Отношения России со странами Центральной Азии
Радиокомпания "Маяк". 2004/15/04 | 13:18
Владимир Аверин (ведущий программы)
О цели визита в Москву президента Узбекистана Ислама Каримова и отношениях России со странами центральноазиатского региона в интервью нашему обозревателю Владимиру Аверину рассказал Владимир Леонидович Жарехин, заместитель директора Института стран СНГ, член Совета по национальной стратегии.
- Начинается рабочий визит президента Узбекистана в Россию. Значит, накопился какой-то круг проблем, которые надо обсудить на самом высоком уровне, и, может быть, некое количество подготовленных решений, которые надо утвердить?
ЖАРЕХИН: Мне кажется, визит происходит по той причине, что мы наблюдаем явное обострение внутриполитической ситуации в Узбекистане. Это те самые теракты, которые происходили. Безусловно, эти теракты были обусловлены и внутренними причинами, непростой ситуацией в Узбекистане - это и безработица, и недостаток демократии, с европейской точки зрения, - но, безусловно, они обусловлены и внешними причинами. Когда говорят, что, если они там себе сделают демократию европейского образца и либерализм в экономике американского образца, все будет хорошо, то у меня сразу возникает вопрос: а что, в Испании демократии и либерализма мало? Тем не менее террористические акты там тоже произошли. Безусловно, идет скоординированная атака на страны, которые так или иначе задействованы и в афганском, и в иракском конфликте. И в этой ситуации, я думаю, визит Каримова и переговоры с Путиным будут во многом посвящены именно этой животрепещущей проблеме.
- Это проблема только Узбекистана или в равной степени и проблема России?
ЖАРЕХИН: Это проблема Узбекистана в первую очередь, но во вторую очередь это проблема России. Не секрет, что целью исламского экстремизма являются в первую очередь такие страны, как Соединенные Штаты Америки и Россия. И любое обострение напряженности, обострение ситуации в Центральной Азии больно сказывается и на интересах России. Вот иногда спрашивают: почему Узбекистан, почему Испания? И все время забывают, что сейчас можно набрать несколько цифр на телефоне и поговорить с приятелем на другом континенте. Если бы в Узбекистане в XIX веке какие-то взрывы произошли, через три месяца, наверное, в Европе об этом узнали бы. Сейчас узнают мгновенно. Поэтому для тех, кто развивает эту стратегию напряженности, совершенно все равно, где это производить, - все равно все узнают и на всех это произведет впечатление, для чего, собственно, все это и делается.
- Учитывая географическое положение Узбекистана - он находится в центре Центральной Азии, а вокруг Казахстан, Киргизия, Таджикистан и Туркмения, - этот взрыв действительно может пустить круги по воде, что называется, которые захлестнут и соседние государства.
ЖАРЕХИН: И потом, будем прямо говорить, коль скоро идет война, а война идет, мы уже начинаем понимать это, то удар по тылам - это одна из основных стратегий войны, а в нынешней ситуации Узбекистан является основной тыловой базой для международных сил, которые находятся в Афганистане. Это несомненно. И дестабилизация на основной тыловой базе тоже входит в задачи тех, кто это делает.
- Действительно, ведь Каримов был фактически первым и самым активным сторонником участия стран Центральной Азии в афганской операции. Он предоставил для войск НАТО, для войск коалиции свои аэродромы и место для базирования. Почему именно Узбекистан на это пошел в первую очередь, так решительно и отрыто?
ЖАРЕХИН: Судя по тому, что сказал наш министр обороны Сергей Иванов в Соединенных Штатах, самым первым сторонником этого дела был наш президент Владимир Владимирович Путин.
- Я имел в виду, в центральноазиатском регионе.
ЖАРЕХИН: Это произошло во многом по той причине, что если атаки на другие центральноазиатские страны или захлебнулись, как, например, в Таджикистане, - там было проведено успешное урегулирование, одно из немногих успешных урегулирований гражданской войны вообще во всем мире, - если в других странах центральноазиатского региона это в основном шло в виде проникновения ваххабитской литературы и так далее, т.е. таких предварительных действий, то в Узбекистане просто были атаки со стороны исламских экстремистов, совершенно откровенные попытки развязать гражданскую войну.
- Но при этом в отчетах Human Rights Watch, правозащитных организаций их авторы очень часто настаивают на мысли, что режим, который установлен сейчас в Узбекистане, провоцирует эти действия, потому что ведутся гонения на обычных мусульман, нелояльных к власти, независимых мусульман, так у них это называется. Действительно ли та внутренняя политика, которую проводит сейчас руководство Узбекистана по отношению к исламскому фундаментализму, вообще к исламу, провоцирует такие действия?
ЖАРЕХИН: Еще раз скажу, нельзя забывать о современных средствах связи. Если раньше письмо шло две недели, то сейчас оно идет в течение 10 секунд с одного конца мира на другой. Явно есть определенная координация. И поэтому мы видим, что во всех странах мира эти силы используют внутренние проблемы и в первую очередь атакуют те страны, где имеются внутренние проблемы. Они могут быть совершенно разного свойства. Например, в Испании внутренние проблемы - это приближение выборов, где другая партия с самого начала, еще до всех этих терактов, выступала против участия Испании в иракской авантюре, я не побоюсь этого слова, Соединенных Штатов. В Узбекистане это те силы, которые очень сильно зажаты, которые являются очень разными. Есть и исламские фундаменталисты, есть и сторонники демократии, есть просто люди, недовольные развитием ситуации в стране. Но их использовали, так или иначе, в этой общей стратегии развития напряженности. Я уверен в этом.
- Накануне визита Каримова многие средства массовой информации обсуждали эту тему, и в эфире одной уважаемой мною станции я услышал дискуссию по поводу отношений России со странами центральноазиатского региона. Если огрублять, то есть два полюса мнений. Одни считают, что российское руководство, Россия должна прилагать неимоверные усилия для того, чтобы способствовать развитию демократии, прежде всего в Узбекистане. И если этого не происходит, то на это надо как-то реагировать. Второй полюс - абсолютно другой: что у них там происходит - нам неважно. Нам надо отгородиться от всей Центральной Азии железной стеной, выстроить границу, закрыть на замок и никого не пускать. Если говорить о прагматичной политике России, к какому полюсу ближе она должна быть? Вообще, в чем роль России?
ЖАРЕХИН: Истина, наверное, лежит если не посередине, то в промежутке между этими позициями. С одной стороны, безусловно, если Россия собирается оставаться некоей страной без границ, то вообще-то говоря, и такое возможно. Например, Соединенные Штаты - тоже страна без границ. Там условная граница с Мексикой, условная граница с Канадой. Тогда соседями должны быть те страны, которые имеют достаточно близкий политический строй, достаточно близкое экономическое устройство и максимально лояльны по отношению к этой стране. Тогда можно быть достаточно открытым. Хотя у американцев тоже с Мексикой масса проблем. И хотя тот самый знаменитый техасский рейнджер в фильме и детишек спасал, и еще что-то делал, единственная задача техасских рейнджеров - это не допускать незаконной миграции мексиканских рабочих на территорию Техаса. Вот чем они должны заниматься и чем они, собственно говоря, занимаются. И здесь еще вопрос прагматический. Легко сказать - надо отгородиться. Но если сторонникам этой точки зрения назвать ту сумму, в которую обойдется отгородиться от Казахстана (это самая протяженная граница в мире, шесть с половиной тысяч километров), то, наверное, они сильно задумаются.
- Готовы ли они из своего кармана оплачивать строительство этой границы.
ЖАРЕХИН: Может быть, имеет смысл действительно сохранять с тем же Казахстаном единое пространство, охранять уже оборудованную и имеющую естественные препятствия, в виде гор в основном, границу Казахстана с сопредельными странами, как мы делаем сейчас? Но при этом, мне кажется, мы недостаточно откровенно нашим коллегам говорим о том, что мы хотели бы по крайней мере те стандарты демократии, может быть, пока еще скромные, которые есть в России, распространить на эти страны. И это отнюдь не является по всем международным законам вмешательством во внутренние дела, в гуманитарные вопросы. Если мы сохраняем это пространство, мы должны способствовать и формированию более однородного политического и экономического пространства на этой территории.
- Меня всегда очень радует, когда такая страна, как Соединенные Штаты Америки, открыто говорит: вот этот регион является зоной национальных интересов Соединенных Штатов, и поэтому мы будем на него деньгами, оружием, политикой, чем угодно влиять. По отношению к странам центральноазиатского региона Россия заявила нечто подобное, может заявить в ближайшем будущем?
ЖАРЕХИН: Если иметь в виду официальную Россию, то не заявила. Если говорить от меня лично, то я еще полтора года назад написал о необходимости принятия для России документа типа доктрины Монро, которую Соединенные Штаты принимали в XIX веке. Надо сказать, что в советской литературе доктрина Монро рассматривалась односторонне. То есть Соединенные Штаты заявляют, что это зона жизненных интересов - Американский континент, и они стремятся к тому, чтобы страны этого региона были дружественны по отношению к Соединенным Штатам. Если это не так, то читай первую строчку. И каким образом они этого добивались, мы знаем: всякими способами.
- Кнутом и пряником.
ЖАРЕХИН: Но при этом забывают вторую половину доктрины Монро. При этом Соединенные Штаты (тогда еще растущие Соединенные Штаты XIX века) заявляли, что в дела неамериканского континента они в максимальной степени не вмешиваются.