Иран: "революционные правила" по-прежнему востребованы
13 Февраля 2009, Echo
Мохаммад Хатами подвергся нападению
А.ШАКУР
Иран продолжает занимать ведущее место на лентах мировых информагентств: слишком много новостей приходит из этой страны и в связи с ней. Запуск первого спутника, 30-летие исламской революции, приближающиеся выборы, инаугурационная речь Обамы, где новый президент США обещал протянуть руку Ирану, если там разожмут кулак - все это наложилось на старую, но оттого не менее острую проблему ядерного кризиса, поддержки террора и попыток торпедировать и мирный процесс на Ближнем Востоке, и урегулирование в Ираке. Недостатка в версиях и мнениях нет. Ясности, впрочем, тоже.
Однако, как уверены многие эксперты, куда больше, чем скрупулезный анализ нюансов выступлений иранских политиков, для понимания ситуации в Иране дает инцидент, происшедший с бывшим президентом страны Мохаммадом Хатами. В ночь празднований 30-летия исламской революции в Тегеране толпа, вооруженная палками, атаковала бывшего президента Мохаммада Хатами, который на днях объявил о том, что снова выдвигает свою кандидатуру на пост главы государства. Атакующие набросились на кандидата, которого сопровождали несколько десятков его сторонников, с криками: "Cмерть Хатами! Мы не хотим здесь американского правительства!". Экс-президент укрылся в одном из домов, а его сторонники отбили нападение. Напомним: Мохаммад Хатами считается в Иране вождем "прагматиков-либералов" и именно в таком качестве собирался идти на выборы. И, по мнению многих, он мог составить серьезную конкуренцию Махмуду Ахмади Нежаду. Иранское общество чрезвычайно закрытое, о внутриполитических процессах здесь можно судить только с изрядной долей допуска, однако за прошедшие годы позиции "ортодоксов" вряд ли укрепились. Несмотря на трескотню о социальных программах, страна продолжает катастрофически нищать, распределение по талонам бензина уже вызвало социальный взрыв. наконец, позиции режима не может не подтачивать постоянный страх, что суперрадикальная политика Ахмадинеджада спровоцирует новую войну. Наконец, дает о себе знать, если угодно, национальный менталитет иранцев. Облик этой страны в последнее время определяют правила "жесткого исламского режима", где под запретом не только алкоголь и "неисламская" одежда, но и музыка, танцы, кинотеатры...Однако, вопреки стереотипу последних 30 лет, в Иране, в отличие от стран Залива, никогда не был в почете религиозный аскетизм. За многие века иранцы успели завоевать славу любителей роскоши, чувственной поэзии и изрядного бытового гедонизма. И в условиях иранской конкретики это не может не подтачивать позиций Ахмадинеджада. Который, похоже, понимает: противостоять Хатами будет непросто.
А на этом фоне нападение на Мохаммада Хатами уже напоминает не просто "акцию устрашения", а своеобразное предупреждение. Вроде того, о котором полушепотом рассказывают работавшие в Иране разведчики. "Наружку" в Тегеране, по их словам, заметить практически невозможно: слишком профессионально ее ведут. Особых препятствий для работы разведчика здесь тоже не существует. Однако если иностранец пересекает невидимую черту, этакую границу дозволенного, следует предупреждение: все четыре колеса его автомобиля оказываются проколотыми. Неприятность вроде бы мелкая. Но если не сделать выводов, в следующий раз, предупреждали бывалые люди, уже могут найти в арыке с пробитой головой.
И о том, какова степень риска для Мохаммада Хатами, позволяет судить тот факт, что в Иране, вернее, в среде "муллократии", террор всегда считался вполне допустимым методом борьбы. Достаточно вспомнить, как в июле 1950 года у входа в центральную мечеть Тегерана был застрелен новый премьер-министр страны генерал ли Размара, выступивший в поддержку соглашения с англо-иранской нефтяной компанией. Стрелял в него молодой фанатик, который таким образом выполнял "священную миссию убийства британской марионетки", Вскоре жертвой террористов стал и министр нефти Ирана.
Теми же способами решались проблемы и во время исламской революции. В том числе и вопросы политического соперничества. "Поздно вечером 28 июня 1981 года раздался глухой мощный удар в районе площади Бахарестан, рухнуло от взрыва двухэтажное здание, содрогнулись окрестные дома. Под обломками здания было погребено около сотни активистов хомейнистской Исламской республиканской партии и ее генеральный секретарь аятолла Бехешти. Был Бехешти восходящей звездой исламской революции и, пожалуй, ее закулисным дирижером. Если в Хомейни есть что-то загадочное, уходящее корнями в седую исламскую старину, в мифические времена пророков, бунтарей, ересиархов, вселенских злодеев, то Бехешти связывали с исламом тюрбан, борода и великолепное умение использовать религию в политике, - писал в своих мемуарах генерал разведки Леонид Шебаршин. - Аятолла провел семь лет в Гамбурге, был имамом тамошней мечети, занимался в шахском министерстве образования изданием учебников. Водились за Бехешти темные дела в тот период, какие-то махинации с финансами. Свидетелей не осталось. Вскоре после революции посадили в тюрьму заместителя шахского министра образования Фарсу, приговорили ее к нескольким годам заключения, а затем вдруг расстреляли. Утверждали люди, что Фарса пыталась сообщить властям что-то важное о Бехешти. Аятолла был величественно обаятелен, говорил мягким, берущим за душу баритоном, гипнотизировал собеседников умным, проницательным взглядом. Ахнула бомба, заложенная в мусорную корзинку, рухнули стены и потолок, и в кромешной тьме, средь битых кирпичей кончил свои дни человек, который уверенно шел к верховной власти. Под утро откопали в руинах мужскую ногу в щегольском полуботинке , и все, знавшие аятоллу, удостоверили, что это его нога." Но генерал разведки упоминает и "одно странное обстоятельство, которое впоследствии благочестиво объявляли Божьим промыслом. Дело в том, что ровно за пять минут до взрыва помещение покинули председатель исламского меджлиса Рафсанджани и два его ближайших сподвижника - Раджаи и Бахонар. Версия о Божьем промысле не вызывала бы особых сомнений (все в воле Аллаха!), не будь Рафсанджани основным соперником Бехешти." "Темна иранская политика, грани дозволенного в ней расплывчаты, ложь не считается грехом, взятие заложников и убийство входят в набор допустимых приемов, крови шииты не боятся. На кого возведена напраслина - то ли на Колахи, то ли на Рафсанджани - история, видимо, никогда не рассудит. Бехешти ушел в иной мир, Колахи исчез, Рафсанджани правит страной. Не погибни Бехешти, пожалуй, на свете не стало бы Рафсанджани," - подвел итог Леонид Шебаршин.
И теперь, через 30 лет после исламской революции, правила игры в Тегеране вряд ли изменились.