Альтернативы Центральной Азии
Ерлан КАРИН, кандидат политических наук, Информационно-аналитический сервер APR
Cобытия последовавшие, после 11 сентября резко активизировали внутренние и внешние процессы, происходящие в регионе. Эти события ускорили вхождение стран данного региона в новую фазу собственного развития, которая будет отличаться новыми качественными изменениями, прежде всего, в структуре политических систем, соответственно, во внутренней и внешней политике этих стран. Пытаясь гармонизировать растущее давление внутренних и внешних факторов, страны Центральной Азии активизировали собственные усилия по поиску и созданию оптимальной модели региональной безопасности и стабильности. И хотя действия в сфере региональной кооперации стали более активными, они в то же время не стали более последовательными. Центрально-азиатские республики все еще колеблются в выборе наиболее эффективной системы безопасности, в результате чего, в регионе существует несколько противоречащих друг другу механизмов обеспечения стабильности.
У центрально-азиатских республик нет какой-либо конкретной и продуманной стратегии, как по отношению к ШОС, таки и другим региональным военно-политическим проектам, поскольку государства ЦА при выработке собственной внешней политики руководствуются больше определенными конъюнктурными соображениями, чем какими-либо долгосрочными интересами. Вне всякого сомнения, значение ШОС для Центральной Азии после 11 сентября возросло, однако это еще не означает, что страны Центральной Азии разочаровались в существующих других механизмах безопасности. Значение ШОС растет постольку, поскольку с американским военным проникновением в регион появилась возможность для институционализации интересов тех внешних игроков, которые фактически присутствуют в данном регионе и обладают теми или иными рычагами влияния на ситуацию в ЦА. Для политических элит Центральной Азии появление американских военных баз поначалу было неожиданностью и можно сказать, что даже повергло в шок, однако спустя время, они поняли, что это хороший шанс, так как вместе с появлением американских солдат у ЦА возникают новые альтернативы. ШОС, ОДКБ и НАТО нужны для Центральной Азии в качестве альтернативы, но не в виде эффективных систем безопасности, способных заменить друг друга, а в качестве новых источников ресурсов, которые позволят сохранить власть правящим элитам ЦА.
События, последовавшие после 11 сентября, стали своего рода политическим испытанием для правящих элит центрально-азиатских республик. Дело в том, что после событий 11 сентября постсоветские республики ЦАР в связи с проблемой выбора геостратегического партнера в поддержке борьбы с терроризмом, столкнулись с серьезным кризисом геополитической самоидентификации. Особенно в сложной и запутанной дипломатической ситуации оказался Казахстан, который традиционно придерживался доктрины многовекторности. В отличие от своих соседей, Астана долго не могла решиться на предоставление собственной территории для размещения коалиционных войск. И только спустя год после начала конттеррористической операции США в Афганистане, официальная Астана согласилась предоставить собственные аэродромы для натовских самолетов, и то в случае необходимости аварийной посадки. И то, что многие центрально-азиатские республики одним из другим отдавая собственные аэродромы в распоряжение американцам, при этом остаются активными участниками, таких откровенно антиамериканских военных блоков, как Организации Договора коллективной безопасности является как раз таки следствием неопределенности и переменчивости национальных интересов стран ЦА. В качестве еще одного примера непостоянства занимаемой позиции можно привести действия Ташкента, заявившего осенью 2002 года о приостановлении своего участия в ГУУАМ, в создании которого в свое время принимал активное участие. Официальный Ташкент не раз подвергался критике в переменчивости внешнеполитического настроения из-за своего пассивного участия также в деятельности ШОС, куда он был принят в июне 2001 года.
По мнению российских экспертов, «неопределенность национальных интересов центрально-азиатских государств-участников ШОС является одной из основных причин имеющих место неожиданных изменений в интеграционных процессах в ЦА. От этих стран и невозможно ждать постоянного курса на длительный период времени, они не в состоянии выработать долгосрочную стратегическую линию международного поведения». Видимо, их реально выполнимая задача во внешней политике может состоять не в устранении отклонений, а в уменьшении их амплитуды колебаний. Вместе с тем, хотя внешнеполитические концепции отдельно взятых стран ЦА различны по содержанию, однако в них можно усмотреть один общий аспект: они создают поле для маневрирования по различным азимутам в международном сообществе. Правда, зачастую сиюминутные интересы превыше среднесрочных или, тем более, долгосрочных (Центральная Азия: политика и экономика. 1. 2003.). Необходимо также учитывать, что внешняя политика центрально-азиатских республик определяется субъективным образом и зависит от волеизъявления и пожеланий одного лица (или узкой группы лиц).
Как бы ни было, ясно одно, что источником неопределенности национальных интересов стран ЦА, ярко проявившееся после событий 11 сентября, является нестабильность системы власти в этих странах, или кризис политической легитимности правящих групп (элит). В условиях обострения отношений между властью и оппозицией, которая наблюдается в последнее время во многих странах ЦА, внешняя политика становится не самостоятельным направлением в деятельности местных правительств, а дополнительным источником обеспечения легитимности политической власти правящих групп. Это обстоятельство заставляет политические элиты лавировать между разными внешними силами, в результате которого проводимая внешняя политика с каждым разом становиться все более непредсказуемой. После 11 сентября центрально-азиатские республики резко активизировали свои контакты с США и НАТО, с той целью, чтобы минимизировать критику со стороны Запада по поводу несоблюдения прав человека и стандартов демократии. Надо сказать, что центрально-азиатские правительства ловко использовали возникшую ситуацию в конъюнктурных целях. И действительно, после событий 11 сентября и начала контртеррористической операции США в Афганистане, борьбе с терроризмом в странах Центральной Азии стало уделяться больше внимания. Это в какой-то степени способствовало к смещению других не менее важных вопросов на задний план. Например, вопросов, связанных с развитием демократии и прав человека, борьбы с бедностью, нищетой и безработицей. Неслучайно, после присоединения стран Центрально-азиатского региона к глобальной коалиции по борьбе с международным терроризмом, в этих странах произошел резкий откат от демократии. Дело в том, что борьба с терроризмом способна не просто единожды нарушить баланс между законными мерами безопасности и правами человека, но, и это самое опасное, может стать оправданием систематического ущемления прав человека. Прикрываясь лозунгами о необходимости обеспечения безопасности или стабильности, правящие группы в странах ЦА пытаются установить тотальный контроль если не над всеми, то в большинстве сфер общественной жизни. К сожалению, безопасность была и остается самой удобной проблемой для политического манипулирования.
Однако, с течением времени США вновь стали поднимать вопрос о соблюдении принципов демократии при осуществлении внутренней политики. Поняв, что Вашингтон не откажется от проводимой линии внешней политики, страны ЦА моментально сориентировавшись в ответ стали активизировать свои контакты с теми государствами, которые традиционно считались противниками США в данном регионе, в частности с Россией и КНР. Вот, что пишет по этому поводу бывший пресс-секретарь Президента Назарбаева, Асылбек Бисенбаев: «Запад может оказать стимулирующую роль в развитии Центральной Азии. Но это вовсе не означает, что у государств региона нет альтернатив, и они будут послушно следовать желаниям США. Этот выбор есть. Более того, история региона много древнее американской, следовательно древнее традиции и стереотипы, которые подвигают к альтернативным путям:.. Лидеры США должны понимать, что перед государствами Центральной Азии стоят разные альтернативы» (А. Бисенбаев. Запад и альтернативы Центральной Азии // Политика США в Центральной Азии. Алматы, 2002. С.102).
В данном случае, причиной резкого изменения внешнеполитического курса тех или иных стран ЦА явилось не собственно антиамериканская направленность проводимой их внешней политики, а то, что Китай и Россия не ставят вопросы демократии выше интересов безопасности, что делает крайне выгодным сотрудничество с этими двумя державами. Именно этим можно будет объяснить то, как активно стали интегрироваться Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан в те военно-политические объединения, где доминирующие положения занимают Россия и Китай. На основании этого можно предположить, что в ближайшей перспективе страны ЦА будут более склонны к участию преимущественно в рамках ОДКБ, а также ШОС. Хотя вполне вероятно, что опасаясь усиления давления со стороны США и их активного вмешательство во внутриполитические процессы в республиках ЦА, местные правительства могут самостоятельно инициировать дискуссии о привлечении США к процессу обеспечения безопасности в регионе, вплоть до их членства в НАТО, как бы ни казалось абсурдной такая идея.