Аркадий Дубнов: "Ситуация, когда глава государства охотится за конкретным журналистом, поразительно смешная"
Цветкова Роза 24 января 2003
В списке причастных к совершению покушения на президента Туркмении Сапармурата Ниязова, вроде бы случившегося в конце ноября в Ашхабаде, до недавнего времени фигурировала фамилия российского журналиста, международного обозревателя газеты "Время новостей" Аркадия Дубнова. На этой неделе представители туркменских властных структур официально опровергли информацию о возбуждении в отношении Дубнова уголовного дела, несмотря на то. что, по информации из конфиденциальных источников, в ряд стран Центральной Азии уже направлены запросы о розыске журналиста. Страна.Ru непосредственно обратилась к "возмутителю спокойствия" "великого вождя всех народов" Аркадию Дубнову
- Аркадий, официальные представители властных структур Туркмении опровергли информацию о том, что в отношении тебя в республике возбуждено уголовное дело. В то же время на протяжении длительного периода твоя фамилия фигурировала в списке причастных к организации покушения на туркменского президента. Получается, тебя пожалели?
- Скорее испугались (смеется - ред.). А если серьезно, то получается явная несостыковка. 22 января, через информационные агентства Туркмении, была распространена информация о том, что Ниязов приказал генеральной прокуратуре издать книгу «Предатели родины». Как явствует из сообщений, в нее должны войти все материалы следствия и суда по делу о покушении на Ниязова, совершенного в конце ноябре. Соответственно, в перечне "предателей" должна звучать и моя фамилия, поскольку якобы ее называл Шихмурадов в своих показаниях. Так?
Тогда в этой ситуации странно, что они отрицают наличие уголовного дела. Ведь если они меня назвали соучастником преступления, а в уста Шихмурадова (это абсолютно понятно) было все это вложено следователями, действовавшими, ясное дело, по приказу самого Ниязова, то значит я должен проходить по уголовному делу как фигурант. Поэтому то, что они отрицают наличие на меня дела, означает только одно: они, естественно, испугались этой утечки и того шума, который поднялся. А я точно знаю, несмотря на все опровержения, что уголовное дело было и, может быть, еще и не закрыто, потому что, нужно понимать, там могут обманывать. По крайней мере, то, что оно было возбуждено, - это 2 раза по 100%.
- Ты когда последний раз был в Ашхабаде?
- Я был там в апреле прошлого года, в составе журналистской группы, прилетевшей вместе с российским президентом на каспийский саммит-
- Тогда не очень понятно, какое отношение ты можешь иметь к организации обстрела президентского кортежа, случившегося 25 ноября 2002 года. Почему, как сам считаешь, ты попал "под прицел"?
- Меня нужно было дискредитировать как человека, который писал о Ниязове и о его режиме последовательно и резко негативно. Он этого не прощает. Я же, вроде бы, согласно свидетельским показаниям, получил 30 тысяч долларов за то, что "клеветнически информировал о происходящем в Туркменистане". Самое смешное, что деньги я якобы получал, начиная с конца ноября прошлого года, то есть уже после как бы покушения. А все остальное время, все годы с конца 90-х, когда я писал в общем-то то же самое, я, получается, делал, значит, бесплатно?
Понятно, что причастность к покушению мне "шьется". О понятии "преступник" туркменский президент имеет свое собственное, расширительное толкование: преступник не только тот, кто целился, предоставлял квартиру и прочее, но и тот, кто просто думал плохо о Ниязове. А я о нем, и правда, думаю нехорошо, этого я не отрицаю.
- А лично экс-вице премьера Туркмении Бориса Шихмурадова, который дал якобы на тебя показания, ты знал?
- Знаю хорошо. Хочется надеяться, что я его знаю, а не знал. Я с ним познакомился в 1994 году, когда впервые брал у него интервью, он был тогда министром иностранных дел Туркмении, а я - журналистом «Радио Свободы». Это было в Москве.
- О его судьбе сейчас поступают противоречивые сведения, в том числе и то, что его уже нет в живых. Как ты считаешь?
-Я боюсь, что- мне просто очень печально говорить- то, что я думаю сейчас. Я очень боюсь, что мы его живым уже не увидим, а если и увидим, то это будет уже другой Шахмурадов, потому что те истязания, которым он там подвергался, не могли не оставить свой след, как в физическом, так и в психическом отношении. К нему никого не допускают, ни родственников, ни адвоката, никого!!! Никаких посылок, передач, никакого общения. И никто не знает точно, где он находится.
- Начать с того, что суд над Шихмурадовым и его якобы соучастниками был настолько поспешным, что что его предвзятость почти очевидна...
- Он был не просто достаточно поспешным, он был вообще никому не известным. Во всяком случае, где и когда он происходил, никто не знает. Никаких возможностей опротестования, хотя бы формального, решения суда, ничего. Там одна инстанция во всех властных и исполнительных структурах - "Великий Туркменбаши!
Тут есть потрясающая деталь, она у меня зафиксирована на пленке. Мне неделю назад, 14 января, позвонил посол Туркмении в Москве Халназар Агаханов, чтобы передать от своего "патрона" опровержение того, что в отношении меня возбуждено уголовное дело. И я его спрашиваю: - "Господин Агаханов, вы можете сказать, когда и где, ну, хотя бы когда, был суд над Шихмурадовым?" Он замялся и начал что-то там, в сторону, у кого-то спрашивать. А потом говорит: «Знаете, Аркадий Юрьевич, я вам завтра узнаю и скажу...". Получается. что посол, как официальный представитель государства, не знает, когда был суд над главным, вроде бы, преступником государства.
Более того, родственники до сих пор не могут получить на руки текст обвинительного приговора. Сестра Шихмурадова уже в который раз посылает в посольство обращение с просьбой о содействии получить текст приговора. Нет! Не могут дать! И потом, само собой совершенно искренне, они заявляют, что спикер парламента сейчас занят тем, что он должен обосновать легитимность применения пожизненного заключения, без права на амнистию. То есть сначала выносится приговор, а потом обосновывается его правомерность. Вот их система правосудия
- Тем не менее министр иностранных дел Туркмении Рашид Мередов находится сейчас в Вене, в штаб-квартире ОБСЕ. И передал туда материалы, в том числе и видео-, свидетельствующие о "признательных показаниях заговорщиков"...
- Ниязову нужно было этим показательным процессом восстановить пошатнувшуюся, как он считает, веру в то, что он имеет священное происхождение, сакральное происхождение как пророк. Именно поэтому, например, в уста Шихмурадову была вложена формулировка признательных показаний, что он только сейчас, через 3 дня после своего ареста, прозрел настолько, что понял, что он ничтожество, чуть ли ни раб и наркоман. Спрашивается, какое отношение имеет такого рода признание к покушению? Это нужно было как бы "для внутреннего употребления", чтобы все знали, что если он это сказал, если он вроде бы прозрел и берет теперь свои слова, значит сила Ниязова простирается даже на убеждения человека. Если еще и попутно "замазать" и людей во внешнем мире, за пределами республики, попытаться заткнуть и им рот, то Ниязов получается поистине всесильным.
- Аркадий, только если без пафоса, ведь все-таки ты сейчас находишься в положении человека, вынужденного все время оглядываться, жить с постоянным ощущением "а вдруг?" Тебе не страшно?
- Меня все время об этом спрашивают. Понимаешь, если они завели уголовное дело, а то, что оно было заведено, я, как уже говорил, знаю абсолютно точно, то было бы логичным объявить меня в розыск. Арестовать внутри России меня невозможно, я знаю, что за меня вступились на самом высоком уровне, вплоть на разговора Ниязова с Путиным, - и за это огромное спасибо, честно говоря, я этого не ожидал, - значит, нужно делать запрос. Ну, а если есть запрос, но на него не отвечают, значит, нужно применить другие меры, которые они применяли к другим, своим туркменским диссидентам или неугодным лицам. Их просто здесь крали-
Но, видимо, после разговора двух президентов, все "группы захвата", как я их называю, которые здесь у нас работали, под крышей туркменского посольства, в конце прошлой недели были отозваны из Москвы. Это подтверждается неофициальной информацией из источников российских структур и из моих источников в Туркмении
Однако надежд меня выловить там, видимо, не оставляют Мне два дня назад позвонил из Турции один человек, с которым я знаком уже довольно давно. И вдруг он говорит довольно странную фразу, - а мы с ним уже не общались около полугода, - о том. что есть некое дело, о котором нужно поговорить, для чего нужно приехать прямо сейчас в Турцию. Я, естественно, отказался: мне стало понятно, что это абсолютно нелогичный разговор.
- То есть тебя заманивают в какую-нибудь страну, где могут потом арестовать, с последующей экстрадицией?
- Да. Такой звонок, такого же смысла и из той же Турции, получил еще один мой знакомый, тоже давний друг Шихмурадова.
А что касается моих эмоций, сказать, что я испытываю только тщеславие, это, конечно, смешно. Это не так. Хотя, конечно, ситуация поразительно смешная и действительно беспрецедентная, когда глава государства охотится за конкретным журналистом, обвиняя его в причастии к заговору. Это еще раз дополнительно подчеркивает характер этого человека и весь его интеллектуальный потенциал. Я честно скажу, я даже испытываю удовлетворение от того, что эта ситуация еще раз выявила всю сущность этого режима и его вождя.
Но мне действительно не очень уютно было в те дни, когда обнаружилось, что здесь работают люди, которые могут представлять опасность как для меня, так и для членов моей семьи. При этом я четко понимал, что эти люди работают "по мне" не в первую очередь. Я для них как объект розыска не самый главный. Для них важнее так называемые заговорщики типа Ханамова, бывшего посла, или Оразова, бывшего вице-премьера.
От имени официальных российских инстанций, мне были даны гарантии, что никто меня не выдаст, что об этом не может быть и речи. Это было сделано, в том числе, и публично. А что касается моего поведения, и в первую очередь как обозревателя-международника, то оно ни в коем случае, ни в коей мере не изменилось.!!