Еще раз об амбициях Тегерана
03 июля 2007 10:20, iamik.ru
Буквально не проходит и недели, чтобы не поступали сообщения о новых поворотах событий на Ближнем Востоке. Запущенный много десятилетий назад процесс арабо-израильского конфликта, который мог бы быть урегулирован в рамках решения палестинской проблемы, периодически осложняется в результате вмешательства третьих сил. Уже давно в прямом вмешательстве в этот конфликт подозревается Иран. Вряд ли есть смысл пытаться определить цели, которыми он при этом руководствуется.
Всегда находятся люди, которые могут быть даже лидерами целых государств, которые стремятся использовать любой повод, чтобы быть лишний раз замеченными, чтобы весь мир без устали повторял их имя. Они полагают, что максимально частое повторение их имени сделает их всемогущими, прибавит авторитета и власти. К таким методам, к сожалению, прибегают многие, и в их числе находятся правители Ирана, которые по частоте упоминания в мировых СМИ в последние годы занимают одно из лидирующих мест. Поскольку арабо-израильский конфликт перманентно находится в центре внимания СМИ, «сцепка» с этим информационным поводом обеспечивает стабильное упоминание Ирана в поле важнейших событий Ближнего Востока, что в глазах многих наблюдателей позволяет относить Иран к группе важнейших игроков этого конфликта.
Уже накопился достаточно объемистый список «поводов», которые обеспечивают Ирану почти ежедневное упоминание в сводках мировых новостей - исламская революция, конфронтация с США, ядерная проблема, неясная решимость США нанести удар по Ирану, соседство с шиитским Ираком, обещание иранского руководства разобраться с холокостом, с самим Израилем, с богохульным по отношению к исламу писателем Рушди, с «недалекими» и политически некорректными людьми, которые осмелились публиковать карикатуры на пророка Мухаммеда и т.п.
При всем желании найти некий взвешенный, объективный подход к происходящим событиям, и в том числе к позиции иранского руководства, непредвзято оценить ситуацию, в которой находится сегодня Иран, ну никак не получается избавиться от ощущения, что за завесой пропагандистского тумана над Тегераном стоят серьезные беспокоящие обстоятельства. Уж больно назойливо Тегеран то пытается преподнести себя в качестве обиженной жертвы несправедливой политики великих держав, то заявляет о своей самодостаточности и способности к «гордому» и абсолютно независимому, «автономному плаванию», главной лоцией которого являются Коран и исламские предписания, позволяющие самостоятельно выверять внешнеполитический и экономический курс. Одновременно совершенно ясно прочитывается желание заставить весь мир приспосабливаться к нормам так называемого исламского общежития, где все предельно просто, четко, справедливо и незатейливо, как и почти полторы тысячи лет назад, в период начала исламской экспансии.
Специфический смысл, вкладываемый мусульманскими предводителями Ирана в понятие исламской демократии, самым показательным образом преломился в истории с Сальманом Рушди, приговоренным Хомейни к смерти. Несмотря на то, что несколько лет назад тогдашний реформистски настроенный президент Ирана Хатами заявил об отмене приговора, недавно власти Ирана в связи с присвоением Рушди титула сэра британской королевой заявили, что осуждают этот акт британского двора, отметив, что смертный приговор Рушди не отменен, поскольку религиозные вердикты действуют вечно и не подлежат аннулированию. Роман «Сатанинские стихи» Рушди, даже если и не является вершиной мировой беллетристики, представляет собой выдающееся явление в плане того, что в нем в полуфантастической, аллегорической форме описана история трансформации сознания и миропонимания человека исламского мира, который усомнился в необходимости безоговорочной веры в аллаха. По сути, это произведение стоит в одном ряду с многочисленными западноевропейскими произведениями так называемой исповедальной прозы, герои которых каждый по своему ищут свое понимание религии, веры в бога и осознания места и роли человека в мире. Не вдаваясь в философские бездны вопросов веры и богоборчества, стоит только констатировать, что такого рода литература во многом способствовала преобразованию сознания европейского человека и модернизации общественных отношений, формированию их новой модели.
Однако, ставший знаковым явлением в духовной жизни человека исламского мира, роман Рушди стал жупелом с точки зрения исламских вождей Ирана и еще ряда других исламских государств, поскольку в этом романе публично, в миллионах экземплярах, для всего мира, была открыта внутренняя жизнь мусульманина, который осмелился открыто усомниться в «единственно правильной вере на земле». Ведь внутренняя жизнь мусульманина как человека мыслящего, размышляющего и подвергающего сомнению и критике себя и окружающий мир, вообще не часто получает отражение в произведениях писателей исламских государств. Утрируя, можно сказать, что пятикратная ежедневная молитва, являющаяся обязанностью каждого мусульманина, оставляет немного места для размышлений «о смысле жизни». По большому счету, в этом и заключается задача исламской идеологии - не дать простому человеку возможности и времени на посторонние размышления. Тогда как Рушди самым бесцеремонным, наглым образом нарушил традицию и всему свету рассказал о том, что может быть в голове у мусульманина. Такое не прощается. (Мало того, в одном из эпизодов романа в сатирических тонах описывается персонаж, в котором легко прочитывается фигура Хомейни в период его пребывания во Франции в качестве политического изгнанника накануне свержения монархии в Иране. Такое оскорбление вождя исламской революции тоже не прощается, и, возможно, именно этот эпизод и стал главной причиной вынесения Рушди смертного приговора). История с Рушди - пожалуй, ярчайший пример того, как иранские вожди пытаются оплести мир сетью своего влияния в соответствии с их собственным прочтением исламских законов.
Характерно воздействие исламской руководящей идеологии и на внешнюю картину социальной жизни в Иране, включая улицы городов, офисы, парки, стадионы и т.п. Например, весьма своеобразным представляется зрелище подиума с демонстрацией женской одежды или спортивных состязаний женщин, изрядно замотанных в длинные тканевые полотнища. Пожалуй, самые зрелищные из таких состязаний - статичные живые картины, в которых группы женщин с национальными флагами в руках выстраиваются в подвижные геометрические фигуры, которые наилучшим образом смотрятся с самых дальних трибун стадиона - почти как меняющиеся цветные композиции в детском калейдоскопе. Но настоящих спортивных соревнований в стране (разве что за исключением элементов восточного многоборья, которым обучают, например, женские подразделения иранских силовых ведомств) никак не получается. Можно ли представить себе легкую атлетику, например, спринтерский забег с участием женщин в балахонах до пят? В этих «национальных особенностях» иранского женского спорта очень ярко проявляется двуличность так называемой исламской демократии. Подобно конезаводчику, который, выпуская лошадей пастись на луг, говорит: «Теперь у вас полная свобода», и не забывает при этом спутать лошадям ноги, чтобы не ушли далеко. При этом не следует упускать из вида, что, проводя у себя так называемую исламскую эмансипацию женщин, Тегеран одновременно пытается распространять доморощенную модель «активного участия женщин во всех сферах социальной жизни» и в других странах, не только исламских. В том числе и путем организаций различных международных мероприятий, приспосабливаемых для женщин «исламского типа», включая и спортивные олимпиады, форма которых фактически выхолащивает смысл и дух современного спортивного движения, навязывая тем самым самую настоящую дискриминацию по половому признаку. Но, как говорится, принятые обязательства по реализации поставленных Хомейни амбициозных задач в области победоносного продвижения ислама во всех областях и по всему свету обязывают. Где громко, с фанфарами, а когда нужно, - без лишнего шума, тихой сапой. Как, например, в Палестине.
Вспомним знаменитую фразу Катона, которую он постоянно повторял, выступая в римском сенате: «Карфаген должен быть разрушен!» Чем-то она напоминает призыв к уничтожению Израиля, который стал для тегеранских правителей повседневным лозунгом, как бы частью ежедневной молитвы.
Однако Тегеран - не древний Рим, и открыто против Израиля не выступит. В этой связи уместно напомнить, что тонкие ходы и хитросплетения тайных планов и намерений издревле были в традиции персидских государственников. Поэтому методам использования агентами Тегерана тысяч нитей тайных связей и контактов на так сказать конфессиональной и гуманитарной основе стоило бы поучиться. Тегеран не торопится, и уже скоро тридцать лет как последовательно создает и расширяет базу своего политического и военного влияния под стенами Иерусалима, среди палестинцев. Надо полагать, что некоторые наблюдатели не случайно упоминают Иран, равно как и Сирию, в связи с недавним фактом перехода Газы под контроль ХАМАС.
Очень много амбиций имеется у Тегерана в связи с разработкой Конвенции о юридическом статусе Каспийского моря. Однако, как показали итоги состоявшейся неделю назад в Тегеране конференции министров иностранных дел прикаспийских государств, главным образом из-за неуступчивой позиции Тегерана пяти странам вновь не удалось приблизиться к консенсусу по вопросу принципов раздела зеркала и подводного пространства Каспийского моря. Хотя это и не мешает остальным пользователям ресурсов крупнейшего в мире озера по своему усмотрению их эксплуатировать, Тегеран предпочел упереться на принципе равенства и справедливости, который базируется на коранических предписаниях. А ведь, как известно, с точки зрения Тегерана принципы ислама выше национальных и практических интересов собственного народа. (Об интересах других государств речи нет, поскольку каждая из сторон исходит из желания получить кусок пожирнее, и это объяснимо).
Напрашивается вопрос, не этим ли принципом руководствуется Тегеран также и в ядерном вопросе? Много говорится о том, что исламская религия, являющаяся для Тегерана «руководством к действию», не позволяет исламскому государству иметь ядерное оружие. Но ведь Иран - это не Бельгия, которую можно пересечь вдоль и поперек за считанные часы. Весь мир рассуждает о нескольких ядерных объектах - в Натанзе, Исфагане, Араке, Тегеране, еще в нескольких пунктах. Эти объекты исхожены инспекторами МАГАТЭ многократно. Но кто сказал, что на огромном иранском плато не найдется местечка для других объектов, которые хитроумно замаскированы и никогда не войдут в список открытых для инспекций? Кто сказал, что огромные пещеры в районе Хамадана, ставшие туристическим объектом, целиком используются только для благородных целей познания природных чудес? Разве в этой стране чудес нет других подобных пещер, наличие и местоположение которых хранится в тайне? Разве мало здесь древних и не очень древних выработанных шахт и рудников, соляных копей и иных малоизвестных и давно забытых объектов, которые уже не один десяток лет могут использоваться в качестве секретных урановых лабораторий и заводов? Ведь персы не намного уступают по уму и хитрости израильтянам (а может и вовсе не уступают, и даже превосходят), и, подобно израильтянам, предпочитают хранить молчание об истинном положении дел в своей ядерной промышленности. Недавние заявления иранских официальных лиц о 100 кг запасов обогащенного урана и последующее опровержения и уточнения наводят на ту простую мысль, что дыма без огня не бывает. Тем более, что каждое суверенное государство по определению имеет право на собственные секреты. А что касается заявлений и т.п., то иранцы всегда отличались изрядным красноречием и искусством скрывать истинность намерений пеленой красивых словосплетений. Ведь недаром древняя персидская поэзия прославилась на весь мир своим изяществом, красочностью и метафоричностью! Сегодня Иран становится все более известным как страна, строящая свою политику на догматах средневекового ислама и при этом стремящаяся к обретению статуса ядерной державы. Одновременно Тегеран претендует на позиции ведущей державы Ближнего и Среднего Востока, которая намерена диктовать свою волю международному сообществу. При этом Тегеран старается в упор не замечать явных знаков противодействия, включая ряд уже осуществляемых санкций экономического и политического характера. Однако, как известно, амбиции, построенные на догматах и мало подкрепленные необходимыми силами и ресурсами, как правило, сгорают в костре, который разжигается носителями этих амбиций.
Иосиф Марков
«Wider Europe»