К визиту президента России в Туркменистан: чтобы «газовая сказка» стала былью двустороннего прогресса
24.10.2012, Новое восточное обозрение
Михаил Агаджанян
В ближайшие недели ожидается визит президента России В.Путина в Туркменистан. Можно предположить, что данный визит произойдет в первых числах ноября, когда в Ашхабаде состоится заседание Совета глав государств СНГ.
В нынешнем году Туркменистан исполняет функции страны-председателя СНГ и во внешнеполитическом курсе республики на постсоветском прoстранстве заметна активность по отстаиванию её подходов, прежде всего, в энергетической повестке Содружества.
Россия и Туркменистан с начала 1990-х гг. были «обречены» на приоритетное развитие своих энергетических связей с упором на их газовую составляющую. Обе страны являются лидерами на постсоветском пространстве по запасам, добыче и поставкам природного газа на внешние рынки. Туркменистан уже вышел на уровень 40 млрд. куб. м ежегодных поставок газа внешним потребителям и поставил перед собой весьма амбициозную цель расширения мощностей своей газовой отрасли до 180 млрд. куб. м газа на экспорт к 2030 г. (1).
Ведущие позиции России и Туркменистана на рынке поставок газа в СНГ диктовали свои правила игры в отношениях двух стран, которые в большей части носили конкурирующий, а не тесно координируемый, совместный характер. Подобный вектор разночтений в двусторонних отношениях по линии поставок «голубого топлива» в последнее время находит всё большее проявление.
Казалось бы, поставки туркменского газа на внешние рынки могли создать прочную основу для тесного сотрудничества между Москвой и Ашхабадом. Но и здесь что-то не заладилось в последнее время. Туркмены стали всё больше говорить об альтернативных российским маршрутах поставок газа, необходимости выработки «понятных» правил его транспортировки, и делать этo на важных межгосударственных форумах постсоветского пространства. Как это было, например, в конце мая с.г. в ходе встречи глав правительств СНГ в Ашхабаде.
Россия несёт свою долю «вины» за всё чаще проявляемую Туркменистаном тягу к обходным российскую территорию маршрутам поставок газа на внешние рынки. Стагнация в вопросе строительства Прикаспийского газопровода, работа нынешнего газопровода «Средняя Азия-Центр», проходящего через территории Туркменистана, Узбекистана, Казахстана и России (2), на пятую часть от своей пропускной мощности (всего 10 млрд. куб. м газа ежегодно вместо 50 млрд. пропускной мощности газопровода (3) привели к поиску Ашхабадом альтернативных путей, чем стараются воспользоваться США и Китай.
Узбекистан и Туркменистан уже вовлечены в совместный с Казахстаном и Китаем проект поставки туркменского газа на китайский рынок.
23 мая с.г. туркменская сторона подписала соглашение о поставках газа в Индию и Пакистан по поддерживаемому США трубопроводу «TAPI» (Туркмения-Афганистан- Пакистан-Индия, маршрут длиной 1640 км от туркменского газового месторождения Довлетабад через афганские провинции Герат, Гильменд и Кандагар до пакистанского города Кветта с финишем в индийском населённом пункте Фазилка) с проектной мощностью до 33 млрд. кубометров газа в год.
В экспертной среде можно услышать мнение о нецелесообразности «демонизирования» роли США в Центральной Азии, как одной из главных внешних сил влияния в регионе их стратегических интересов. «Демонизация» проявлений внешней политики в том или ином регионе, в т.ч. применительно к роли США в Центральной Азии, конечно, не делает политический анализ более объективным, чем он должен быть на самом деле. Роль США в Центральной Азии в отношениях с такими республиками, как Узбекистан и Туркменистан, логичнее оценивать с позиции притязаний Вашинтона на занятие особых ниш в регионе в целом и в связях с некоторыми его республиками, в частности.
Очевидно, что США стремятся к заполнению определённого вакуума в Центральной Азии, имеющегося за пределами преимущественного влияния России в центральноазиатской зоне ОДКБ и ЕврАзЭС и сильного влияния во всём регионе другой крупной внешней силы - Китая. Подобное стремление США обусловлено не только объективными параметрами лимитов сил и сфер влияния главных внешних сил в Центральной Азии (например, нейтральный статус Туркменистана и приостановление Узбекистаном членства в ОДКБ), но и императивами географического характера, которые тесно связаны с «афганской темой» регионального курса США. Наличие общей границы с Афганистаном в контексте планируемой США постафганской политики ставит некоторые центральноазиатские республики в центр приоритетного внешнеполитического внимания американской стороны, что не может не отразиться на соответствующих предпочтениях данных республик.
Узбекистан и Туркменистан далеки от создания некоего тесного альянса в противовес российской идее евразийской интеграции. Но многое из того, что в последнее время исходит от Ашхабада и Ташкента как в режиме двусторонней кооперации, так и в отдельности, наводит на мысль реализации обеими республиками альтернативных российским подходов в регионе и за его пределами.
Так, в ходе визита президента Узбекистана И.Каримова в Туркменистан (1-2 октября с.г.) узбекское руководство отметилось заявлениями, которые ограничивают Россию в развитии её связей с другими центральноазиатскими республиками. Главы Узбекистана и Туркменистана сошлись в Ашхабаде на том, что реализация крупных гидропроектов в Таджикистане и Кыргызстане с участием российского капитала их не устраивает. Президент Узбекистана подверг резкой критике стремление Таджикистана построить Рогунскую ГЭС в районе сейсмичностью 9-10 баллов.
Кстати, через несколько дней после этих заявлений стало известно, что Россия и Таджикистан не достигли прогресса в вопросе российских инвестиций в Рогунскую ГЭС на реке Вахш.
Узбеки и туркмены солидарно выступают против появления на трансграничных реках Центральной Азии новых ГЭС, которые, по их аргументации, могут привести к снижению водоснабжения государств, находящихся в низовьях рек.
Видеть в притяжении Ташкента и Ашхабада друг к другу преимущественную или даже определяющую роль США было бы неправильным. Наиболее адекватной оценкой проводимой связкой Туркменистан-Узбекистан и ими отдельно регионального внешнеполитического курса была бы констатация выбора республиками пути т.н. «свободного плавания», подразумевающего максимальное сближение их отношений с крупнейшими внерегиональными силами, имеющими в Центральной Азии стратегические интересы.
Для России был бы контрпродуктивным подход жёсткой переориентации Ашхабада и Ташкента в орбиту евразийской интеграции. К вопросу усиления позиций России в отношениях с Туркменистаном и Узбекистаном логичнее подойти на иной «философской» основе внешнеполитического курса. Куда бы ни были направлены потоки энергоресурсов того же Туркменистана, в конечном итоге в республику возвращаются значительные финансовые средства, после чего встаёт вопрос их рационального использования. И здесь Россия могла бы, используя, прежде всего, географические преимущества, оказать содействие в развитии некоторых отраслей промышленности республик Центральной Азии.
Как отмечают эксперты, к 2015 г. Каспий может стать одним из самых нестабильных регионов мира, вокруг проблематики которого прибрежным странам до сих пор не удаётся найти взаимоприемлемых решений. Эксперты отмечают, что, к примеру, Туркменистан, являясь прикаспийской республикой и имея известные сложности в отношениях с Азербайджаном вокруг месторождений нефти и газа на каспийском шельфе (месторождения Осман (Чираг), Хазар (Азери) и Алтын Асыр (Шарг), не обладает собственной производственной базой и профессиональными кадрами для постройки малых сторожевых кораблей и вспомогательных судов, а также их ремонта.
Кто как не Россия могла бы помочь туркменской стороне в устранении подобного «пробела» в региональной диспозиции прикаспийской республики? Развитие судостроения Туркменистана при технической помощи России и с вложениями в финансово и технологически ёмкую отрасль промышленности полученных республикой средств от экспорта своих энергоресурсов заслуживает внимательного рассмотрения в Москве и Ашхабаде.
Предстоящий визит президента России в Туркменистан станет последним пунктом в центральноазиатской повестке посещений высшим российским руководством ближнего зарубежья после вступления В.Путина в должность главы государства. Президент России уже посетил Узбекистан, Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан (в порядке очерёдности визитов), отложив контакт с туркменским руководством до момента подготовки соответствующей высокому уровню встречи базы соглашений к подписанию. Можно выразить надежду, что к первым числам ноября такая двусторонняя база будет готова и стороны обозначат новый этап в своих отношениях.
Михаил Агаджанян, внешнеполитический аналитик - специально для Интернет-журнала "Новое Восточное Обозрение".
(1) По данным британской «British Petroleum», в 2011 г. доказанные запасы газа в Туркменистане составляли 24,3 трлн. куб. м, что является 4-м показателем в мире. Крупнейшими месторождениями республики являются Южный Иолотань (запасы - 22 трлн. куб. м), Довлетабад (1,3 трлн. куб. м).
(2) Туркменский газ поставляется через территорию России на внешние рынки по трубопроводу «Средняя Азия-Центр». Последний проходит и по территории Узбекистана со всеми вытекающими из этого преимуществами для страны-транзитёра. Наряду с планами по модернизации данного северного маршрута поставки туркменского газа, три из четырёх государств, по территории которых пролегает трубопровод, 12 мая 2007 г. подписали совместную Декларацию о строительстве Прикаспийского газопровода. Четвёртым «лишним» оказался Узбекистан.
(3) С 2010 г. «Газпром» закупает у Туркменистана, в соответствии с контрактом, 10 млрд. куб. м газа ежегодно, а прежние объёмы в 40-60 млрд. ориентировались на экспорт туркменского газа в Украину, который больше не ведётся.