12 августа 2011
CA-NEWS : Облик Бердымухамедова нацелен на европейских политиков, старающихся укусить кусок туркменского газового пирога, - эксперт
11 августа 2011
Облик Бердымухамедова нацелен на европейских политиков, старающихся укусить кусок туркменского газового пирога, - эксперт
11 августа 2011, 08:44, CA-NEWS (TM)
CA-NEWS (TM) - На вопросы «Хроники Туркменистана» отвечает эксперт по вопросам социологии, политологии и истории Центральной Азии, сотрудник Института международных исследований Карлова университета в Праге Славомир Горак (Slavomir Horak).
Почему в качестве канонических ключевых персонажей туркменской истории бердымухаммедовская пропаганда, точно так же, как в свое время ниязовская, настойчиво популяризирует мифических Огуз-хана, Героглы, Горкут Ата, а деятельность реально значимых политических фигур достаточно недавнего прошлого, таких, например, как Джунаид-хан, старательно замалчивается?
Для «создателей» идеологии и истории всегда гораздо легче ставить на первое место фигуры, о которых существует мало достоверных документальных источников. Если рассматривать формирование истории, например, в Центральной Европе, то здесь пропагандируются легендарные персоны типа святого Вацлава в Чехии, короля Стефана в Венгрии и т. п. В Центральной Азии эта роль отведена Тимуру Ленку (Тамерлану) в Узбекистане, в Кыргызстане - Манасу, Исмоилу Сомони - в Таджикистане и героям древних родов и племен - в Казахстане. Более современные личности становятся предметом культа чрезвычайно редко, и это по нескольким причинам.
Во-первых, воспоминания о них, хотя и могут обрастать легендами (как, например о Джунаид-хане в Туркменистане, Ибрагим-беке в Таджикистане и о других «курбаши»), но все-таки существует достаточно много исторических источников, и людей, чьи предки два-три поколения назад лично встречались и общались с данными историческими личностями. А фигурам древней истории можно легко приписывать легенды, цитаты или поступки, которые подходят для той или иной идеологии. Эти данные трудно опровергнуть и трудно с ними спорить, тем более что легенды в наше время обрастают целым багажом «более глубоких» толкований, выходящих из-под пера разного рода придворных историков, таких, например, каким является в Туркменистане «уважаемый» историк Овез Гундогдиев.
Во-вторых, фигуры более недавней истории могут помешать созданию или даже затмить образ современного правителя. Поэтому в Туркменистане и был сделан упор на мифологические фигуры, чтобы они только дополняли и «украшали» культ личности Ниязова и растущий ныне культ Бердымухаммедова и их достойное (а порой и первое) место среди заслуживающих уважение исторических персонажей. По этой причине и было проведено тотальное «удаление» воспоминаний не только о Джунаид-хане, но также и о тех представителях Советского Туркменистана, которые в народе до сих пор пользуются уважением. В этом плане интересно сравнение с соседними Казахстаном и Узбекистаном, в которых нынешние президенты не препятствуют, а скорее поощряют уважение среди народа своих предшественников Динмухаммеда Кунаева и Шарафа Рашидова. Данную ситуацию можно объяснить еще и тем, что Кунаев и Рашидов происходят от тех же «корней» (этнических, клановых, племенных, региональных) что и их современные коллеги по президентству, в то время, как происхождение Гапурова или Джунаида-хана лежит вне ахалтекинской среды.
И, в-третьих, легендарные личности можно олицетворять с легендарными государствами данной нации, которые можно при «разработке» истории использовать как предшественников нынешнего «величия», государства «с великим будущим», «золотого века», «великого возрождения»: (можете придумать и другие эпитеты). Кто знает, как выглядело, скажем, мифическое государство Огуз-хана? Никто, потому что современной исторической науке такое государство, да еще и с атрибутами форпоста мировой цивилизации, неизвестно. В этом плане можно подобным государствам приписать все, что угодно. Как говорится, историю пишут победители.
Понятно, что причин, почему персонажи из легенд пользуются таким вниманием режимов, может быть и больше, но здесь я указал на три самых основных.
Какова роль мифологии и религии в идеологическом тренде «Эпоха Великого Возрождения»?
Мифология играет огромную роль при создании любого идеологического концепта. Все центральные фигуры концепта должны произойти своего рода процесс мифологизации, чтобы стать ее достойным компонентом. В случае с идеологией «Эпохи Великого Возрождения» можно наблюдать этот процесс, и прежде всего, на примере «образа» самого президента Бердымухаммедова. Тогда как другие компоненты - исторические фигуры - прошли процесс мифологизации еще во время прежней «Эпохи Золотого Века», поэтому Виктору Храмову, Мае Моллаевой и другим уже не надо было придумывать иные исторические личности, достаточно было просто включить их в состав «Великого Возрождения».
Что касается религии, то любой идеологический концепт сам по себе несет религиозные признаки. Если детей в школе или взрослых на работе заставляют в принудительной порядке изучать труды Ленина, Маркса, Ниязова или Бердымухаммедова, то это уже своего рода религия, основанная на изучении «божественной и канонической» литературы. Постепенно этот процесс даже превращается в некое мессианистское течение, которое перерастает определение религии. И хотя во время «Великого Возрождения» пока еще не произошло обожествление президента, как во времена Ниязова, надо учитывать, что в 1996 году, после пяти лет правления первого туркменского президента, также никто не предполагал, что появится Рухнама. То есть, обожествление нового режима вполне может произойти, хотя я лично не думаю, что идеологи пойдут по тому же сценарию как в случае с единоличным лидером Ниязовым.
Какими из идеологических концепций Ниязова пользуется его приемник Бердымухаммедов?
Как я уже сказал выше, концепт истории туркмен не очень изменился. Правда, появляются и новые исторические фигуры, однако они второстепенного значения. А так история пока основана во многом на положениях Рухнамы. Откровенно говоря, сходство с прежней идеологией неизбежно, поскольку оба идеологических концепта разработаны, фигурально выражаясь, «в одном кабинете». Однако, анализируя идеологии «Золотого Века» и «Великого Возрождения», пока что первый концепт мне кажется более структурированным. Если рассматривать Рухнаму (как главный идеологический символ и источник прежней эпохи), то, даже, несмотря на всю хаотичность и бессмысленность текста, можно проследить более-менее четкое определение «Золотого Века» и путей его достижения. «Великое Возрождение» пока представляет некоего рода мантру, которая изо дня в день используется туркменскими СМИ, но при этом не наполнена никаким конкретным смыслом. То есть, нет никаких попыток концептуализировать, даже на псевдонаучном уровне, современную идеологию. Просто «Великое Возрождение» - это все, что связано с нынешним президентом. Его книги, речи, выступления по телевизору. Но никто не может сказать, что «Великое Возрождение» основывается «вот на таких-то и таких-то» конкретных постулатах.
Какую роль играет национализм в государственной идеологии постсоветского Туркменистана?
Туркменистан - это национальное государство и процесс строительства нации здесь еще не закончен. В этом плане национализм, поддерживающий развитие национального языка, специфики туркменских регионов очень даже нужен Туркменистану, чтобы сохранить целостность государства. Все это при уважении национальных меньшинств.
С научной точки зрения мы можем исследовать Туркменистан с позиции разных теоретиков национализма и строительства нации - Андерсона, Геллнера, Хобсбаума, Хроха и др. Однако, как люблю напоминать своим студентам, политики и идеологии, в частности из стран типа Туркменистана, не всегда следуют теоретическим моделям.
Туркменское руководство в самом начале выбрало путь сильного этнического и даже субэтнического национализма. Имеется в виду полная туркменизация или точнее ахализация постсоветского Туркменистана. Последний процесс еще более усилился с приходом к власти Бердымухамедова. Этот этнический национализм, и даже шовинизм, нашел свое логическое отражение не только в политике и ежедневной практике, но также и в идеологии, которая, по идее ее создателей, должна оправдать избранную политику. Еще покойный Ниязов постоянно обращался к гражданам страны как к «туркменам» и главное предназначение его Рухнамы - это быть «духовной книгой туркмен» (но не других национальностей, хотя и они были обязаны ее знать).
Но все же практическая политика, особенно негласная, далеко опережает все идеологические постулаты относительно национализма. В особенности, если рассмотреть недавний случай с лидером казахской общины, продолжающееся вытеснение остатков нетуркменских кадров из государственного аппарата, растущие притеснения представителей национальных меньшинств, в частности узбеков. Также нигде не встречаются открытые высказывания об ахалском национализме, хотя предпочтение именно ахалских текке из региона Гокдепе является обычной практикой современного Туркменистана. В вопросе национализма идеология современного Туркменистана играет роль «вуали», скрывающей истинное положение вещей.
Какие политтехнологические приемы использует Бердымухаммедов для формирования собственного имиджа - новый, молодой, просвещенный, прогрессивный «Туркмен No. 1»?
Надо сказать, что создание собственного облика второго президента намного более продуманно, чем у Ниязова. Естественно, Бердымухаммедов для внешнего и внутреннего пользования использует все свои реальные и мнимые преимущества.
Для зарубежья второй туркменский президент позиционирует себя как молодой реформатор, открытый для разговоров о продаже газа во все стороны. Этот облик совершенно в контрасте с его предшественником, которому хватало признания всего нескольких стран. С газом Бердымухаммедов играет в игру на довольно высоком уровне, и эту игру пока принимают. Как в покере, никто в мире не знает, есть ли у туркменского лидера газовые триумфы и какой они масти. Этот внешний облик Бердымухаммедова, открытого, идущего навстречу всем желающим может сохраниться до тех пор, пока будет надежда на реализацию тех или иных газовых проектов. В первую очередь этот облик нацелен на европейских политиков, которые стараются укусить кусок туркменского газового пирога. Своим имиджем Бердымухаммедову уже трудно обольстит китайцев или россиян. Элиты Китая и России не поддаются на «потемкинскую» политику туркменского президента. Там хорошо осознают, как обстоит дело в реальности, хотя использование этих данных идет со смешанным успехом.
В первые годы Бердымухаммедову удавалось позиционировать себя и как великого реформатора, несмотря на то, что в итоге изменения остались далеки от ожиданий. Кажется, что это уже начинают понимать и зарубежные (особенно западные) политики и специалисты. Но, так как это не касается продажи углеводородов, мало кого смущает отсутствие реальных реформ.
Внутренняя ситуация в стране никому во внешнем мире не угрожает и остается сугубо внутренним делом Туркменистана. На это рассчитана и пропаганда, которую Туркменистан использует на международном уровне. Поэтому туркменам не стоит надеяться на помощь от зарубежных «игроков».
Для «внутреннего пользования» в стране Бердымухаммедов создал облик, ярко контрастирующий с ниязовским. Вместо старого капризного Сердара появился молодой, энергичный и активный человек, который снимает коррумпированные кадры, управляет танком, самолетом, гоночным автомобилем, ездит на велосипеде, верхом на лошади в цирке, оперирует в открытых им больницах, разрешает интернет-кафе, строит великолепные отели в Авазе, ругает за низкое качество сотовой связи и сообщает об успехах частых зарубежных поездок. Кроме того, используется и более традиционный набор инструментов создания образа лидера. Это, прежде всего присутствие на всякого рода мероприятиях, концертах, съездах, конференциях, открытии новых, часто бессмысленных зданий или объектов инфраструктуры.