Пытать всегда, пытать везде:
30 октября, 2008 vof.kg
Отношение рядовых граждан к блюстителям правопорядка трудно, мягко говоря, назвать положительным. Особенно тех, кому довелось на собственной шкуре испытать все «прелести» общения с представителями правоохранительных органов. По оценкам кыргызстанских правозащитников почти 70% задержанных подвергаются в милиции пыткам и жестокому обращению.
О том, что в милиции практикуются пытки, правозащитники говорят не первый год. Благодаря неопровержимым свидетельствам, представленным правозащитниками, в ноябре 2003 года в Уголовный кодекс даже была включена статья, предусматривающая ответственность за пытки. Но эта статья оказалась по сути мертворожденной, т.к. на сегодняшний день ни один милиционер не был привлечен в ответственности.
Редкий человек, попав в кабинет оперативников уголовного розыска, может выйти оттуда целым и невредимым. Еще меньше тех, кто может выдержать изощренные издевательства, и не признаться в преступлениях, которые не совершал. Зачастую под пытками задержанные подписывают собственный приговор, а милиционеры бодро рапортуют о раскрытых делах. Чем меньше в ОВД «висяков», тем чаще милицейские начальники под фанфары получают награды и премиальные, тем больше милиционеры стремятся выслужиться и, выполняя «план», начинают буквально выбивать показания.
Не спорь с милицией, и твои зубы прослужат тебе долго
Примечательна в этом отношении история жителя Аксыйского района Джалал-Абадской области Курманбека Чыныбекова, задержанного по подозрению в скотокрадстве в апреле прошлого года. Оперативники проводили с ним «доверительную» беседу в течении восьми часов, и, в конце концов, Курманбек признался в кражах, которых он не совершал. За это время Курманбек не раз успел пожалеть, что родился на белый свет: того, что ему пришлось пережить, он не пожелает и врагу.
- Вначале милиционеры спросили о том, где и когда я перегонял корову. Я рассказал, все что знал. А потом они потребовали рассказать другие случаи, - говорит Курманбек. - Я сказал, что больше ничего не знаю. Тогда один из милиционеров ударил меня кулаком по голове и потребовал рассказать «по-хорошему».
Курманбек рассказал, как его привели в спортзал РОВД. Надев на него наручники, милиционеры подвесили его к шведской стенке и стали избивать. Роль «живой груши» Курманбек «исполнял» около часа. За это время из него выбили признание в «совершении» двух краж. Но, видимо, милиционерам необходимо было «раскрыть» и другие случаи, поэтому допрос продолжился на скамье. Парня привязали к скамейке, а голову надели целлофановый пакет.
Курманбек рассказывает, что потерял счет времени, когда в спортзал зашел начальник милиции.
- Начальник спросил у своих подчиненных, как продвигаются дела. Те ответили, что я «признался» в двух кражах. Тогда начальник сказал: мол, раз признался в двух, то и остальные возьмет на себя, после чего вышел, - продолжает свою историю парень. - Били по голове, по телу. Меня «согнули пополам», милиционер по имени Кыял забрался мне на плечи и стал прыгать. Он пнул меня по голове и спросил: «Значит, ты не воровал?», я ответил отрицательно. Я спросил, почему я должен признаваться в том, чего не делал. Тогда он еще раз пнул меня и сказал, что сейчас я буду целовать его туфли. А Кыял стал пинать меня. Не выдержав боли, я согласился подписать все, что они требовали. Но Кыял все равно продолжал требовать, чтобы я целовал его туфли, а когда я отказался, он стал еще сильнее пинать меня. Я не выдержал, стал целовать его обувь, лишь бы эти мучения прекратились.
Курманбека волоком притащили и закинули в камеру ИВС. Милиционерам удалось сломать парня физически и морально, и Курманбек взял на себя 14 эпизодов краж скота, из которых он реально совершил одно. Запуганный милиционерами, во время получения санкции на арест у прокурора, Курманбек побоялся рассказать о том, что его под пытками заставили взять на себя чужие преступления, потому что милиционеры недвусмысленно дали ему понять, что по возвращении в камеру ему достанется еще.
Почти через месяц после задержания Курманбек на коробке из-под сигарет расписал, как его били, и передал записку местной правозащитнице Светлане Варавиной. Она привлекла судмедэксперта, который зафиксировал на его теле следы побоев. Правозащитница добилась изменения меры пресечения Курманбеку, после чего его срочно госпитализировали в местную больницу.
Когда дело Курманбека дошло до суда, в нем значился всего лишь один случай, за который Чыныбеков был приговорен к году условного лишения свободы. Остальные «висяки» милиционеры предпочли снять с него. И, возможно, какой-нибудь другой бедолага сейчас отбывает срок за чужие кражи.
У Курманбека хватило смелости рассказать о том, что он под пытками признался в кражах, иначе сейчас он бы мотал долгий срок в колонии. Сейчас парень проходит лечение в столичной спецбольнице.
Отделение милиции. От народа
Случаи, когда жертвы пыток осмеливаются рассказать о происходящем, очень редки. Обычно арестованные думают, что на суде поведают о том, что показания они давали под пытками, а наш «самый справедливый и гуманный» суд примет во внимание конституционную статью гарантирующую, что «показания, полученные с нарушением закона, считаются недействительными» и оправдает их. Увы, действительность гораздо страшнее. Судьи считают, что таким образом обвиняемые пытаются уйти от ответственности.
Если Курманбека так жестоко били за кражу коровы, то, чтобы получить признание в убийстве, милиционеры готовы «сплавить» человека по реке и даже повесить. Именно такие пытки пришлось испытать 22-летнему Максату Базарбаеву, которого милиционеры задержали по подозрению в убийстве оперативника. История эта произошла летом нынешнего года, после того как неизвестные преступники застрелили оперуполномоченного уголовного розыска Жайыльского РОВД лейтенанта Жолдошбек уулу Эркина.
По обвинению в убийстве милиционера, кроме Максата, были задержаны еще три человека. Сейчас они находятся в следственном изоляторе и ждут суда. Мне удалось встретиться с некоторыми обвиняемыми, и все они утверждают, что вынуждены были взять на себя вину, поскольку не выдержали жестоких избиений.
Собираясь на встречу с Максатом, я ожидал увидеть рослого детину, но в кабинет ввели щуплого тщедушного трясущегося юношу. Он рассказал мне, как происходило его задержание. В лучших традициях голливудских боевиков около десяти спецназовцев ворвались в дом его тестя в Нарыне, где он гостил. Его молча выволокли во двор и стали жестоко избивать. В ответ на просьбы объяснить причину такого поведения, милиционеры кричали, что он убийца, а после запихнули его в машину и повезли в Кара-Балту.
- По пути мы свернули с дороги в сторону реки. Меня вытащили из машины, сняли с меня брюки и завели в реку, - дрожа от воспоминаний, Максат стал рассказывать о том, что с ним было. - Один из милиционеров достал пистолет и сказал, что застрелит меня и утопит в реке. Потом меня в наручниках повесили на дерево и стали бить.
Били Максата и по прибытии в Жайыльский РОВД. Здесь его ждал почти весь личный состав райотдела милиции. Экзекуция началась прямо во дворе, а потом продолжилась уже в камере ИВС.
По этому же делу был задержан и Бахтияр Омурзаков, который, по версии следствия, и застрелил милиционера. Бахтияр рассказал, что его тоже били, надевали на голову целлофановый пакет, перекрывая воздух.
- Но ведь ты признался в убийстве. Разве можно признаваться в том, чего не делал? - спросил я.
- По мне уж лучше я буду мотать срок на зоне, - ответил Бахтияр, у которого уже есть печальный опыт пребывания на зоне за разбой. - Когда так бьют, не только в одном убийстве признаешься, а возьмешь на себя и другие.
Упреждая гневные реплики сотрудников милиции, я хочу отметить, что я нисколько не пытаюсь оправдать Максата, Бахтияра и других задержанных по данному делу. Моя цель лишь показать, какими методами добывались показания. Тем более, что орудия преступления милиционеры так и не нашли. Как бы ни было, в виновности обвиняемых должен разобраться суд.
"Не бери на понт, мусор..."
Не стоит думать, что под такой пресс попадают лишь гражданские. Не менее жестокому избиению подвергаются и милиционеры, которые по какому-либо обвинению попадают в руки своих коллег из отдела уголовного розыска.
Несколько лет назад в одной из своих статей, посвященной теме пыток, я рассказывал, как сотрудники Джалал-Абадского уголовного розыска жестоко избивали милиционера патрульно-постовой службы Мамараим уулу Джамалдина, обвиняемого в убийстве. Офицеры Управления внутренних дел не сдерживали «души прекрасных порывов», почти месяц избивая сержанта милиции: несчастного пинали, надевали ему на голову противогаз и душили. Лишь случайное стечение обстоятельств (Ошские милиционеры задержали настоящего убийцу) позволило Джамалдину доказать свою невиновность. Впрочем, наказания тогда никто не понес, как никто и не подумал извиниться перед избитым и униженным коллегой, который потерял здоровье.
Подобная же история произошла в г. Токмок. В мае нынешнего года в городе было найдено тело одного из участковых инспекторов местного ГОВД. Осмотрев место происшествия, эксперты пришли к заключению, что это было самоубийство - покойный Руслан Алыкулов застрелился из своего табельного пистолета, предварительно оставив записку, в которой просил никого не винить в своей смерти.
Трагедии предшествовал конфликт, который произошел дома у милиционера патрульно-постовой службы Эрлана Молдосанова, пригласившего своих коллег на вечеринку по поводу своей женитьбы. Во время торжества пьяный Алыкулов оскорбил хозяев дома. Не вдаваясь в суть происшедшего, отмечу, что через несколько дней после конфликта Алыкулов приехал со своими четырьмя коллегами к хозяевам дома и принес им свои извинения. Те его простили, но буквально на следующий день тело Алыкулова было обнаружено на одной из стройплощадок.
Почти через полтора месяца по подозрению в его убийстве были задержаны четверо милиционеров. Среди задержанных и Эрлан, ждущий решения своей судьбы в одной из камер столичного СИЗО ? 1.
Я внимательно изучил протоколы допросов Молдосанова, где он рассказывает, как был застрелен Алыкулов и что этому предшествовало. Каждый ответ Молдосанова закреплен его подписью.
Эрлан рассказывает, что его и двоих его сослуживцев задержали во время развода во дворе Токмакского ГОВД. На глазах недоумевающего личного состава ГОВД, задержанным выписали пару зуботычин, посадили в машины и повезли в Чуйское УВД.
- Здесь и начался весь кошмар, - продолжает свой рассказ Эрлан. - Пришли несколько человек, среди них заместитель начальника УВД по имени Догдурбек и начальник уголовного розыска УВД, которого все звали Доха. На меня надели наручники и стали бить, когда я упал пол, начали пинать. Только там я узнал, что меня подозревают в убийстве Руслана.
По словам Эрлана, зверское избиение продолжалось до вечера, после чего его отвезли в ИВС Сокулукского РОВД. Здесь уже действующие лица поменялись. Эрлан говорит, что в течение 20 дней, которые он находился в ИВС, его методично избивали сотрудники Главного управления уголовного розыска МВД. Потом Эрлана перевезли в ИВС Кантского ГОВД, где его «навещали» сотрудники Главного управления по борьбе с организованной преступностью МВД.
- Пришли Эркин и Болот, и сказали, чтобы я признавался в убийстве. Я ответил, что ничего не знаю. Тогда они повезли меня в УВД, где начали бить, - вспоминает Эрлан. - Меня посадили на стол, руки сцепили за спиной наручниками, стали бить железным прутом и резиновой дубинкой. Я начал кричать, мне на голову надели целлофановый пакет и перекрывали воздух. Когда я терял сознание, меня обливали водой, а потом все начиналось заново.
Через аналогичные испытания прошел и сослуживец Эрлана Сатышов Нурлан, которого подозревают в организации убийства Алыкулова.
В мире «животных»
Одним из «излюбленных» милицейских приемов получения показаний является избиение на протяжении длительного времени. Не брезгуют оперативники и другими методами, «популярными» во времена инквизиции: удушьем, подвешивание за руки или за ноги. Из «новенького» применяется разве что электрошок. Помимо этого практикуется использование «своих» сидельцев в местах предварительного заключения, которые избивают и запугивают подозреваемых, чтобы принудить их сотрудничать со следствием. Практически всегда пытки сопровождаются угрозами еще более серьезного физического воздействия и другими видами психологического давления. В ряде случаев пытки приводили к смерти или стойкому расстройству здоровья подозреваемого.
Правозащитники выделяют несколько «вариантов» избиения на протяжении длительного времени. Сотрудники милиции наносят удары руками, ногами, дубинками или другими предметами по голове, спине, ногам, почкам и пяткам жертвы. Иногда, чтобы не оставлять следов, на голову избиваемого перед этим кладут книги или тома уголовных дел.
Пытка удушьем используется менее часто, чем побои, но практически всегда в сочетании с ними. Допрашиваемого приковывают наручниками к стулу и надевают ему на голову старый противогаз или пластиковый пакет, после чего приток воздуха перекрывается; в этот момент человека избивают, чтобы вызвать учащенное дыхание. Многие пострадавшие рассказывали, что теряли сознание; сотрудники милиции приводили их в чувство и требовали подписать явку с повинной, повторяя «процедуру» в случае отказа. Описанный метод называется «слоником» (из-за сходства шланга противогаза с хоботом животного).
Пытка электрошоком практически не оставляет следов и, по данным правозащитных организаций, применяется достаточно часто. Сотрудники милиции используют, как говорят пострадавшие, электрическую «крутилку», напоминающую полевой телефон старого образца. Ток, вырабатываемый этим прибором, подводят к ушам или к паху задержанного.
Подозреваемых также подвешивают или связывают в неудобных позах. В позе «ласточка» руки жертвы сковывают наручниками за спиной, пропуская под цепью наручников металлический прут или трубу, так что человек висит, не касаясь ногами пола, в то время как сотрудники милиции избивают его дубинками. Иногда задержанного кладут лицом на пол и веревкой подтягивают ноги к рукам, скованным за спиной наручниками. Это вызывает резкую боль в суставах, перекрывает кровоснабжение запястий и может привести к вывиху плеча или предплечья. В позе «конвертик» жертву усаживают головой в согнутые колени и привязывают руки к ногам.
Неотъемлемой частью пыток в милиции является психологическое давление с целью полностью дезориентировать жертву. Оно может выражаться в целых сериях оскорблений: как рассказывал один из пострадавших, оперативники сняли с него штаны, положили животом на стол и, взяв бутылку, угрожали засунуть ее ему в зад, после чего он в колонии считался бы «опущенным». Нередко задержанным угрожают насилием в отношении их родственников: к примеру, Эрлан рассказывал, что избивавшие его оперативники угрожали изнасиловать его жену, если он не сознается в убийстве.
Ни одна из жертв пыток, с которыми мне довелось встретиться, не вспомнила ни одного случая присутствия адвоката на допросах, чем и пользуются истязатели. В первые часы после задержания сотрудники милиции систематически отказывают подозреваемым в доступе к адвокату, соглашаясь на его присутствие только после получения признательных показаний. В ряде случаев милиция привлекала "своих" адвокатов, которые игнорировали доказательства пыток.
Более того, требование о предоставлении адвоката может оказаться небезопасным, поскольку провоцирует еще большее насилие со стороны милиционеров. Установлено, что в милиции, при выбивании явки с повинной, задержанного часто заставляют «добровольно» отказываться от услуг адвоката.
«Битиё» определяет сознание
Специальных исследований общественного мнения относительно пыток в Кыргызстане не проводилось, но автор статьи провел неофициальный опрос около пятидесяти человек, желая узнать их отношение к тому, что задержанных в милиции бьют. Были опрошены люди разных социальных слоев: безработные, домохозяйки, сотрудники НПО и государственные служащие. При этом я постарался опросить одинаковое количество людей из каждой группы.
Примерно половина опрошенных заявила, что пытки в работе милиции необходимы. "Как иначе можно доказать преступление и наказать преступника. Он ведь сам добровольно ничего не расскажет", - примерно так объясняли свою позицию респонденты. Еще четверть опрошенных отметила, что "бить надо не всех подряд, а только тех, кто совершил тяжкие преступления».
- Не жалко, если будут пытать убийцу маленького ребенка или убийцу собственных родителей, - говорит охранник одной из столичных автостоянок. - Но зачем же бить тех, кто совершил незначительные преступления, их не надо бить, с ними надо поговорить и они наверняка все расскажут.
Один из опрошенных, Асадулло Н., рассказал, что он был задержан по подозрению в краже и доставлен в Жалалабадский городской отдел милиции. Во время допроса его кулаком по голове ударил следователь. Позже он с недоумением жаловался: "Какое имел право следователь бить. Бить могут только оперативники уголовного розыска, а следователь - нет".
По словам руководителя правозащитной организации "Кылым Шамы" Азизы Абдирасуловой, «граждане считают такое положение, когда в милиции бьют задержанных, в порядке вещей».
- Большинство людей, особенно в отдаленных, сельских регионах, полагает, что силовое получение показаний является нормой в работе милиции, - говорит она, - и это служит доказательством правовой неграмотности населения.
Лишь четверть опрошенных твердо заявили, что пытки в работе милиции недопустимы. - - За пытки надо сурово наказывать и тех, кто их совершает, и тех, кто их прикрывает - отметил главный редактор газеты "Трибуна" Ырысбек Омурзаков. - Это должно стать аксиомой, если, конечно, государство претендует на статус правового.
Бить или не бить, вот в чем вопрос
Конституция республики прямо указывает, что доказательства, полученные с нарушением закона, считаются недействительными и ссылка на них в суде не допускается. Правозащитник Абдуназар Маматисламов говорит: "К заявлениям подсудимых о пытках судьи относятся, как к попытке подсудимого избежать наказания и оклеветать милиционеров". В большинстве случаев судьи не принимают во внимание заявления подсудимых о том, что показания у них получены под физическим давлением.
Председатель парламентского комитета по обороне, безопасности, правопорядку и судебно-правовой реформе Лейла Сыдыкова отметила, что судьи в своей работе руководствуются законом.
- У подсудимого есть возможность рассказать о применении пыток еще до суда: надзирающему прокурору, адвокату, - считает она. - Но если он этого не сделал, если подписал все следственные документы, то судья, конечно, не будет принимать в расчет заявления о пытках.
По мнению Сыдыковой, еще до суда, находясь в камере СИЗО или ИВС, многие подсудимые набираются «знаний» от более опытных арестантов и пытаются уйти от ответственности заявляя о пытках.
- Во всяком случае, в наш комитет не поступало еще ни одного заявления о пытках или жестоком обращении, ни разу к нам не обращались и правозащитники, - констатирует Сыдыкова.
Мой ласковый и нежный «зверь»
За комментариями я обратился и к начальнику ГУУР МВД полковнику милиции Сагынбеку Исмаилову. Увидев удостоверение журналиста, полковник наотрез отказался общаться со мной. По всей видимости Сагынбек Сардарбекович привык делиться информацией лишь с лояльными журналистами, в миру прозванными «сливными бачками» и показывающими «трудовые подвиги» милиционеров только в радужном ракурсе.
- Идите в пресс-центр, пусть они ответят на ваши вопросы, - с нежностью и теплотой в голосе, обычно несвойственной сотрудникам угро, «послал» меня Исмаилов, указывая рукой на дверь.
- Понимаете ли, у меня вопрос о пытках: - у меня еще была надежда на благоприятный исход беседы, - есть заявления некоторых задержанных, что сотрудники ГУУР их пытали.
- Иди отсюда, - растоптал мою надежду безжалостный Исмаилов. - Иди ты в пресс-центр!
Руководствуясь «любезным» советом, я обратился к старшему инспектору пресс-службы МВД подполковнику Рахматилло Ахмедову. Чтобы не ходить вокруг да около, я задал вопрос ему в лоб: применяются ли в милиции пытки? Ответ был аналогичный тому, который прозвучал во время знаменитого телемоста Москва-Вашингтон из уст одной из женщин: «В СССР секса нет!».
- В милиции пыток нет! - заявил Ахмедов.
Пыток нет, а их жертвы, тем не менее, есть. Гуманоиды, что ли, зверствуют?
- И вообще, правозащитники, которые говорят о пытках, преследуют свои цели, - продолжил подполковник. - Судя по их словам, в милиции работают одни вампиры, душегубы, кровопийцы, маньяки. На самом же деле кого попало в органы не берут, здесь трудятся люди с высшим образованием, я подчеркиваю: с высшим образованием! То есть воспитанные, как они могут кого-то пытать? Предоставьте нам данные хотя бы об одном факте пыток, и мы «расстреляем» виновных!
Свои доводы подполковник аргументировал весьма оригинально. По его мнению, практически все сотрудники милиции и граждане нашей маленькой страны если не родственники друг другу, то хотя бы знакомые: дескать, если милиционеры будут пытать своих родных и близких, как они после будут смотреть им в глаза? Им же стыдно будет!
Понятное дело, что правоохранительные органы, берегут честь мундира от посягательств всяких «клеветников», поэтому они отрицали и будут отрицать применение пыток в отношении подозреваемых и подследственных, но это вовсе не говорит о том, что в правоохранительной системе не используются незаконные методы дознания.
Если пыток, как говорят милицейские чины, нет, тогда как можно объяснить появление на свет приказа замминистра ВД Темиркана Субанова, запрещающего начальникам ОВД пускать в ИВС правозащитников без особого разрешения?
Улугбек БАБАКУЛОВ,
При содействии правозащитного центра
«Граждане против коррупции».
P.S. Из 13-ти фактов применения пыток, предоставленных правозащитниками в Генеральную прокуратуру, ни один не нашел своего подтверждения. И это при том, что сами жертвы пыток, чьи травмы зафиксированы судебно-медицинскими и другими документами, готовы дать показания и лично назвать тех, кто их избивал.