Голландская болезнь: «еще» или «уже»?
Астана. 4 марта. КАЗИНФОРМ /Канат Шаймерденов/ - Высокий экономический рост в ряде стран на постсоветском пространстве и динамика мировых цен на нефть - две составные уравнения, где после знака «равно» некоторые специалисты склонны ставить результат - «голландская болезнь». Как известно в феврале этого года Standard & Poor's первым среди мировых рейтинговых агентств признало, что Россия больна «голландской болезнью». Правда, сам диагноз прозвучал несколько двусмысленно. Зарубежные эксперты считают, что этот «недуг» поможет России быстрее реструктурировать свою экономику, что необходимо «особенно в контексте предстоящего присоединения России к Всемирной торговой организации».
О возможности возникновении синдрома «голландской болезни» впервые в России заговорили в 2000 году, года министр экономического развития и торговли Герман Греф выступал перед депутатами Государственной думы. В то же время в Казахстане о такой опасности рассуждали еще в середине 90-х, еще до азиатского и российского кризисов. Причем уже тогда выдвигалась идея создания некоего нефтяного фонда, который бы не только накапливал ресурсы, но использовался как инструмент стабилизации в макроэкономике.
Прошедшее не так давно рабочее совещание в Минэкономике, где обсуждались среднесрочные планы до 2008 года, стало наглядным свидетельством прямой зависимости прогнозов отраслевых министерств и ведомств от ситуации на рынке минеральных ресурсов. Это ли не «голландская болезнь»? Правда, на фоне увеличения производства в сырьевом секторе, Минэкономики констатирует также и значительный рост в обрабатывающей промышленности. Если «голландская болезнь» предполагает деструктивное влияние, в том числе на структуру инвестиций, то судя по официальным данным, приток нефтедолларов напротив стимулирует капитальные вложения в несырьевые секторы экономики республики. В зависимости от того, насколько власть и бизнес в состоянии эффективно использовать позитивные обстоятельства, можно говорить о том, является ли в данном случае экономический рост патологическим явлением, способным обернуться крахом.
Один из немногих в Казахстане независимых экспертов, Арыстан Есентугелов, председатель попечительского совета Ассоциации экономистов Казахстана, считает, что экономика страны остается слишком зависимой от колебаний цен на мировом рынке, а внутренние амортизаторы, которые бы позволили смягчить падение цен, отсутствуют. Свою оценку состояния отечественной экономики он изложил, выступая на совещании, посвященном среднесрочному планированию.
Симптомы
- Вызывает тревогу та ситуация, которая сегодня складывается в экономике Казахстана, - полагает А.Есентугелов. - Слишком много появилось и принимается инвестиционных проектов по своей сущности не имеющих ничего общего со стратегией Индустриально-инновационного развития, хотя приписываются к стратегии. Стержень стратегии - это организация производства экспортно-ориентированной конкурентоспособной продукции, ведущего к увеличению доли этой продукции в ВВП и экспорте. Вместо этого мы слышим - институты развития приняли проекты под эгидой стратегии индустриально-инновационного развития по производству фосфора, каучука, спирта и т.д. Тревожит еще и то, что не видно частной инициативы. Если посмотреть на итоги прошлого года в обрабатывающую промышленность приходится лишь 9,5% от всех инвестиций, из них 6% - на металлургию, то есть тоже сырье. И только 1,5 процента - на пищевую промышленность, да и эта заслуга, я думаю, «Филипп Морис». В другие отрасли у нас инвестиций практически нет. Вся продукция производится на свободных производственных мощностях, оставшихся в наследство от Советского Союза. Но в тоже время мы много говорим о производствах, об инвестиционных проектах, которые будут конкурентоспособные на мировых рынках. Откуда может появиться конкурентоспособность?
У нас сегодня созданы неравные условия для обрабатывающей промышленности в сравнении с сырьевым сектором. Доходность в сырьевом секторе огромная и, естественно, инвестиции идут туда. В обрабатывающей промышленности напротив, доходность - очень низкая. И конкурировать за привлечение инвестиций обрабатывающий сектор не в состоянии. А выравнивать условия тоже пока не очень реально. Из-за этого не происходит перелива капитала между сырьевым и обрабатывающими секторами. Тем более, что основные доходы от сырьевого сектора принадлежат иностранным компаниям, а они не имеют интереса к инвестициям в обрабатывающую промышленность в Казахстане. Кроме того, нет самого главного - достаточного и благоприятного инвестиционного климата. При разработке инвестиционных проектов нужно рассматривать две группы условий, если мы говорим о производстве конкурентоспособной продукции. Первое - это макроэкономические условия, такие как издержки производства, цены, уровень инфляции, обменный курс, налоговое бремя, экспортно-импортный режим и другие. Вторая группа - физические условия. Это технологические параметры, качество продукции, это менеджмент, качество и стоимость рабочей силы и так далее.
Болезнь есть
- Если рассматривать сегодня складывающуюся макроэкономическую ситуацию, - отмечает эксперт, - то сегодня, с одной стороны очень хорошо, что уровень инфляции у нас сравнительно невысокий, но цены на нефть, и огромный приток валютного капитала в страну создает две серьезные угрозы. Это - инфляционный потенциал, сегодня очень высоки инфляционные ожидания. Приток огромного количества долларов, действительно вынуждает Национальный банк скупать у экспортеров валюту, что дает основу для роста инфляции. Для того, чтобы этого не допустить, НБ начинает с помощью своих нот связывать эти деньги, но все связать он не сможет, его возможности ограниченны и сегодня НБ находится в убыточном положении. Последние два года становится очень трудно удерживать инфляцию в районе 7%, напряженность очень высокая и НБ удерживает инфляцию за счет укрепления обменного курса тенге. Это реально происходит.
Нацбанк не прав, когда говорит, что в стране нет голландской болезни. Болезнь есть. Если в прошлые годы это была угроза, сегодня болезнь - это реальность. Есть номинальный обменный курс - он укрепился на 9,3%, есть реальный обменный курс - его укрепление составило в 2004 году 15,3%. Кстати, в 2003 году этот показатель был 12,6 процента. И есть еще «реальный эффективный» обменный курс, он действительно последние два года держится на отметке 6%. Но в условиях «голландской болезни», за основу берется реальный обменный курс, а не «реальный эффективный». Дело в том, что реальный эффективный обменный курс учитывает цены тех стран относительно Казахстана, куда мы экспортируем свою продукцию. Экспортируем же мы сырье, 94% казахстанского экспорта приходится на сырьевую группу. Поэтому Нацбанку кажется, что эффективный курс не растет и конкурентность сохраняется. Естественно, на нефти она сохраняется. А если взять реальный обменный курс получается совсем другая картина.
Это очень важно, потому что на протяжении ряда лет руководители Нацбанка и прежний, и нынешний, и его сотрудники не раз выступали с заявлениями, что нет никакой угрозы голландской болезни. А ситуация развивается по этой схеме. Во-первых, рост цен на нефть на мировом рынке: у нас был период в этом году, когда нефть доходила до 54 долларов за баррель, в целом по году - 38 долларов. Соответственно растет и экспорт сырья. У нас экспорт сырья увеличился в прошлом году на 54%. Далее происходит укрепление обменного курса тенге - 15,3% и рост цен на сырье для обрабатывающих производств, как следствие рост издержек производства и удорожание его в обрабатывающем секторе. В прошлом году цены на продукцию промежуточного потребления увеличились на 30%. В текстильной, швейной, кожевенно-обувной промышленности, производстве газа и воды, производстве электроэнергии второй год подряд мы имеем отрицательную рентабельность. Пищевая промышленность имеет рентабельность всего 5,8%. Это самая конкурентоспособная наша промышленность. Машины и оборудование имеют рентабельность 3,3%. Всем известно, что уровень рентабельности производства ниже процентных ставок по кредитам Нацбанка. Причем многие отрасли той же пищевой промышленности и машиностроения производят отрицательную добавочную стоимость. Идет сокращение производства. В прошлом году сократилась металлообработка на 3,8%, также на 2% уменьшилась доля экспорта продовольственных товаров, на 1% сократилась доля металлургии. Все это говорит о том, что обрабатывающая промышленность находится у нас в чрезвычайно трудном положении. Поэтому можно утверждать, что мы сегодня реально больны «голландской болезнью».
Мы сегодня находимся, как я называю, в «нефтяной ловушке». Если мы хотим поддерживать высокие темпы экономического роста, то мы должны поддерживать высокие темпы нефтедобычи. В то же время, чем больше мы добываем нефти - тем больше мы оказываемся от нее в зависимости. Пока обменный курс растет, и процентная ставка остается высокой - у нас продукция на зарубежном рынке конкурентоспособной быть не может. Есть еще одна опасность - нарастание денежной массы, инфляционного потенциала. Здесь есть серьезная ошибка Национального банка. Проблема не в том, что растет денежная масса. Проблема в том, что она растет неравномерно по годам. То 20% в год, то 100%. В случае же ее равномерного роста инфляционной опасности, как правило, не возникает. В Казахстане, как я уже говорил, голландская болезнь не угроза, а имеющаяся реальность. Кроме того, идет кредитный бум, перегрев кредитами экономики при их высокой стоимости и при низкой заработной плате. Постоянно увеличивается доля сомнительных и безнадежных кредитов - примерно 45%. И одновременно рост заработной платы значительно превышает рост производства в реальном секторе. Этот нарыв рано или поздно лопнет.
Рецепт
- Надо просто правильно и адекватно реагировать и принимать меры. С моей точки зрения, смягчить симптомы голландской болезни за счет увода нефтедолларов с рынка Казахстана. Для этого надо сделать первое. Аккумулировать больше валютных поступлений в бюджет в Национальном фонде, во-вторых, не создавать препятствия для оттока капиталов, все равно они преумножившись через некоторое время вернутся в страну. Нацбанк, с моей точки зрения, должен использовать свои валютные резервы для реинвестирования кредитов представляемых коммерческими банками экспортерам - под залог валютных обязательств экспортеров. И особенно если это кредиты иностранных банков.
Однако Нацбанк в одиночку не сможет справиться с этой задачей, нужна помощь правительства. Я считаю, необходимо было удержать долю бюджета в ВВП в рамках 21-22%, которая у нас сохранялась длительное время. Доля инвестиционных расходов - в рамках 3-4% ВВП, сейчас же она составляет практически 8%. Еще одно условие - темп роста реального обменного курса тенге Нацбанк должен держать на уровне меньше темпов роста ВВП. Кстати, в прошлом году этот принцип взял на вооружение Центробанк России. Вторая мера - рост производительности труда в обрабатывающем секторе. Этого надо достичь за счет технологий, высокого уровня рабочей силы, менеджмента, усиления конкуренции. У нас в обрабатывающем секторе денег практически нет, кредиты банков слишком высоки. Другая проблема - если производимое у нас сырье мы хотим использовать для производства конечной продукции, нам его придется покупать по мировым ценам. Нам же никто его не даст даром - ни Шеврон, ни Аджип, ни Испат.
Если у кого-то и где-то есть хорошие проекты по производству высокотехнологичной конкурентоспособной продукции, пусть выпускают. Но таких проектов, особенно если речь идет об инновационных проектах бывает очень немного. В России в прошлом году в рамках эксперимента, когда нашли 10 проектов - сильно радовались. А у нас - их уже порядка 80. Мне кажется надо использовать возможности иностранных компаний, работающих в Казахстане. Они могут создать высокотехнологичную продукцию, поскольку могут привлечь технологию, хороших специалистов, хорошо знают внешний рынок и имеют грамотный менеджмент, и они должны производить готовую продукцию у нас и поставлять для ее производства дешевое сырье.
Для этого надо использовать возможности ренты. Я думаю, что будет обоснованно, если мы вступим с ними (зарубежными инвесторами) в переговоры по изменениям условий контрактов. В сегодняшних условиях такого объема рентных платежей нам просто не нужно. Государство и так накопило уже огромные резервы. Если за счет ренты будет создано высокотехнологичное производство, это было бы плюсом. А мы, к сожалению, пока не очень эффективно умеем использовать государственные деньги. Есть и еще одна ошибка правительства - тактическая и стратегическая. Это касается развития производства оборудования для нефтедобычи. Поскольку при падении цен на нефть автоматом падает спрос и цены и на продукцию этого сегмента машиностроения. Гораздо выгоднее развивать нефтехимическое производство. Тем более что пределов и рамок для развития переработки нефти и нефтехимии практически нет. Поэтому, первое, что надо сделать - это улучшение инвестклимата в стране на основе институциональных реформ, второе - не надо шуметь, надо системно работать, причем по ленинскому принципу «лучше меньше, да лучше». А то получится, как говорят американцы: «При решении сложных проблем, всегда: сначала - шумиха, потом - неразбериха, потом поиск виновных, наказание невиновных и награждение непричастных»:
Казинформ, Астана.