28 мая 2011
Пекин спасает Душанбе
28 мая 2011
Пекин спасает Душанбе
27 мая 2011г. ? 19 (947), Деловая Неделя, Казахстан
Юрий Сигов, Вашингтон
Китай постепенно становится важнейшим политическим и экономическим партнером Таджикистана. И это, похоже, устраивает обе стороны
Обсуждая вероятность повторения «революционных сценариев» по арабскому образцу на постсоветской территории, эксперты чаще всего упоминают две республики Центральной Азии - Кыргызстан и Таджикистан. И если в киргизском случае те же Соединенные Штаты и государства Евросоюза очень надеются на какие-то по-западному образцу демократические перемены, то относительно дальнейшей политической и экономической стабильности в Таджикистане высказываются серьзеные опасения по поводу вероятности силовой смены власти в Душанбе.
То, что ситуация в экономике, и особенно в сфере энергоснабжения в Таджикистане остается непростой, известно давно.Но несмотря на все как объективные, так и субъективные трудности (жесткое противостояние с соседним Узбекистаном по вопросам как гидроэнергетики, так и транспортных поставок) таджикскому руководству пока удавалось их преодолевать и держать положение в республике под контролем. При этом во многом подобному положению дел способствовало тесное сотрудничество Душанбе с Китаем, которое как в самой республике, так и за ее пределами постоянно подвергается жесткой критике и даже открытому осуждению. Но пока недовольство крепнущим взаимодействием Душанбе и Пекина усиливается, экономические и финансовые связи между ними крепнут, и к чему все это может в конечном итоге привести, остается только догадываться.
Кроме Китая, Таджикистан никому больше не нужен?
Когда речь заходит о сотрудничестве одной из республик Центральной Азии с кем-то из заграничных партнеров (что из «дальнего зарубежья», что прямо по соседству), то сразу же упоминаются крупнейшие региональные «игроки» в лице России, Соединенных Штатов, Китая, Евросоюза, Ирана и Турции. Вроде бы всем остальным в регионе не особо что нужно, а то же экономическое сотрудничество, как правило, в отдельных проектах (Австралия, Канада, Южная Корея, Япония) не влияет существенно на общую экономическую картину в здешних государствах.
Оказавшись после распада СССР в крайне тяжелой географической ситуации (без прямого транспортного выхода на важнейшие для себя рынки), плюс собственная кровопролитная гражданская война и соседство с раздираемым на части внутренними конфликтами Афганистаном, Таджикистан оказался попросту брошенным на произвол судьбы. А по многим показателям его политического и экономического развития Таджикистан стали упоминать не иначе, как главным кандидатом на полный развал и статус «несостоявшегося государства».
То, что Таджикистан совсем уж никому не был нужен, не совсем правильно. Та же Россия с помощью военной силы сумела посодействовать в середине 90-х годов сохранению Таджикистана как независимого государства. И во многом и на сегодня поддерживает сложившийся в республике политический статус-кво, не давая возможности разного рода экстремистским силам свергнуть существующую там власть и установить на таджикской территории фундаменталистского исламского толка государство.
Некоторые усилия для закрепления стабильности в Таджикистане предпринимали все это время Иран и Турция, а также надеялось само таджикское руководство на то, что прийдут в республику «большие арабские деньги», главным образом - из района Арабского (Персидского) залива.
Однако все эти надежды на привлечение как серьезных инвестиций, так и реальную политическую и финансовую поддержку со стороны таджикского руководства оправдались в отношении только одной страны - Китая, который ранее никогда особого интереса к Таджикистану и сотрудничеству с ним не проявлял. А китайские компании, проникая постепенно в тот же Кыргызстан, Казахстан и Туркменистан, не рассматривали для себя Таджикистан в качестве какого-то важного приоритета для закрепления своих позиций в регионе.
И если в том же Кыргызстане Китай главным образом довольно быстро подмял под себя торговлю и снабжение этой небольшой соседней республики практически всеми товарами, то в Таджикистане Пекин стал по-крупному инвестировать в самые важные для него проекты - транспортные, энергетические и добывающие. При этом китайцы не выдвигали таджикам никаких политических и других требований по поводу предоставляемых кредитов, как и выражали готовность в случае необходимости всегда предоставить новые кредиты, если в них возникнет потребность.
В том, что касается энергетики, Таджикистан также получает некоторую помощь от Ирана и России в сооружении отдельных мощностей, таких как станции «Сангтуда». Но по сравнению с ними китайский энергетический вектор сотрудничества для Таджикистана выглядит наиболее «долгоиграющим» и перспективным как с финансовой, так и технической точки зрения.
Стоит отметить, что пока Таджикистан именно в вопросах сотрудничества в области энергетики не находит особого долгосрочного понимания ни у России, ни у США, ни у европейцев (особенно по сооружению гидроэлектростанции в Рогуне). А вот с Китаем для Душанбе есть щансы и деньги под проекты получать, и решать важнейшие для себя вопросы сооружения ЛЭП, которые, пройдя с севера на юг республики, смогут обеспечить электроэнергией значительную часть ее территории.
Активно помогают китайцы Душанбе и в прокладке тоннелей, которые связывают в горной местности отрезанные прежде друг от друга районы Таджикистана, причем опять-таки лишь Иран в подобные проекты хотя бы элементарно вкладывается. А кроме КНР, никто такие важнейшие для республики объекты ни финансировать, ни возводить особым желанием не горит.
Не забывают китайцы и об инвестициях в горно-добывающую промышленность Таджикистана. Здесь опять-таки Пекин предоставляет и кредиты, и технологии, и собственную рабочую силу для осуществления подобных проектов (в том числе по разработке крупнейшего горнорудного месторождения в Таджикистане под названием «Большой Конимансур».
Все же остальные страны-потенциальные инвесторы - хотели бы получить от Душанбе в обмен на работу в горнодобывающей промышленности республики определенные как финансовые, так и политические привилегии, на что таджикское руководство пока не идет. А вот с Китаем подобное сотрудничество налажено, хотя и здесь есть свои непростые нюансы и серьезные помехи, не позволяющие официальному Душанбе по полной программе задействовать в своих экономических интересах «китайскую карту».
Китай ни с кем в Центральной Азии не хочет ссориться. Но и свои интересы будет навязывать жестко и без лишних сентиментов
Прежде всего надо четко себе представлять, что на сегодняшний день у Таджикистана практически нет иных «клиентов-доноров», которые бы в неограниченном объеме финансировали те или иные проекты на ее территории. Об этом знают прекрасно и в Пекине, а посему в нужный момент всегда готовы ненавязчиво «натягивать денежный поводок», когда по каким-то соображениям китайские интересы во всем регионе Центральной Азии могут оказаться под угрозой.
К примеру, недовольство со стороны Узбекистана сооружением гидроэлектростанции в Рогуне китайцы если не полностью, то все же косвенно приняли к сведению. И посему не спешат подписывать с Душанбе целый ряд соглашений по строительству Яванской ГЭС и ряда других объектов. То есть деньги под строительство уже есть, желание китайской стороны проект реализовать имеется, но Душанбе тем самым недвусмленно дается понять: найдите, пожалуйста, общий язык с Узбекистаном по Рогуну, и тогда и мы свой вклад в сооружение энергетических объектов в республике внесем.
Вкладывается Китай в Таджикистане в транспортные и энергетические объекты и для того, чтобы в этой республике все-таки сохранялась спокойная и стабильная социальная обстановка. Да, китайцы привозят на свои стройки в Таджикистан собственную рабочую силу, многие китайцы остаются после сооружения объектов на таджикской территории, обзаводятся там семьями и тем самым, в принципе, не особо вроде бы способствуют улучшению экономической ситуации в республике.
Между тем других-то вариантов у Душанбе прокладывать горные тоннели и наводить мосты через бурные реки, а также монтировать высоковольтные станции или, к примеру, прокладывать дороги в Горно-Бадахшанской автономной области просто нет. Поэтому исключительно китайская помощь здесь реально что-то может изменить, о чем в Душанбе отлично осведомлены.
К тому же Китай меньше всего стремится каким-то образом ввязываться во внутренние таджикские политические распри. А уж как и в каком объеме вести сотрудничество с нынешним президентом Таджикистана Э. Рахмоном, в Пекине знают и проводят в этом плане четкий и прагматический курс. Ведь, вложив деньги - и немалые - в таджикские проекты, Китай хотел бы их гарантированно получить, а стабильная и предсказуемая власть в стране-получателе кредитов для Пекина черезвычайно важна.
В то же время общие интересы Китая и Таджикистана в двустороннем сотрудничестве весьма значительно отличаются. Если для Душанбе Пекин, по существу, единственный серьезный и надежный внешний инвестор, то для Китая осуществление инфраструктурных проектов в Таджикистане- это исподволь содействие развитию собственных западных районов, в частности Синцзянь-Уйгурского автнономного округа. Это и занятость рабочей силы, и транспортные магистрали, облегчающие ведение торговли и поставку товаров и грузов, и элементарная политическая стабильность под боком у автономного региона, известного своими сепаратистскими настроениями.
Конкурентов у Пекина в Таджикистане пока нет и особо не предвидится
То, что Китай на данном этапе активно решает в сотрудничестве с Таджикистаном свои текущие задачи (включая развитие своих западных районов), вполне понятно. Но работает Пекин при этом не только, кстати, в Таджикистане, но и во всем регионе Центральной Азии на более дальнюю перспективу. Та же «кредитная история» взаимоотношений с Таджикистаном на самом деле очень показательна и характерна именно своим весьма недалеким будущим продолжением.
Получая китайские кредиты (потому как других просто нет), таджикское руководство, в принципе, неизбежно полностью привязывает собственную экономику к большому «восточному соседу». То, что сотни миллионов долларов, взятых у Китая в кредит, Таджикистан вряд ли на обозримую перспективу сможет вернуть, не вызывает сомнений ни у официального Душанбе, ни у самого Пекина. Но никто на таджикскую сторону какого-то жесткого давления по поводу возвращения полученного в кредит и не оказывает.
Просто в нужный момент, когда возвращать кредитные суммы все же придется, китайская сторона может выдвинуть (и, скорее всего, так оно и будет) определенные требования как по покупке некоторых предприятий и проектов, находящихся нынче под контролем таджикского правительства (те же месторождения полезных ископаемых или энергетические мощности), так и получении контроля над отдельными транспортными маршрутами, идущими по таджикской территории (теми же участками шоссе и стратегическими тоннелями на горных перевалах).
В результате Таджикистан неизбежно вынужден будет (что, в принципе, происходит уже сейчас) поступиться частью своего национального суверенитета и идти на уступки китайской стороне там, где она того очень сильно захочет. Хорошо это или плохо? Наверное, не очень хорошо для Таджикистана, но других вариантов, кроме китайского, у него просто на данном этапе нет.
Ведь надо учесть и тот факт, что ни Россия, ни Соединенные Штаты, ни тот же родственный по культуре и языку Иран не особо хотят именно по-серьезному «залезать» в Таджикистан, предпочитая чисто номинально обозначать в республике свои интересы, но никак не связываться с ней на длительную перспективу (что своими большими и «длинными» деньгами как раз и делают китайцы).
Да и от различных пост-советских организаций, куда Таджикистан неоднократно обращался за поддержкой как по экономическим, так и финансовым вопросам, особо проку не было. А иных, надежных и в то же время, конечно же, работающих прежде всего на самих себя, а потом - уже на сам Таджикистан, партнеров кроме Китая официальному Душанбе найти так и не удалось.
К тому же так и не сложилась за все эти годы даже элементарная кооперация между постсоветскими странами в самой Центральной Азии. Все попытки того же Казахстана как-то расшевелить соседей по региону и наладить между ними самими тесные партнерские связи в отношении того же Таджикистана не дали никаких результатов. Поэтому-то Душанбе не просто от безнадеги «ложится» все больше под Китай, но и видит в этом единственный, по существу, способ разрешения текущих как экономических, так и финансовых острейших проблем.
Насчет же дальнейших «таджикских планов» Китая пока можно только догадываться: ведь Пекин традиционно со всеми странами (и особенно со своими постсоветскими соседями) работает на длительную перспективу. И что в конечном итоге уготовано Таджикистану, станет известно, скорее всего, не раньше чем через 20-30 лет. Ведь как раз к тому моменту у Душанбе наступит срок выплат китайских кредитов, и здесь-то и начнется самое непредсказуемое...