18.03.03 Влияние "американского фактора" на политику России и Китая в Центральной Азии Ф.М.Хамраев, доцент Узбекского Государственного Университета Мировых Языков, представитель журнала «Центральная Азия и Кавказ» в Узбекистане
Кардинальные перемены в мировом развитии, произошедшие в начале девяностых годов XX века, серьезно изменили геополитическую структуру и карту мира. Современный мир постепенно становится более взаимозависимым и одновременно более уязвимым.
В настоящий период геополитическая глобализация характеризуется концом биполярного мира, сломом привычной оси Запад - Восток и конструкции Север - Юг. Модель нового мироустройства становится все более многоплановой и динамичной. Старое мышление, делившее мировые проблемы на "свои" и "чужие", сегодня просто утопично. Новые реалии уже не приемлют подхода, в соответствии с которым регионы обозначались как "центральные" и "периферийные", "важные" "второстепенные".
События, произошедшие в США 11 сентября 2001 года, лишь подтвердили эту новую стратегическую парадигму. Оценивая влияние этих событий на международную систему, следует, прежде всего, воздерживаться от крайностей. Мир действительно кардинально меняется, однако новые реальности не возникают на пустом месте и не отменяют полностью прежних. Сосуществование нового и старого необычайно усложняет мир, увеличивает элемент неопределенности в международных отношениях, актуализирует требования умеренности и осторожности в принятии политических решений, взывает к умению учитывать все многообразие происходящего и все богатство истории человеческого развития
Реалии глобального политического процесса показывают, что происходит реанимация "большой игры" великих держав в Центральной Азии. В отличие от XIX и большей части XX веков, определяющими здесь выступают не геополитические факторы, а факторы геоэкономического характера, а именно борьба за ресурсы. В этой связи наличие углеводородного сырья мирового значения и планы его освоения создают предпосылки для превращения центрально-азиатского региона в один из нервных узлов мировой политики в ближайшие годы.
На рубеже ХХ-ХХ1 вв. Центральная Азия претерпевает формирование принципиально новой геополитической ситуации. Оказавшись на переднем фланге, объявленной мировым сообществом войны против международного терроризма, противодействуя распространению таких транснациональных угроз как религиозный экстремизм, наркобизнес, трансграничная оргпреступность, регион обретает важное значение в формирующейся новой системе международных отношений.
В широком стратегическом контексте новая геополитическая ситуация в Центральной Азии характеризуется следующими моментами:
во-первых, необходимость принятия мировым сообществом действенных и решительных мер по устранению угрозы международного терроризма, исходящей из Афганистана, естественным образом привела к активному присутствию Запада в регионе Центральной Азии;
во-вторых, сегодня мы наблюдаем проявление долгосрочной американской политики в макрорегионе Центральной и Южной Азии, определяемой интересами национальной безопасности США в XXI веке;
в-третьих, в регионе, как результат обозначенных выше процессов, а также вследствие значительного ослабления воздействия внешних угроз, ранее исходивших из Афганистана, начинают формироваться уникальные возможности для комплексного развития и модернизации Центральной Азии при действенной поддержке мирового сообщества.
В соответствии со сказанным особую актуальность приобретает, на наш взгляд, некоторая корректировка политики стран региона к основным мировым центрам силы. Применительно к странам центрально-азиатского региона такими центрами силы, кроме США, являются два государства: Китай и Россия. Политика этих двух великих держав, находящихся в непосредственной близости к региону и чьи интересы в Центральной Азии вполне очевидны, представляет в изменившихся геополитических условиях особый интерес.
Стратегия КНР в Центральной Азии Главными задачами стратегии Китая в отношении Центральной Азии являются следующие:
обеспечение стабильности на своих западных границах; содействие реализации программы ускоренного экономического развития Запада КНР; обеспечение гарантированного доступа к источникам энергии для быстро развивающейся своей экономики; противодействие доминирующему влиянию США на экономическом, политическом и военном уровнях.
Чтобы понять какое влияние на Китай и его политику оказывают события сентября 2001 года и размещение американских войск в ЦА, важно отметить, что военное присутствие Америки в Центральной Азии связано с определенными шансами и вызовами для самого региона. У этого процесса есть две стороны. Положительный эффект сводится к тому, что
пользуясь новой ситуацией страны региона могут привлечь больше инвестиций для разработки нефтегазовых месторождений; новый статус дает возможность укреплять независимость и освобождаться от колониального наследия; используя более благосклонное отношение и капиталы западных стран успешно осуществлять экономические реформы в целях улучшения жизни населения.
В тоже время, американское присутствие представляет следующие вызовы для стран региона:
США, оказывая содействие странам региона, выдвигают свои условия и стандарты, согласно которые должны создаваться новые демократические режимы; военное присутствие Запада обостряет столкновение между "религиозными противниками" и действующими правительствами; возможная нестабильность в регионе отпугнет зарубежных инвесторов; страны Центральной Азии столкнутся с открытым или скрытым противодействие России.
Таким образом, страны региона, поддержав США в антитеррористической войне, потенциально могут получить существенное содействие развитию не только своих экономик, но и процессу демократизации общества. Это в свою очередь, вызовет активизацию т.н. "религиозно-демократической оппозиции", которой в этих условиях легче получать помощь Запада и призвать население к политическим беспорядкам. Причиной такого вывода является достаточно серьезная разница между США и государствами ЦА в политическом режиме, идеологии, понятии основ стабильности общества и применении "двойных стандартов".
Однако, США добившись статуса особых отношений между НАТО и Россией, несмотря на свой выход из ПРО, и будучи не заинтересованными в обострении отношений с Поднебесной из-за военного присутствия в ЦА, а также чтобы снять подозрения Пекина в антикитайской направленности аититеррористической кампании, с некоторыми оговорками согласились причислить организацию "Восточный Туркестан" к ряду террористических. Это обстоятельство создало хорошую перспективу в развитии двусторонних отношениях. Воодушевленные такими шагами со стороны США китайские руководители на сессии ВСНП приняли решение о разработке закона КНР по терроризму. По всей видимости, этот закон станет важным орудием в руках правительства в его борьбе с национально-сепаратистскими и иными движениями в стране.
В новых условиях, перед руководством КНР к настоящему моменту встала задача по корректировке своей стратегии в отношении стран ЦА на ближайшую и дальнюю перспективу. Важно отметить, что Пекин при выработке решений не может обойти проявление противоречия китайской политики, заключающейся в том, что Китай вынужден соотносить свои большие амбиции с недостатком своей реальной стратегической мощи. Таким образом, изменения геополитической ситуации в ЦА привели к частичной смене геополитических задач Китая, переместив задачу улучшения отношений с Вашингтоном из разряда долгосрочной на ближайшую перспективу. В этой связи важно привести высказывание по данному вопросу Кандолизы Раис: "Политика США по отношению к Китаю требует нюансировки и взвешенности. Необходимо поощрять внутренние перемены в этой стране, одновременно сдерживать ее мощь и амбиции на международной арене. Следует развивать сотрудничество с ней, не опасаясь при этом противостоять Пекину там, где наши интересы сталкиваются"[1].
Китай, добиваясь перевода своих отношений с США на новый уровень реального стратегического сотрудничества, все же не собирается менять место России в региональном раскладе сил, которое определяется традиционной направленностью китайско-россиских отношений на сдерживание Америки и создания ему противовеса. Поэтому не случайно китайские политики демонстративно подчеркивают, что военное усиление США в ЦА противоречит, в первую очередь, интересам Москвы, китайские же интересы не могут пострадать в данном случае. Здесь присутствует скрытая надежда Пекина на активное противодействие Москвы усилению военного присутствия Вашингтона в регионе Центральной Азии. Вообще, сохраняя позицию "стороннего наблюдателя" и продолжая играть на российско-американских противоречиях, китайские стратеги надеются не допустить "опасного" для своих интересов их сближения и оказаться, в конце концов, в выигрыше в долгосрочной перспективе.
В изменениях центрально-азиатской стратегии КНР нашло свое отражение и тот факт, что в настоящее время этот регион практически не представляет угрозы для Китая с точки зрения нестабильной ситуации в СУ АР, который в прошлом получал солидную "подпитку" из новых соседних независимых государств. Сняты с повестки дня также погранично-территориальные проблемы. Но, несмотря на это, Китай выступил инициатором ШОС, т.к. Поднебесная занимает менее важное место в регионе ЦА по сравнению с Америкой и Россией. Если Америка обладает универсальной мощностью, то Россия имеет традиционную более тесную связь с Центральной Азией. На наш взгляд, именно это отставание от своих главных конкурентов должен устранить Китай посредством активного использования рамок и возможностей ШОС.
Таким образом, Пекин считает, что при всем своем желании США не могут игнорировать "китайский фактор" в региональных и глобальных вопросах, вес которого заметно вырос после поддержки американцев в борьбе против международного терроризма, а его союз с Россией представляет весомую политическую силу. Все это подтверждает мысль о том, что правительство КНР переходит к фазе активного сотрудничества со своими западными соседями - государствами Центральной Азии, ибо мирная конкуренция за регион в условиях улучшения его отношении с Западом в целом, остается единственно правильным путем достижения цели. Однако было бы наивным думать о том, что Китай сохраняет к региону только энергетические, транспортно-коммуникационные и интересы нахождения рынков сбыта своей продукции. Безусловно, политические интересы, связанные с "американским фактором" в регионе и проблемой Запада Китая, для китайского руководства чрезвычайно важны.
Вместе с тем, нельзя исключать трансформацию нынешних, преимущественно политических интересов Китая в регионе, в конкретные экономические цели. Китай видимо понемногу созревает для составления серьезной конкуренции США, России, Ирану, Турции и некоторым другим странам в "большой игре" за энергоресурсы Центральной Азии. Поэтому нерешенность многих энергетических проектов Центральной Азии, которая так еще и не превратилась в реального поставщика "черного и голубого золота", сохраняющиеся противоречия по разделу Каспия, в принципе, отвечают региональным интересам Китая, которому нужно время своего активного и длительного внедрения в регион.
Итак, можно высказать предположение о том, что события, последовавшие за трагедией 11 сентября 2001 года, выступили в определенной степени катализаторами реализации Китая, выдвинув при этом центрально-азиатское направление в число приоритетных задач китайского руководства. Тем самым, активность Пекина будет направлена, с одной стороны, на решение вопросов безопасности жизненно важной западной части материкового Китая, и с другой, на развитие более тесного сотрудничества с государствами Центральной Азии.
Воздействие российского фактора на политику КНР в регионе
В формировании китайской политики в Центральной Азии в новой геополитической ситуации в регионе значительное место отводится российскому фактору. Это вызвано реалистичной оценкой возросшего влияния США в мировых и региональных делах, нынешнего уровня стратегического потенциала КНР и соотношения сил между США и Китаем. Исходя из того, что основной стратегической задачей на ближайшие десятилетия для Пекина остается завершение модернизации в экономике и других сферах, что Китай в одиночку не способен активно противостоять возросшему стратегическому давлению со стороны Вашингтона, в кругах китайских политиков и экспертов, судя по всему, возобладало мнение о том, что об открытом и интенсивном противоборстве с США не может быть и речи.
Можно ожидать, что в этих условиях продвижение и защита важнейших китайских интересов и противостояние давлению со стороны США будет осуществляться, как правило, в неагрессивных формах, желательно, при мобилизации поддержки со стороны стратегических партнеров КНР, в том числе в развивающемся мире. В связи с этим особое значение для китайцев приобретает адекватная оценка политики России (как основного стратегического партнера КНР) в отношении США, включая позицию России относительно политики США в Центральной Азии и других постсоветских регионах.
В этом контексте заметное разочарование, доходящее до неприкрытого в отдельных китайских публикациях раздражения, вызывает линия В.Путина на стратегическое сближение с США. Дело даже доходит до открытого обвинения России в стремлении использовать нынешние сложности в китайско-американских отношениях для продвижения российских интересов в отношениях с США.
В тоже время растет понимание того, что на фоне нынешнего потепления в российско-американских отношениях Пекин не может проводить слишком агрессивную линию в своих отношениях с Вашингтоном, поскольку, явно диссонируя с политикой Москвы в отношении США, Китай рискует остаться один на один с мощной современной супердержавой.
Этот вывод подкрепляется заключением китайских экспертов о том, что нынешняя политика В. Путина в отношениях с США и Западом в целом связана с реалистичной оценкой стратегического потенциала и государственных приоритетов России.
Обращается внимание на то, что трезво смотрящий на вещи российский президент открыто говорит об опасности превращения России во второсортную и даже третьесортную державу, выступает за необходимость неотложного решения проблем экономического развития, как путем использования собственных сил, так и интеграции в мировую экономическую систему, за приоритет внутренней политики над внешней.
В этой связи китайские обозреватели считают совершившимся фактом завершение эпохи безраздельного контроля России над регионом Центральной Азии. Китайскую сторону вряд ли устраивает резкое усиление позиций США за счет российского влияния в регионе, поскольку в связи с появлением американских войск в странах Центральной Азии и Афганистане стратегическое положение западных районов КНР может существенно осложниться.
Однако указанная оценка геополитического положения России и соотношения сил между Россией и США, а, главное, нынешняя политика России в регионе резко ограничивают китайскую сторону в выборе средств реагирования на рост влияния США и Запада в Центральной Азии, что, несомненно, уже сейчас оказывает воздействие на формированием Китаем собственной политики в регионе. Это в числе других факторов может служить объяснением отсутствию в свое время сильной официальной реакции Пекина на появление американских войск в непосредственной близости от западных рубежей КНР.
Показательным в этом контексте является визит в 2002 году председателя КНР Цзян Цзэминя в Иран, в ходе которого китайский лидер, по иранским источникам, при встрече с Рафсанджани выразил недовольство военным присутствием США в Центральной Азии. Следует обратить внимание на то, что в китайских отчетах об иранских встречах Цзян Цзэминя китайская позиция относительно Центральной Азии изложена в подчеркнуто позитивных тонах.
Можно предположить, что, помимо российского фактора, китайская сторона учитывает заинтересованность стран региона в сотрудничестве с США. В Пекине хорошо понимают, что в этих условиях открытая критика американского присутствия будет воспринята странами региона в свой адрес, чего китайская сторона, исходя из своих долгосрочных интересов в регионе, хотела бы избежать.
Однако, российская стратегии еще не сформировалась. Пределы "стратегического отступления" российской стороны могут проявиться в таких чувствительных вопросах, как масштабы и сроки военного присутствия США в Центральной Азии и Закавказье, скорость и сфера расширения НАТО на Восток, мировое стратегическое равновесие после выхода США из договора по ПРО. Судьба «стратегической тенденции» российско-американского сближения зависит не только от того, насколько двум державам будет удаваться достигать компромиссов при столкновении стратегических интересов, но и от соотношения политических сил внутри России.
В целом можно прогнозировать, что стратегия и тактика России в отношениях с США по Центральной Азии и другим стратегическим вопросам и далее будет служить для Пекина важным ориентиром для определения собственной тактической линии в отношениях с супердержавой. В условиях незавершенности в КНР стратегии модернизации, несмотря на реальные перспективы превращения в одну из сильнейших держав мира, Китай далеко еще не готов бросить открытый вызов лидирующей роли СИТА в мире и, в частности, в регионе Центральной Азии.
В целом можно заключить, что стремление России избегать прямых столкновений с США и сосредоточить силы на решении стратегических задач развития стимулирует Пекин к проведению более сдержанного курса в отношениях с США, в том числе по вопросам Центральной Азии, к сосредоточению усилий главным образом на защите своих самых приоритетных интересов, включая Тайвань и противодействие возможной поддержке извне Синьцзяну и Тибету.
Политика России в Центральной Азии
Новые геополитические реалии актуализируют отношение стран Центральной Азии с Россией. И это естественно, ибо Россия была и остается ведущим стратегическим партнером всех, без исключения, стран региона. В России справедливо считают, что даже и сегодня для всех без исключения стран Центральноазиатского региона Москва остается важнейшим по всем параметрам соседом и партнером. Хотя в последние годы ситуация меняется. Если до последнего времени Россия имела достаточно серьезное, решающее влияние на развитие ситуации в Центральной Азии, то сегодня один из основных факторов влияния Москвы в Центральной Азии утерян, а именно военно-силовой, так как теперь в регионе существует так называемый американский фактор.
Внешнеполитический курс России по отношению к странам региона характеризуется в настоящее время прагматизмом. Новое руководство России прекрасно осознает, что в обозримом будущем восстановление и закрепление российского присутствия в регионе, торможение развивающихся здесь неблагоприятных для России тенденций возможны будут лишь в результате целенаправленной, скоординированной политической линии, динамичного и гибкого балансирования в рамках реального расклада сил в регионе с учетом резко уменьшившихся возможностей России. Особенно это касается развития ситуации в военно-политическом аспекте, ибо американское присутствие в регионе в политическом плане будет, на наш взгляд, достаточно длительным.
Прекрасно понимая складывающуюся геополитическую ситуацию в регионе Российское руководство основой акцент в своей политике в Центральной Азии сделало на развитие двусторонних, взаимовыгодных отношений, на основе здорового экономического прагматизма, создавая взаимовыгодный конструктивный климат. Россия исходит из того, что необходимо искать решения, которые учитывали бы интересы сторон и способствовали бы избавлению от ультранационалистических настроений. Формирующаяся российская политическая элита прекрасно осознает, что экономический изоляционизм приведет к краху государства, а при подъеме производства, который уже сегодня наблюдается в стране, ей необходимы стабильные рынки сбыта. Именно привлекательность проектов, дешевизна и взаимовыгодность для сторон должна стать основой и фундаментом двусторонних отношений России со странами региона. Кроме того, Центральная Азия имеет не только важное геополитическое, но и геоэкономическое значение. Контроль за богатым энергоресурсами регионом может стать главным козырем в борьбе мировых держав уже в обозримом будущем.
В России осознают, что сложности в проведении внутренних реформ значительно снижают ее возможности влиять в качестве одного из центров силы на решение важных международных вопросов, затрагивающих российские интересы. Концентрация на внутренних проблемах в условиях сложного переходного периода в значительной мере сдерживает активность России в международных делах, в том числе во взаимоотношениях со странами Центральной Азии. Это положение временное, до тех пор, пока в РФ не начнется устойчивый экономический подъем, за которым неминуемо последует широкая экспансия российских капиталов, товаров, технологий в соседние страны, со всеми вытекающими из этого последствиями.
В связи с тем, что западные страны и их финансово-экономические организации активно пытаются укрепить свои позиции в странах региона и вытеснить Российское влияние, а также усиления центробежных тенденций внутри стран Центральной Азии вынуждают Москву активизировать отношения со странами. Важнейшим вызовом своей национальной безопасности Москва усматривает в возможности полной потери контроля за процессами на территории бывшего СССР.
Не исключено, что опасность доминирования "внешних сил" на постсоветском пространстве на фоне ослабления экономической роли России обусловливают поиск Москвой новых идей и решений со странами региона. Именно об этом опосредованно пишет и З.Бжезинский: "Для нынешних российских правителей возникновение после распада СССР более дюжины новых, независимых государств - это отклонение от естественного хода истории, которое следует постепенно исправить по мере обретения Россией былой силы. Они вроде бы понимают, что в конечном итоге единое имперское государство вряд ли будет восстановлено, но, тем не менее, похоже, твердо намерены добиваться постепенного перехода постсоветских государств на подчиненное положение в рамках СНГ при реальном ограничении их суверенитета в таких ключевых сферах, как безопасность и внешнеэкономические связи"[2].
Вместе с тем, можно предположить, что Россия будет избегать острой конфронтации со своими соседями и будет строить свои отношения в более взвешенной и осторожной манере. Война на Балканах показала, что в противостоянии с Западом Россия будет одна и что теперь следует полностью исключить ситуацию открытого противостояния Москвы со странами НАТО. Сказанное, однако, не означает, что страны региона будут вести откровенно прозападную политику на фоне уменьшившихся возможностей России.
В отношениях России с республиками Центральной Азии наступает новый этап. Он обуславливает необходимость выработки новых подходов и инициатив, призванных повернуть российское руководство на путь равноправного партнерства со странами региона. К их числу можно отнести следующие:
1. Новые тенденции в развитии геополитической ситуации в Центральной Азии;
2. Интересам стран региона отвечает сотрудничество с Россией в следующих пределах ее присутствия в Центральной Азии:
А. Один из гарантов и участников региональной безопасности и стабильности (наряду с другими ядерными державами); Б. Один из участников региональной экономической интеграции; В. Участник ряда региональных проектов (транспортных, энергетических и т.д.); Г. Основной партнер с борьбе против глобальных угроз (международный терроризм, наркобизнес, контрабанда оружием) и т.д.
3. Развитие с Российской Федерацией взаимовыгодного сотрудничества в областях, представляющих интерес для стран региона (гуманитарная сфера, транспорт, наука и т.д.).
Строительство новых взаимоотношений с Россией - сложный и чувствительный процесс для стран региона. Наличие около 8 млн. русских в Центральной Азии и большого тюрко-мусульманского населения в самой России высвечивает демографическую взаимосвязанность.
Москва в реанимации своей политики "исключительного влияния" в регионе пытается активно использовать и механизмы СНГ. В определенной мере, рамки СНГ обеспечили необходимые условия для широкого российского вовлечения в центрально-азиатские дела. Они легитимизируют российское присутствие в регионе. Искусственно форсируется процесс "укрепления" СНГ, в частности, надгосударственными структурами; курс на реинтеграцию оценивается как объективный. Между тем, интеграционный радикализм в рамках СНГ однозначно ориентирован на создание новой системы экономического и политического патернализма.
Логика и практика взаимоотношений России и государств Центральной Азии, при всех преимуществах, таят в себе внутреннее напряжение. Для большинства стран региона ее источником является противоречие между необходимостью обеспечивать национальный суверенитет и практическими потребностями безопасности государства. Для России противоречие состоит в желании сохранить свои стратегические интересы в Центральной Азии и в необходимости минимизировать финансовую и политическую цену этого.
События последнего времени в Центральной Азии показывают, что прагматизм российских политиков приводит к тому, что решить проблему "юга России" малыми средствами теперь уже невозможно. Появление в регионе мощного конкурента может привести к полной потери влияния России на страны региона и ориентацию центрально-азиатской элиты на Запад. Это, кстати, также невыгодно для долгосрочных интересов стран Центральной Азии.
В настоящее время Россия пытается сформировать новую систему экономических связей со странами ЦА, направленное на усиление российского экономического присутствия посредством повышения централизации внешнеэкономических связей. Примером может служить инициатива В.Путина по созданию Евразийского альянса производителей газа, в который могли бы войти Россия, Туркменистан, Узбекистан и Казахстан. "Его создание, - отмечал в свое время российский президент, -позволило бы осуществлять контроль над объемами и направлением экспорта центрально-азиатского газа, обеспечило бы формирование единого баланса производства и потребления природного газа, а также его экспорт через единый канал. Сегодня им являются трубопроводные газовые сети Газпрома. Я думаю, если бы мы обустраивали на долгосрочной основе такое сотрудничество, то это внесло бы элемент стабильности им для наших партнеров за границей".
С другой стороны, такая интеграционно-экономическая политика России будет направлена на строительство российского геоэкономического каркаса, где производственные комплексы других его участников станут составной частью российской воспроизводственной цепи, потеряв свою идентичность.
В таких условиях, для стран региона огромное значение приобретает способность маневрировать между многослойными интеграционными процессами, создавая новые интеграционные союзы и альянсы. Это открывает стратегический простор, дает возможность своевременно перегруппировать силы для нахождения новых связей. Одним из таких интеграционных образований является, прежде всего, Центрально-азиатское сообщество. Это способствовало бы созданию поля для маневрирования, открывая сферу для сотрудничества в областях охраны окружающей среды, транспорта и связи, в инвестиционной деятельности, не замыкаясь только в "СНГовских" интеграционных процессах.
В целом, республики Центральной Азии должны разработать свою геоэкономическую концепцию вхождения в мировую экономическую систему. Тогда станут более ясными дальнейшие тактические ходы в определении уровня и степени интеграции с другими экономическими блоками.
В заключение хотелось бы отметить, что в складывающихся вокруг региона Центральной Азии новых геополитических реалиях страны региона может столкнуться со следующими угрозами:
1. Дальнейшее ослабление отношений стран региона с Россией может привести к возрастанию российской угрозы, независимо от смены правящей элиты в Москве.
2. Если российская дипломатия отнесет отдельные страны региона к числу оппонентов на "южном" направлении своей внешней политики, не исключается возможность того, что Россия будет мешать странам Центральной Азии в продвижении их политики на пути реформ.
3. В этом случае можно прогнозировать и снижение интереса к отдельным странам региона и со стороны некоторых стран Запада и Востока. Многие страны Европы и Азии будут строить отношения с этими странами, оглядываясь на политику Москвы, и это не сыграет позитивную роль в развитии этих стран.
Материалы международной конференции «Взаимоотношения между США и странами Центральной Азии в новом стратегическом контексте», организованной Центрально-азиатским агентством политических исследований «APR» совместно с Фондом им. Ф. Эберта в Казахстане, 3 марта 2003 г.
Литература:
1. Раис К. Во имя национальных интересов. - Pro et Contra/ Том 5, ? 2. - С.114. 2. Бжезинский З. Как строить отношения с Россией. - Pro et Contra. - 2001. - Т.6, ? 1-2. - С.142-143.