Сага об узбекском хлопке
26.10.2009, Gazeta.kz
текст: Акрам Асроров, специально для Gazeta.kz
иллюстрация: сумел частично избежать проблем, связанных с экспортом хлопка. Международные трейдеры ежегодно отправляются в Ташкент, чтобы на месте выбрать необходимые сорта хлопка и заключить контракты. Но это избавление нельзя назвать окончательным. Хлопок как торговался на Ливерпульской хлопковой бирже, так и торгуется.
Ценообразование, зависимое от США, конечно, нервирует Ташкент. Ярмарки, проводимые в Ташкенте, все равно вынуждены ориентироваться на цены, сформированные в Ливерпуле. Но и эту ситуацию Ташкент может исправить, если сможет добиться переработки внутри Узбекистана половины производимого страной волокна.
Каримов знает, что продает. Качество узбекского хлопка не вызывает сомнений. Кстати, ради высокого качества хлопка в Узбекистане активно применяют ручной труд: он весьма дешев, а волокно при ручном сборе практически не рвется.
Кризис, который довольно существенно ударил по другим отраслям узбекской экономики, пощадил хлопковую отрасль. Примечательно и то, что до 2007 года доля хлопка в валовом внутреннем продукте Узбекистана неуклонно снижалась.
Власти в качестве диверсификации узбекской экономики как раз и приводили этот фактор. Мол, снижение зависимости страны от экспорта хлопка позволяет Узбекистану основной упор делать на товары с высокой добавленной стоимостью. Но и это утверждение не проходит испытание реальной жизнью: общеизвестно, что тонна импорта в три раза дороже тонны узбекского экспорта. Так что ввозимый в Узбекистан импорт по добавленной стоимости дороже узбекского экспорта.
В период с 2007 года доля хлопка в ВВП вновь стала расти. В России упал потребительский спрос, и стало понятным, что экспорт узбекских автомобилей весьма уязвим. На фоне кризиса почти не задетыми источниками поступления валюты остались газ и хлопок.
Ближе к телу
Конечно, было бы наивно полагать, что уход узбекского хлопка с мировых рынков и создание внутри страны необходимой для торговли хлопком инфраструктуры продиктованы дотационной политикой США.
Есть как минимум две версии, почему Узбекистан взял на вооружение именно такую стратегию экспорта. Одну из них еще в октябре 2005 года озвучил заместитель председателя правления государственной акционерной внешнеторговой компании "Узинтеримпекс" Аваз Мирсалимов в одном из узбекских СМИ.
"Однако до последнего времени в торговле хлопком был один минус - покупатель, обозначая в контракте все параметры необходимого ему волокна, тем не менее, до его подписания не мог отобрать хлопок нужного ему качества и сорта. Этот пробел восполнит 1-я Международная узбекская хлопковая ярмарка, где каждый продаваемый объем будет реально представлен в виде образцов", - говорил он.
Другую версию озвучил неназвавшийся швейцарский бизнесмен, знакомый с узбекским хлопковым бизнесом. По его словам, Каримов, понимая масштабы совершенной в Андижане резни, испугался того, что мировое сообщество примет жесткие санкции против него и его правительства, которые будут включать замораживание их счетов в международных банках. Боясь потерять деньги за хлопок, как рассказывал швейцарец, Каримов сам летом 2005 году отказался продавать его европейским компаниям, в том числе швейцарской семейной компании "Райнхард". Позже в 2005 году Каримов сделал исключение лишь для немецкой хлопковой биржи в Бремене.
Клубок противоречий
Попытки резко сменить стратегию экспорта и акцентировать внимание на внутреннюю переработку, стали проблематичными и до сих пор не осуществимыми. По итогам 2009 года из 700 тысяч тонн хлопка-волокна внутри Узбекистана переработают 300 тысяч тонн. Это чуть меньше половины всего волокна. Однако:
Заявляя столь амбициозные планы, узбекское правительство сталкивается с одной большой проблемой: технологической отсталостью текстильных предприятий. В последние годы власти говорят о больших инвестициях в переработку, но проверить озвученные цифры из-за непрозрачности узбекской экономики практически невозможно.
Реально Узбекистану могли бы посодействовать турецкие бизнесмены, которые активно пришли в сферу переработки хлопка, но проблемы с сырьевым обеспечением предприятий, проблемы с конвертацией валюты и вывозом капитала сделали бизнес турков в Узбекистане нерентабельным. Из-за высоких политических рисков, турецкие бизнесмены зачастую ввозили в Узбекистан уже подержанное технологическое оборудование, выдавая его за новое и продвинутое. Все это, безусловно, не способствовало технологическому перевооружению текстильной отрасли.
С другой стороны, четыре внешнеторговые компании, контролируемые узбекскими чиновниками высокого ранга, вообще не заинтересованы в том, чтобы внутри страны росла переработка. Они научились худо-бедно реализовывать хлопок-волокно, но не хотят связываться с пряжей, тканями и изделиями из него. Во-первых, очень сложно найти рынки сбыта, во-вторых, выдержать плотную конкуренцию со стороны китайского ширпотреба.
Кроме того, близлежащие рынки ограничены по объемам и давно уже плотно забиты китайскими, турецкими и индийскими производителями. К примеру, в соседнем Казахстане узбекская продукция до конца 2008 года была дешевле аналогичной турецкой и индийской продукции. Но, начиная с начала 2009 года, она стала дорожать, и в скором времени выйдет по ценам на уровень своих прямых конкурентов.
Это снижает конкурентоспособность узбекской продукции, и вполне может оказаться фактором потери казахстанского рынка. Узбекские производители не могут не понимать, что потеря казахстанского рынка чревата последствиями: ни Киргизия, ни Туркменистан, ни Таджикистан не способны обеспечить тот уровень потребительского спроса, который есть в Казахстане.
Вместе с тем европейские рынки в качестве своих основных поставщиков воспринимают турецкие текстильные компании. Турки давно и успешно сотрудничают с европейцами. Объявленный Западом бойкот узбекского хлопка может сильно ударить как раз по турецким текстильным предприятиям в Узбекистане. Никто, думается, не будет гадать, из какого хлопка производится в этой стране продукция. Так что перед турками стоит выбор: или выходить с узбекского рынка и открывать производства в других странах, или оставаться в Узбекистане с риском оказаться без рынков сбыта продукции.
И последний фактор риска. Тенденция ухода из Узбекистана турецких предпринимателей становится все более очевидной. В таких условиях узбекское правительство должно иметь готовый кадровый потенциал. Турки, за редким исключением, такие кадры из узбекистанцев не готовили.
Весь богатейший опыт текстильного производства, накопленный во времена СССР, был безвозвратно потерян, когда правительство решило махнуть рукой на крупные текстильные предприятия и сделать акцент на мелкие предприятия на селе. Из-за этого было ликвидировано производственно-швейное объединение "Малика" в Ташкенте, опустели цеха текстильных комбинатов в Ферганской долине.
Специалисты или уже давно состарились, или уехали в близлежащие с точки зрения экономики более благополучные государства - Россию и Казахстан.
В тот момент, когда правительство стало активно строить маленькие текстильные предприятия на селе, чтобы быстрее создать новые рабочие места и занять сельчан, оно забыло некоторые основополагающие рыночные законы. А именно, возврат к мелким текстильным заводикам означает примерно то же самое, что возврат в мелкотоварному производству в сельском хозяйстве.
Прогноз на ближайшую перспективу
Небольшие текстильные предприятия мобильны. Это одновременно и большой плюс и большой минус. Да, они способны быстро меняться согласно требованиям рынка. Но кто эти тенденции на рынке будет отслеживать? У мелкого производителя нет на это ни времени, ни тем более денег. Большой минус как раз и кроется в мобильности. Мелкий производитель будет легко менять рынки: уходить с тех, где продажи пошли вниз, и приходить туда, где продажи пошли вверх. Долгосрочной стратегией здесь и не пахнет. В отличие от мелких предприятий, крупные текстильные предприятия Турции и Китая в течение долгого времени, терпеливо и кропотливо работают с заказчиками. Поэтому их бизнес и успешен, ибо подразумевает долгосрочное выстраивание доверительных отношений. Узбекские мелкие производители так работать просто не смогут.
Конечно, заказывать маркетинговые исследования, держать штат аналитиков, разрабатывать бизнес-стратегии, выстраивать отношения с заказчиками и делать много чего другого может и государство. Но сегодня никто в Узбекистане точно не знает, кто и как этим будет заниматься. Внешнеторговые компании по роду своей деятельности настроены на то, чтобы докладывать об очередных успехах очередной Международной хлопковой ярмарки наверх. Вести аналитическую работу и выстраивать долгосрочные отношения они не умеют.
Правда, есть и другой вариант мощного маркетингового центра, к примеру, в структуре Министерства внешних экономических связей, инвестиций и торговли. Но как и в любом государственном органе, здесь не обучены работать в условиях реального рынка и плотной конкуренции.
Единственно возможный вариант - это создание рыночной структуры.
В любом случае, Узбекистан уже в ближайшие 2-3 года должен четко определиться со стратегией развития хлопководства. Или упорно следовать идее переработки хлопка внутри Узбекистана с перспективой создания тысяч нерентабельных текстильных предприятий по всей территории страны, или перейти к полноценной торговле хлопком-волокном.