, но все остальные этнические лидеры отказались подчинить ему свои вооруженные формирования, оснащенные бронетехникой, а иногда и авиацией. К примеру, в арсеналах лидера этнических узбеков Дустума были даже ракеты СС-20. Как-то в одной из своих предыдущих поездок в Панджшерскую долину в одном из укромных уголков мне довелось узреть скопление техники: танков, самоходных орудий, бронетранспортеров, «Шилку», несколько установок системы «Град», еще в одном схроне - две ракеты класса «земля - земля». Все это принадлежало преемнику Масуда маршалу Фахиму.
Смутное время
Уже летом 1992 года алчущий власти Хекматиар начал обстреливать ракетами Кабул. Формальным поводом послужило присутствие в столице отрядов Дустума, обвиненного им в сотрудничестве с коммунистическим режимом Наджибуллы. Масла в огонь подлили вооруженные столкновения между формированиями лидера Исламского союза за освобождение Афганистана Сайяфа и хазарейского вождя Мазари. В свою очередь Раббани, созвав «Совет особо уполномоченных и компетентных», настоял на продлении своих полномочий еще на полтора года. Лидеры пуштунов, в первую очередь Хекматиар, не признали это решение легитимным. Образовывались и практически мгновенно рушились многочисленные коалиции. Раздосадованный Дустум, так и не добившись сколько-нибудь значимого поста в правительстве, ушел со своими формированиями в Мазари-Шариф, где создал практически независимую от Кабула администрацию, распространившую свою власть на северные провинции Сари-пул, Балх, Фарьяб и Джоузджан. Дустум не только назначал губернаторов из числа лояльных ему людей, но и печатал собственные денежные знаки - джумбеши. Взимаемые его чиновниками таможенные сборы в Хайратоне на узбекско-афганской границе оседали в его штаб-квартире. Показательно, что как глава фактически независимого территориально-государственного образования он в 1992-1996 годах посетил с визитами Тегеран, Ташкент, Москву, Исламабад, Эр-Рияд, Анкару и Ашхабад, где встречался с высокопоставленными политиками и чиновниками. Неудивительно, что он до сих пор ратует за федеральное устройство Афганистана.
Несмотря на свое избрание премьер-министром и уход Дустума из Кабула, Хекматиар продолжал подвергать столицу ракетным обстрелам, в результате чего погибли тысячи мирных жителей. Одним из объектов обстрела был дворец Дарламон. Пострадал и некрополь короля Надир-шаха, расположенный неподалеку.
Еще один региональный центр возник в Герате, его возглавил контролировавший западные провинции Герат, Бадгиз, Фарах и Гур влиятельный полевой командир Исмаил-хан. Мало кто из моджахедов имел престиж, равный ему. В настоящее время он является министром энергетики, и на встрече с казахстанской делегацией он говорил о том, что в Афганистане большие надежды связывают с прокладкой трансафганского газопровода. Как региональный правитель Исмаил-хан также посещал Тегеран, Ашхабад и Ташкент. Часть северо-восточных провинций контролировал созданный Масудом Наблюдательный совет. Децентрализация страны достигла наивысшей степени. Глава исмаилитов Саид Мансур Надери властвовал в провинции Баглан, один из пуштунских лидеров ходжа Абдул Кадыр - Нангархаре, другие, такие как маулави Ахун-зода - Кандагаре, Хаккани - Гардезе, Гулам Расул - Хосте, Рузи-хан - Кунаре, Кари-баба - Газни. Хотелось бы отметить, что в самых редких случаях полевым командирам удавалось договориться. Так в провинции Кундуз правил триумвират сторонников Дустума, Масуда и Надери, в Гельманде власть разделили владыки Кандагара и Герата. Началась вакханалия грабежей и убийств. Страна содрогнулась, полевые командиры перебегали с одной стороны на другую и снова воевали друг с другом в бесконечно сменяющейся череде союзов, измен и кровопролитий. Масуд открыл боевые действия против хазарейцев и вытеснил их формирования из Кабула. В результате непрерывных боев погибли тысячи гражданских лиц, были полностью разрушены многие городские кварталы.
Новая - старая оппозиция
Дустум на первых порах поддерживал Раббани и Масуда, затем переметнулся к своему заклятому врагу Хекматиару, от которого отошел Сайяф, как и Надери, перешедший в президентский лагерь. Чуть позже Сайяф и Масуд совместно выступили против Дустума. Затем началось победное шествие «Талибана». Тогда мулла Омар говорил: «Война - хитрая игра. Талибы потратили шесть месяцев на то, чтобы завоевать одну провинцию, а следующие шесть провинций достались нам за десять дней».
Недавно афганский парламент принял закон об амнистии полевых командиров, принимавших участие в войнах последних трех десятилетий, что вызвало неоднозначную реакцию у значительной части населения. Законопроект раскритиковал влиятельный Исламский совет улемов Афганистана. Следует констатировать, что режиму Карзая угрожают не только талибы, обещающие весной этого года начать широкомасштабные действия. За четыре дня, предшествовавшие приезду казахстанской делегации, смертники осуществили в Кабуле два акта самоподрыва. На политическом ландшафте страны появился Объединенный народный фронт. Но, что удивляет, в его состав вошли как бывшие моджахеды, так и их противники из рядов НДПА. Среди них экс-президент Раббани, генерал Дустум, спикер парламента Кануни, бывший министр обороны Фахим, в недавнем прошлом министр торговли Казими, министр внутренних дел времен Кармаля Гулябзой и сторонник Наджибуллы генерал Нурул-хак Улуми, внук престарелого экс-монарха Захир-шаха Мустафа Захир. Поговаривают, что этот союз поддерживает брат покойного Масуда - один из двух вице-президентов Афганистана Зия Ахмад Масуд. Политическая программа этого блока пока не обнародована, но, как заявил один из его лидеров: «По некоторым вопросам мы поддержим Карзая, по некоторым - нет». Насколько им удастся соблюсти баланс интересов? Памятуя недавнее прошлое можно предположить, что вряд ли этому объединению суждена долгая жизнь, но тем не менее его появление очень обеспокоило Карзая. Президент заявил, что благодаря помощи западных союзников он располагает данными, свидетельствующими о том, что этот блок поддерживают определенные силы извне. По мнению информированного источника, Карзай имеет в виду Россию и Иран.
Члены казахстанской делегации фотографируются на фоне возвышающегося на соседнем холме дворца Таджбек. Поскольку там находится база канадских миротворцев, делать это запрещено. Вышедшие из помещения блок-поста двое вооруженных афганских полицейских решили было воспрепятствовать съемке, но, поговорив с коллегами, сопровождающими кортеж, в нерешительности остановились и молча наблюдали за нами, переминаясь с ноги на ногу. Всю прилегающую ко дворцу территорию опоясывает высокое ограждение, по периметру которого возведены бетонные дзоты. За забором виднеется дорога, представляющая собой серпантин. Отсюда все и начиналось.
В нем встретил смерть Хафизулла Амин. Минуло более четверти века со дня штурма кабульского дворца Таджбек, но тем не менее интерес к этому трагичному моменту афганской истории сохранился. Его «разогревает» то обстоятельство, что после ввода советских войск в Афганистан документы, касающиеся операций КГБ в Афганистане, были уничтожены. В те дни газета «Правда» писала: «Придет время, и весь мир узнает подробности того, как Амин и его подручные злодейски убили Нур-Мухаммеда Тараки и какую неприглядную роль сыграли американские спецслужбы». Подобная трактовка событий была традиционной для Советского Союза.
Судьба - индейка
С их именами многие афганцы связывают усиление политического террора в стране. Вакханалия вседозволенности вызвала обеспокоенность посла СССР в Кабуле Пузанова, направившего в Москву телеграмму, в которой сообщалось: «В стране - разгул репрессий, идет компрометация социализма». Первым был арестован начальник Генштаба генерал Шахпур. Затем последовала очередь министра обороны генерала Кадыра, члена фракции «Парчам» Кештманда и многих других. Эта телеграмма послужила причиной визита в Кабул заведующего международным отделом ЦК КПСС Пономарева. Он всячески увещевал и журил Тараки и Амина за неправомерные действия. Непомерное тщеславие, не имеющее границ честолюбие снедали жестокого и коварного Амина, не удовлетворенного постом ?2 в государстве. Это и обусловило возникновение заговора, теперь уже против самого Тараки. Хотелось бы особо отметить, что советские средства массовой информации того времени изображали Тараки как мягкого и доверчивого человека, поэта и публициста, чей идеализм не позволил разглядеть происки злокозненного Амина.
Этой же точки зрения придерживается и зять Тараки, некогда министр строительства, а позднее посол Афганистана в ФРГ г-н Назар Мухаммад, ныне живущий в Алматы. По приказу Амина после переворота все племя Тараки, а это несколько десятков тысяч человек, было вывезено в пустыню и расстреляно. По словам Назара Мухаммада, имелся черный список, и лица, фигурирующие в нем, были обречены на смерть. Его фамилия также значилась в нем. В Бонн было направлено распоряжение о его отзыве на родину. Назар Мухаммад понимал, что возвращение сопряжено с опасностью, но насколько она велика, он не представлял. И лишь сотрудники посольства СССР в Западной Германии объяснили ему, что в этой ситуации возвращение в Кабул будет равносильно добровольной явке на процедуру собственного расстрела.
Тараки, по словам одного из участников убийства, входившим в группу, состоящую из трех человек во главе с доверенным лицом Амина майором Джандатом, был удавлен подушками в тюремной камере. После чего начались чистки и репрессии среди руководящих кадров, армии и полиции. Было арестовано более 2 тысяч человек. Ситуацию усугубляла деятельность «контрреволюционного» подполья. Нельзя сказать, что жестокость Амина стала неожиданностью. В апреле 1978 года в Афганистане произошел переворот, громко названный Саурской революцией. Президент Мухаммад Дауд, бывший «по совместительству» премьер - министром и министром Обороны, был смещен. Именно тогда к власти пришел Нур-Мухаммед Тараки, назначивший Хафизуллу Амина премьер-министром. Его вступление в должность ознаменовалось расстрелом сперва тридцати членов семейства Дауда, затем членов правительства, и уж потом самого Дауда.
Кабульские тайны
Я уже несколько лет дружен с одним афганцем по имени Фазли. В свое время он закончил Барнаульский строительный институт и долгие годы жил в городе Сосновоборске в Красноярском крае. Был женат, имел дочь. После четырнадцатилетней разлуки он поехал навестить живущих в Джелалабаде родителей. На границе бородатый талиб, обвинив Фазли в том, что тот все годы жизни в Советском Союзе, он манкировал обязанностями мусульманина, не совершал намаз, прелюбодействовал, ел свинину, приказал его арестовать. В общей сложности в камере кандагарской тюрьмы он провел девять месяцев. Он рассказывал мне о своих злоключениях. Тяжелее всего ему пришлось, когда вызванный талибами чеченец стал уговаривать его на совершение терактов в России. Фазли отказался. Рассчитывая сломить его сопротивление, мучитель ежедневно избивал его, дважды инсценировал расстрел, но, в конце концов, так и не сумев добиться своего, отбыл из Кандагара. Спустя несколько месяцев Фазли рассказал начальнику тюрьмы о том, что он якобы оставил своим знакомым, торгующим на пешаварском базаре, сорок тысяч долларов, и посулил половину этой суммы за свое освобождение. Тот поверил, а в Пешаваре, улучив момент, Фазли сбежал от сопровождающего его талиба, которому был должен отдать деньги.
Каждый раз, когда я приезжаю в Афганистан, мы встречаемся. На одной из встреч, размышляя о чем-то своем, я вполуха слушал Фазли, и тут произнесенная им фраза, а вернее, названная им фамилия, заставила прислушаться к его словам с большим вниманием. Прежде я никогда не интересовался его фамилией, и зря - оказалось, что он носит фамилию Амин и его отец - родной брат афганского узурпатора, и этот факт их семья старается не афишировать. Узнав о том, что его сын поддерживает дружбу с журналистом, тот пригласил меня в гости. Никогда не отказывался от такого рода предложений, поскольку они позволяют узнать быт афганцев, да и в застольных беседах можно почерпнуть много интересного. Поехали на окраину города, где и находился его дом. В прихожей меня встретил белобородый сутулый старец, который и оказался отцом Фазли. Внешность его благообразна, но в глубине карих глаз можно было разглядеть, как показалось, тайную грусть.
Препроводили меня в гостиную, и после церемонии приветствия приступили к традиционному чаепитию, ведя за дастарханом неспешную беседу о событиях на лойя джирге. И только после этой разминки я приступил к интересующей меня теме. Чувствовалось, что ему тяжело вспоминать события тех дней. Он считает, что ему крупно повезло, поскольку удалось сохранить жизнь как себе, так и членам своей семьи. За несколько дней до переворота Амин отправил его служить в гарнизон Джелалабада. Узнав о судьбе брата, отец Фазли с семьей бежал в Пакистан, где и провел несколько лет в ожидании, пока эта история поутихнет. Вернувшись через несколько лет, он старался ничем не отличаться от остальных, занимался своим поместьем. Что касается прошлого, то старик не любит его вспоминать. Отрицает он и бытующее в советской прессе мнение, что его брат был агентом ЦРУ. Действительно, если бы он был таковым, то зачем ему было настаивать на вводе советских войск в страну? Более того, он говорил о том, что его брат неоднократно хотел совершить визит в Москву, но каждый раз под какими-то благовидными предлогами ему в этом отказывали. По его словам, Амин действительно учился в США, даже был главой афганского студенческого общества, но агентом никогда не был.
Червь сомнения
По этой причине, Москва подозревала в нем агента ЦРУ. Насколько это соответствует действительности - теперь не узнать, но следует учесть «фон» событий - в соседнем Иране только что произошла Исламская революция, и к этому моменту бесславно завершилась попытка освобождения заложников, захваченных в американском посольстве в Тегеране. 4 ноября 1979 года американцы направили в регион 21 корабль, включая 2 авианосца. Усиливались слухи об американской интервенции в Иран. Советское посольство в Кабуле информировало Кремль: «В последнее время отмечаются признаки того, что, новое руководство Афганистана намерено проводить более сбалансированную политику в отношениях с западными державами». Такое заявление было сделано Амином поверенному в делах США в Афганистане Брюсу Эмштуцу. По данным советской агентуры, Амин дважды тайно посещал американское посольство. Одновременно Амин предпринял попытки нормализовать отношения с Пакистаном. В начале декабря пакистанский лидер Зия уль-Хак, что для многих экспертов это оказалось неожиданностью, изъявил свою заинтересованность в контактах и намерение прислать в Кабул своего советника по внешнеполитическим вопросам. В телефонном разговоре с советником Ага Шахи по некоторым сведениям Амин высказал свои опасения по поводу попытки СССР лишить Афганистан суверенитета и независимости, и предложил своему собеседнику не только проинформировать об этом Вашингтон, но и от его имени предложить Белому дому занять более активную позицию в этом вопросе. О чем тут же узнало советское посольство в Кабуле. Все это «укрепило подозрения советских лидеров в том, что Амин недостаточно лоялен и послушен им, чересчур независим и непредсказуем в своих действиях».
Позднее выяснится, что Амин планировал «обстрел» микрорайонов, в которых проживали советники (на тот момент находилось в Афганистане более тысячи человек), с последующим принесением извинений и наказанием виновных в случае неудавшейся акции. Один из арестованных после свержения Амина начальник училища афганских ВВС Джурабек показывал шкаф в своем кабинете, доверху набитый импортным спиртным. Предполагалось напоить и изолировать советских военных советников.
С толку сбивает один вопрос, если Амин намеревался «сбалансировать» свои отношения с Западом, то тогда как объяснить то, что он за период с 21 августа по 2 декабря шесть раз обращался с просьбой к советскому правительству направить войска в Афганистан? Из них три раза просил прислать охранный батальон для своей защиты? Главным для Кремля было недопущение политической переориентации Амина на Запад. Было решено, что при наличии фактов, свидетельствующих о начале поворота в антисоветском направлении, «внести дополнительные предложения о мерах с нашей стороны». Появилась информация о том, что 29 декабря Хафизулла Амин планировал расправу над 300 политическими заключенными и готовил акцию по нейтрализации советских военных советников. Но Амину не удалось создать широкую базу поддержки своему режиму, а репрессии против политических противников привели к усилению позиций жесткой линии в Политбюро ЦК КПСС.
Решение Амина выбрать в качестве резиденции дворец Таджбек помогло впоследствии изолировать афганское руководство. Отец Фазли рассказывал, что еще до штурма дворца Таджбек его брат был отравлен. Отрава была подсыпана в суп, Амин начал его есть и, почувствовав какой-то странный привкус, отодвинул тарелку. В своем интервью газете «Московский комсомолец» глава советской резидентуры в Афганистане генерал Леонид Богданов говорил: «Единственное, что я могу сказать - Амина вывели из строя еще перед штурмом, - и продолжил, - штурма практически не было. Перед ними ставилась иная задача. Не самим брать объекты, а оказывать содействие здоровым силам». Вызванные женой Амина советские медики (надо полагать, что они не знали о готовящемся перевороте), сделали ему промывание желудка. Придя в себя, он приказал привести охрану в состояние повышенной боевой готовности. Что касается наружной охраны, то солдаты охранного батальона только начали получать оружие, и штурм застал их врасплох. В период гласности о событиях тех дней писалось много, и тон публикаций варьировался от пафосного и героического до негативного и крайне критического. В предисловии к книге Алексея Чикишева «Спецназ в Афганистане» доктор исторических наук генерал-майор Анатолий Хорьков отмечал: «Многочисленные попытки участников событий проанализировать причины, ход и последствия присутствия наших войск в Афганистане носят оперативно-стратегический характер и очень редки воспоминания солдат, сержантов и офицеров - непосредственных участников боевых действий в составе тактических подразделений».
Участник событий
Недавно мне позвонил один из давних читателей и предложил познакомиться со своим родственником, приехавшим на заработки в Алматы. Им оказался Атто Гарданов, участник штурма дворца Таджбек. Он был призван в армию в 1978 году и с октября 1978 по июнь 1979 года проходил службу в бригаде специального назначения, дислоцированной в Капчагае. На ее базе по приказу тогдашнего руководителя ГРУ генерала армии Ивашутина был сформирован 154-ый отдельный отряд специального назначения под командованием полковника Колесника. Подразделение полностью состояло из военнослужащих трех национальностей: туркмен, таджиков и узбеков, переведенных из всех родов войск и в большинстве говорящих на фарси. Позднее его назовут «мусульманским» батальоном. В его составе было четыре роты. Первая - десантники и спецназ, вторая - связисты и подрывники, третья и четвертая - водители и танкисты. Курс подготовки проходил в жестком режиме и включал в себя тактические занятия, марш-броски, преодоление полосы препятствий, минирование. Были и учения, на которых присутствовал командующий ТуркВО генерал-полковник Максимов и представители Генштаба. Одно из них проводилось за перевалом Кокпек. Атто говорил: «Уже на учениях нас переодели в незнакомую военную форму, позднее мы узнали, что она афганская - пошитая по спецзаказу военными ателье». Вооружение было обычным: РПГ-7Д, винтовки СВД, пулеметы РПКС. Тогда все гадали, для чего их готовят, мнения были самыми разными. Но чаще всего склонялись к мысли, что их отправят во Вьетнам, в ту пору разгорался конфликт между Ханоем и Пекином, реже - в Афганистан.
В июне того же года в Капчагае произошла стычка между солдатами -сверхсрочниками и местным населением. 3-4 военнослужащих были отправлены в дисциплинарный батальон, и командир части полковник Овчаров поставил вопрос о переводе батальона в другое место. Вскоре батальон был передислоцирован в Чирчик. Проходили так называемый курс выживания, даже сдавали экзамен. Была выставлена общая оценка «хорошо». Как было объявлено перед строем, «батальон готов к выполнению боевой задачи». 7 ноября они приняли участие в параде в Ташкенте. В ноябре получили новое афганское обмундирование. После построения командующий округом и представитель Генштаба объявили, что им предстоит выполнение интернационального долга в Афганистане.
В конце второй декады ноября их перебросили на авиабазу Баграм, расположенную в 60 километрах от Кабула. Атто был заместителем командира взвода и имел звание старшего сержанта. В течение недели ждали прибытия техники, ее доставляли самолетами из Чирчика и аэропорта Тузель. Она прибыла 21-22 декабря. На форме прилетевших советских солдат и бронетехнике не было эмблем воздушно-десантных войск. Командир одного из экипажей рассказывал Атто о том, что перед вылетом их заставили убрать все знаки, по которым можно было определить принадлежность техники к ВДВ, ее маскировали под общевойсковые части. И ночью колонна, состоящая из 80 единиц техники (4 ЗСУ-23-4 «Шилка», БТРы, БМП, ГАЗ-66) вошла в Кабул, заняв позиции перед дворцом Таджбек. Накануне штурма в состав 1-й роты «мусульманского» батальона влилось подразделение «Вымпела» в составе 16 человек (командир - капитан 1 ранга Эвальд Козлов). Их распределили по взводам и отделениям. Задача ставилась одна: взять дворец.
Операция «Шторм - 333»
Шла подготовка к штурму: танковому подразделению, охранявшему кабульскую радиостанцию, было сообщено о предстоящем поступлении новой техники. Афганцам было приказано слить из топливных баков горючее, якобы необходимое для заправки прибывающей техники. Подобным же методом были нейтрализованы 7-я и 8-я афганские дивизии. В других случаях была запланирована инвентаризация боеприпасов, и боекомплекты вынули из танковых боеукладок и под предлогом предстоящих учений они были заменены на учебные. Под предлогом подготовки к зимним условиям эксплуатации с двух сотен машин были сняты аккумуляторные батареи. 23 декабря в Кабул прибыло спецподразделение КГБ «Гром». Пьер Аллан и Дитер Клей в своей книге «Афганский капкан» отмечали, что в первый раз они побывали в Кабуле в феврале-марте. По странному совпадению в это то же время произошло убийство посла США Даббса. Согласно официальной версии, он был захвачен маоистской группировкой, препровожден в один из кабульских отелей и застрелен, когда афганская полиция пыталась освободить его. В тот же день на авиабазу Баграм доставили Кармаля, его соратников Гулябзоя, Ватаньяра и Сарвари и поселили в находящемся на ее территории бункере. В ночь с 27 на 28 декабря Кармаля на бронетранспортере привезли в Кабул. После того как сообщили о том, что «главный - готов», ему позвонил Юрий Андропов и поздравил Кармаля с победой на втором этапе Апрельской революции и с назначением председателем Революционного совета ДРА.
17 декабря «мусульманский» батальон был передислоцирован в окрестности Таджбека и приступил к «охране». И снова воспоминания Атто: «Возле нашего расположения были установлены две палатки, в которых военные советники ужинали с афганскими генералами. Что там произошло, мы не знаем, но 27-го, мы даже не успели поужинать, как в 19.15 «Шилки» открыли огонь по дворцу». Из автоматических гранатометов АГС-17 стали вести огонь по расположению афганского танкового батальона, расквартированного рядом с дворцом, не давая возможности экипажам приблизиться к машинам. Затем «Шилки» стали подниматься по дороге, опоясывающей холм, на вершине которого находился дворец Таджбек. Но защитники тоже не дремали, был подбит БТР-60, погиб рядовой Расулметов из «мусульманского» батальона. Снаряды отскакивали от стен на головы штурмующих. После того, как пулеметный огонь был подавлен, в здание ворвались бойцы из «Вымпела», «Зенита» и «Альфы». «Ожесточенного боя не было, мы не бесчинствовали, афганские гвардейцы бежали в свои казармы. Постепенно он стал затихать. Стали выносить раненых, среди которых было много наших».
Одновременно был открыт огонь бронезажигательными снарядами по расположению афганских казарм, находившихся между Таджбеком и Дарламоном. Огнем занялась правая часть здания, нападение велось со всех сторон. Начался штурм казарм, по которым велся огонь из двух «Шилок», ответным огнем был подбит БРДМ-1, экипаж погиб. «Мы заняли позиции, - продолжал Атто, - в арыке, что протекал рядом с казармами. Раздался взрыв, которым снесло полздания. Тогда я получил легкое ранение и контузию». Программа «Время» в те дни сообщила, что взятие дворца прошло практически бескровно, в действительности же погибло более 200 афганских солдат, несших охранную службу, практически полностью была уничтожена дворцовая стража, состоявшая из близких родственников Амина. Со стороны штурмующих погибло 5 человек, еще столько же составили потери спецподразделений «Зенит» и «Гром», непосредственно продолживших операцию во дворце.
Горе побежденным
Из дворца вывели семью Амина: жену, дочь Гули, сына 10-12 лет, раненного в руку, и грудного ребенка. По словам Атто, они находились под их охраной еще сутки. Им отвели мазанку, в которой имелся топчан. Вместо двери навесили плащ-накидку. Начальство боялось, что их могут растерзать местные жители, чьи близкие были убиты по приказу Амина. Не раз они просили советских командиров выдать им семью диктатора. Сведение счетов продолжалось, пытаясь спастись, начальник Генштаба генерал Якуби (кстати, выпускник Рязанского училища ВДВ) выпрыгнул в окно кабинета. Спустившись во двор, бывший министр финансов в правительстве Тараки собственноручно добил его. В свое время Якуби лично уничтожил всю его семью.
Одетого в боксерские трусы и футболку «Адидас» Амина нашли уже мертвым в баре на втором этаже. Рядом бездыханными лежали его пятилетний сын и адъютант. По свидетельству участника тех событий, полковника Колесника, Амина захоронили в одном из окопов, рядом с дворцом Таджбек. Судя по всему, жена не любила Амина. Ее водили на опознание, она, не проявляя эмоций, указала на тело своего мужа, после чего отвернулась и ушла. «Один из наших, старшина Хаитов, - говорит Атто, - парень из Курган-Тюбе, позднее награжденный орденом Красной Звезды, стал заглядываться на дочь Амина Гули. Позднее было принято решение отправить семью в Ташкент, и уже перед самой отправкой к командирам подошла жена Амина с просьбой разрешить ей отдать Гули Хаитову. Но ей было отказано, что случилось потом с семьей Амина, я не знаю». Переворот в Афганистане был совершен по всем законам вооруженного захвата власти, разработанного Лениным. «Обустраивались и одновременно разоружали части афганской армии, которые не подчинились новому правительству». В случае отказа их разоружали «по отдельному плану». Были захвачены здания полиции, военной контрразведки, Генштаба, тюрьмы Пуло-Чорхи, почтамт, телеграф, телецентр. В числе других раненых Атто был отправлен в ташкентский госпиталь ОВГ-340, остальных 2-3 января отправили обратно в Чирчик. Они навещали своего сослуживца. Им разрешили взять себе сувениры, не представляющие собой особой ценности, но драгоценности приказали вернуть. «При возвращении некоторые из наших думали, что нас уберут как нежелательных свидетелей, но ограничились подпиской о неразглашении». «Напрасно перед отлетом домой мы листали страницы газет, - говорит мой собеседник, - но ни в одной из них не было ни малейшего намека на нашу роль в свержении Амина». Члены делегации садятся в машины, пора на очередную встречу. Спустя несколько минут въезжаем в город. По встречной полосе едут легкие бронемашины турецких миротворцев. Вглядываюсь в салон проезжающего рядом ооновского джипа. Нет, не он. При нашей последней встрече Фазли говорил мне, что он работает в одной из миссий ООН. К сожалению, он так и не смог вернуться в Россию. Родители не признали его женитьбу на русской девушке и в случае непослушания грозили предать его проклятию, а для афганцев, воспитанных в почитании старших, воля родителей - закон. Два года назад умер его отец, спустя год скончался старший брат, и согласно афганским обычаям он был обязан жениться на его вдове. Супружеских отношений между ними нет, но он должен содержать троих племянников. Так и не дождавшись Фазли, его русская жена снова вышла замуж. Что касается Атто, то после демобилизации он поступил в школу КГБ, служил, но, не поладив с начальством, ушел в отставку. Такая вот грустная история.