Автор: Сергей Маркедонов, ежедневное интернет-издание prognosis.ru, 6.4.2005
"Советский проект" не будет популярным
Киргизия задаст уровень демократии для стран исламского Востока.
«Цветная революция», свершившая в Киргизии, на первый взгляд, парадоксальное явление: у Республики Кыргызстан под руководством Президента Акаева была репутация самой демократичной из республик постсоветского Востока. Однако именно «восточный» фактор и порождает весьма своеобразные формы демократии.
Фактически до сих пор на Востоке (речь идет прежде всего о государствах исламского мира) были успешно реализованы две модели политического развития. Первая - авторитарный светский режим со всеми присущими ему недостатками: клановость, деспотизм, коррупция. Как правило, именно такие режимы делают ставку на социально-экономическую модернизацию - внедрение рыночных институтов, создание условий для развития буржуазного общества. При этой модели роль религии в политике минимизируется или даже подавляется. По такому пути успешно пошли Египет, Иордания, Индонезия (до своей «цветной революции» в 1998 году). Пик политического развития первой модели - особый вариант демократии, при котором сохраняется сильная роль личной власти лидера страны, армии и спецслужб. Наиболее яркий пример здесь - Турция. Вторая модель базируется на идеологии религиозного «возрождения» и государства, основанного на исламских догматах. Образец для строителей теократической государственности - Иран.
Страны Востока (и постсоветские государства Центральной Азии здесь лишь повторяют старые закономерности) стоят перед нелегкой дилеммой. Догонять цивилизованный мир надо, но эта погоня - «догоняющая модернизация» - чревата двумя опасностями: элита будет европеизирована, а основное население станет культивировать ислам. Почти все перипетии этого процесса пережила и постсоветская Киргизия. Здесь был реализован модернизационный проект в условиях управляемой дозированной демократии. Однако такой проект весьма уязвим и характеризуется плохой управляемостью и недостаточностью демократии.
Президент Аскар Акаев начал модернизационные процессы раньше других в Средней Азии. Говоря словами Маркса, глава Киргизии стал «собственным могильщиком», воспитав слой младокиргизов, которым стало тесно в рамках дозволенного. Сегодня советский проект - просроченный товар, который не продается. Однако политическое нетерпение способствовало радикализации политической ситуации. У новых лидеров Киргизии есть временной запас и революционная легитимность, им следует вспомнить опыт таджикской революции 1991 года. Тогда ведь тоже все очень неплохо начиналось. Призывы к демократизации и избавлению от контроля партаппарата, стремление к разрыву с диктатурой завершилось мощным пробуждением «исламской улицы», имеющей весьма оригинальные представления о демократии и свободе как свободе только для «правоверных».
Из других центральноазиатских государств наиболее предметно опыт Киргизии придется изучать Астане. Казахстан, избравший путь «догоняющей модернизации», как и Киргизия, стоит перед сходными проблемами. С одной стороны, власть сосредоточена в руках эффективного жесткого лидера, имеющего большой внутренний и международный авторитет. С другой - слой младоказахов не менее влиятелен, чем в соседней Киргизии, и их желание придать демократизации большую динамику столь же очевидно.
Казахстан задал себе высокие стандарты в экономике и теперь стоит перед объективной необходимостью повышения стандартов политического развития. Внешнее вмешательство может лишь ускорить этот процесс, но сама потребность в политическом обновлении объективна. Разговоры об интеграции с Россией всегда были по большей части инструментом для решения собственно внутриказахских проблем.
Узбекистан и Таджикистан - государства, где огромную роль играет исламский фактор. Здесь в отличие от Киргизии и Казахстана революционный проект будет протестом исламистов (возможно под лозунгами исламской демократии) против светского авторитарного режима. А значит, революция на востоке СНГ не может рассматриваться как абсолютное благо и универсальная отмычка для решения социально-политических и экономических проблем. В любом случае, даже при реализации исламского сценария в Узбекистане и в Таджикистане, мы станем свидетелями появления нового поколения политиков. Чтобы предотвратить исламизацию этих республик, политэлиты Узбекистана и Таджикистана должны уже сегодня выиграть битву за новое поколение, сделав его главным проводником светской модернизации. Слабая ротация кадров и управленческий застой отвращают амбициозную молодежь от власти, толкают ее в объятия непримиримой оппозиции. Официальные же исламские структуры в этих республиках слишком срослись с властью и не могут выигрывать богословскую конкуренцию со своими радикальными оппонентами. Повышение интеллектуального уровня представителей «системного ислама - также одна из приоритетных задач властей Таджикистана и Узбекистана. Сегодня авторитарные режимы Центральной Азии (в особенности узбекский) должны сделать акцент не на усилении полицейских начал, а на придании авторитаризму более модернизационного характера.
Особая статья - туркменский политический режим. Сегодня с полной уверенностью можно констатировать, что восточная деспотия Сапармурата Ниязова не оставляет никаких шансов для народной революции. Смена власти и демократизация режима здесь возможны посредством дворцового переворота либо военной интервенции. Младотуркмены здесь возможны лишь в окружении Туркменбаши, представители которого со временем устанут от кадровых перетрясок и репрессий, как это было со сталинским Политбюро. Именно эти кадры смогут инициировать определенное обновление политического ландшафта Туркмении.
«Цветные революции» в Центральной Азии - результат внутренних особенностей процесса «догоняющей модернизации», застигшего Киргизию, Казахстан, Узбекистан, Таджикистан и Туркмению после распада СССР в 1991 году. Киргизия стала «слабым звеном», поскольку зашла в этой погоне дальше всех. Сегодня трудно прогнозировать дальнейшее развитие событий в этой республике. При самом благоприятном раскладе эта республика может определить уровень демократичности для стран исламского Востока. При наихудшем варианте возможен раскол страны и погружение ее в хаос. Все зависит от умения новой власти созидать. В любом случае, весна 2005 года станет новым рубежом в новейшей политической истории Центральной Азии.