27 августа 2009
Право на бесправие : Новая газета - Казахстан
27 августа 2009
Право на бесправие
27.08.2009 г., Новая газета - Казахстан
Дело национальной компании «Казатомпром» обострило накопившиеся в Казахстане проблемы, связанные с правами человека, в уголовном судопроизводстве, и наглядно показало, что закон в нашей стране действует порой только в интересах спецслужб. Они применяют его по своему усмотрению, нередко нарушая при этом как отечественное законодтельство, так и ратифицированные Казахстаном международные соглашения
Кандидаты юридических наук, члены президиума Алматинской городской коллегии адвокатов Александр Розенцвайг и Данияр Канафин вместе с нашим корреспондентом Александром Краснером анализируют эту тревожную ситуацию.
Данияр Канафин (Д.К.): С сожалением приходится признать, что нарушения прав человека и основных принципов справедливого уголовного процесса в последнее время приобретают систематический характер. Усилившаяся в последнее время борьба с коррупцией ярко продемонстрировала, что наша правоприменительная система находится в глубоком кризисе. Очень многих пугает, с какой легкостью органы уголовного преследования в некоторых случаях нарушают нормы закона и права граждан. К сожалению, прокуратура и суды иногда с такой же легкостью закрывают на это глаза. К такой ситуации нельзя оставаться равнодушным. Это путь в никуда. Как показывает практика последних лет, в нашей стране никто не защищен от произвола. Ни должность, ни звание, ни прошлые заслуги и капитал не являются надежной защитой от необоснованного и незаконного преследования. Только закон и установленные им процедуры могут гарантировать достойное отношение к человеку. Но если правоохранительные органы будут попирать закон и дальше, то вся система нормальных социальных отношений может разрушиться.
Александр Розенцвайг (А.Р.): Было бы точнее назвать эти органы правонарушительными. То, что ими делается, охраной права назвать нельзя. А суд и прокуратура их поддерживают. И это при том, что в этих структурах имеется уже достаточное количество кандидатов и докторов наук, которые защищали диссертации именно по уголовному процессу. Заподозрить их в незнании закона или неумении его толковать было бы наивным.
Д.К.: В качестве примера можно привести ситуацию с нарушением гарантированного Международным пактом о гражданских и политических правах права каждого на самостоятельный выбор адвоката. Органы национальной безопасности, ссылаясь на какую-то не опубликованную в открытом доступе инструкцию, ограничивают обвиняемых в их возможности пригласить тех адвокатов, которым они доверяют, по мотивам отсутствия у них допуска к государственным секретам. Хотя ни в Уголовно-процессуальном кодексе, ни в других законах требование о получении такого допуска не содержится.
А.Р.: У нас же допуск к засекреченным делам дается только проверенным, лояльным, прошедшим спецпроверку в тех же органах национальной безопасности. Адвокат приходит в КНБ защищать человека, избравшего именно его и никого другого. А процессуальный оппонент решает, допускать пришедшего к защите или нет. Вот такое равенство участников уголовного процесса и состязательность сторон! Может быть, настала пора перестать кокетничать? Было бы намного проще, ну, как минимум, понятней, если бы эти самые органы учредили собственную коллегию адвокатов, присвоили им воинские звания, и пусть эти адвокаты в погонах ведут защиту.
Александр Краснер (А.К.): За высказывания по этой теме адвоката Канафина и пытаются лишить адвокатской лицензии?
А.Р.: Если нарушаются права человека, а компетентные органы государства этому не препятствуют, что остается? Привлекать к этому факту внимание общества. Что адвокат и сделал. Этим самым было реализовано конституционное право гражданина получать и передавать информацию. В итоге, именно за эти абсолютно правомерные действия моего коллегу и хотят лишить лицензии. То, что происходит, просто глумление над Конституцией. Тогда и у меня надо лицензию отобрать. И у всех других адвокатов, которые выступают против беззакония.
А.К.: Я думаю, что грамотных и квалифицированных адвокатов к ведению процесса не допускают, потому что те могут развалить дело. Видимо, профессиональный уровень многих сотрудников правоохранительных органов так низок, что более или менее грамотный адвокат представляет для них серьезную угрозу. Вспомним, как недавно с треском развалились дела Абилова и Кулекеева.
А.Р.: Возможно, но не это важно, а важно то, что они не допускают к защите тех, кого выбрал сам человек. Мы не говорим, что одни адвокаты лучше, другие - хуже. Жизнь сама расставляет все по местам. Наша позиция в том, что мы принципиально отказываемся получать какие бы то ни было допуски, потому что считаем эти требования абсолютно незаконными.
Д.К.: Требование к адвокату о получении такого допуска, кроме всего прочего, противоречит фундаментальным принципам организации адвокатуры: независимости адвоката и обязанности хранить адвокатскую тайну.
А.Р.: И еще. Посмотрите, шумят, в основном, сами адвокаты. А где наша юридическая общественность? Казалось бы, вопрос, используя терминологию основоположника марксизма-ленинизма, животрепещущий, архиважный и архипринципиальный. Одна лишь профессор Г. Сулейменова пришла к нам на заседание Президиума и выступила, а ведь в стране у нас процессуалистов пруд пруди. Но что-то не припомню, чтобы кто-то из них публично высказал свое мнение о проблеме. По-видимому, научная общественность пребывает в творческом отпуске для написания трудов о дальнейшей демократизации правосудия. Либо отдыхает на различных побережьях и просто не в курсе происходящего.
А если без иронии, то я глубоко удивлен молчанием Генеральной прокуратуры. Казалось бы, кому, как не ей, встать на защиту нарушенных законных прав граждан. Я разочарован позицией судов, которые, по моему мнению, необоснованно отказывают адвокатам в жалобах. Почему так происходит? Видимо, потому, что они не свободны и смирились с ситуацией. Хотя и понимают, что поступают, мягко говоря, некрасиво. У всего этого исторические корни. Мы все контужены на генетическом уровне 37-м годом. Сколько людей было физически уничтожено, кануло в период репрессий! Миллионы погибли в войну. По генофонду был нанесен удар, сравнимый по последствиям с взрывом нескольких водородных бомб. Поэтому в одних засел страх, другие чувствуют свою безнаказанность.
За последние несколько лет мы видели, какие летели головы, какие душители прав и свобод оказывались на скамье подсудимых. И прозревали! И искали не ангажированного, а независимого адвоката, которому можно доверять. Наверно, что-то поняли, но поздно. Пожизненных индульгенций нет ни у кого.
Я знаю многих людей хорошего достатка, которые не хотят давать взятки ни следователям, ни прокурорам, ни судьям, а готовы платить адвокату за защиту и грамотное юридическое сопровождение. Если одной фразой, то люди уже готовы и хотят играть по общим правилам.
А.К.: Но тем, кто сидит у власти, им проще (они так думают) этим механизмом управлять при помощи административных рычагов.
Д.К.: Казахстан в следующем году будет председательствовать в ОБСЕ. Это одна из крупнейших международных организаций, основная цель которой - соблюдение стандартов в области прав человека. Получается, что страна, которая собирается стать председателем ОБСЕ, сама же с каждым годом все чаще попирает эти стандарты?
А.К.: Такое впечатление, что все это делается как будто в пику этому председательству. Кто-то целенаправленно компрометирует нашу страну, кто-то специально делает так, чтобы нанести ущерб ее имиджу.
А.Р.: Адвокаты для многих создают неудобства: выступают, не соглашаются, позволяют себе противоречить «генеральной линии». Поэтому и возникает желание - к ногтю их. Причем происходит все это на фоне разговоров о расширении прав адвокатов и повышении их роли в судопроизводстве. Но мы люди свободной профессии: на службе не состоим. В коллегию вступаем добровольно. Но хотя у нас много проблем: и кадровых, и материальных, и организационных, и нравственных, пока мы еще независимы. Пока...
А в каких условиях отправляется (более точного слова и не подберешь) правосудие? Возьмем, к примеру, Алматинский горсуд. Все дела назначаются на одно и то же время. В ожидании проходят часы... Присесть негде. Больше сотни человек скапливается в ограниченном пространстве. Душно. Возникает отнюдь невиртуальная проблема, связанная с органолептикой восприятия правосудия. А изъятие мобильных телефонов у адвокатов при входе в финполицию? Да о чем тут говорить!
Если проанализировать сказанное всеми нами, и, в частности мною, за последние, скажем, 20 лет, то выглядеть это будет, как нескончаемый плач Ярославны. Проблемы адвокатуры и, соответственно, связанные с этим проблемы защиты прав и законных интересов человека не только не разрешаются, но, напротив, усугубляются. С каждым годом становится все хуже и хуже. Массированное наступление идет по всем фронтам. Это - бездарные попытки урегулирования налогового режима для адвокатов. Адвокатов пытались уравнять с предпринимателями. Спасибо депутатам - не пропустили. Никак не могут понять, что адвокатская практика - это не бизнес. Это - деятельность, предусмотренная Конституцией, это обеспечение конституционных гарантий.
Д.К.: Государство декларировало, что берет на себя обязательства обеспечить гражданину правовую помощь. Единственной структурой, которой эта помощь оказывается, является адвокатура. По целому массиву уголовных дел (примерно 50-60% от общего количества) адвокаты работают по назначению за счет государственного бюджета, за очень небольшие деньги, которые к тому же платят с опозданием.
А.Р.: Когда только готовился закон об адвокатской деятельности, нам всерьез помогало и правительство, и Минюст. Тем не менее, нам не дали сделать его таким, каким он должен быть. Концепция была таковой, что адвокат - это специальный субъект процесса (сейчас мы говорим об уголовном процессе); что в отношении адвоката, ведущего конкретное дело, запрещено проведение оперативно-розыскных мероприятий; что адвоката нельзя привлекать в качестве секретного сотрудника органами, ведущими оперативно-розыскную деятельность. Мы до сих пор не можем всего этого добиться, хотя в цивилизованных странах это все есть. А у нас адвокат как был незащищенным и бесправным, так и остается. Мало того, адвоката пытаются обязать доносить на своих доверителей. Сейчас этот, с позволения сказать, законопроект, насколько нам известно, направлен для проверки в Конституционный совет. Но опять же, сам факт его инициирования еще раз подтверждает, что кому-то не спится.
А.К.: Ну а все-таки, кому? Кто заинтересован в этом? Силовые ведомства?
А.Р.: В том числе и они.
А.К.: Видимо, они намерены установить над адвокатурой жесткий контроль?
А.Р.: Похоже на то. Вот Верховный суд уже несколько лет проводит мысль, чтобы ввести аккредитацию адвокатов. То есть при судах того или иного уровня будет тот, а не иной адвокат: у кого-то допуск будет только к участию в районных судах, у кого-то - в областных, кому-то позволят работать даже в Верховном. Я считаю, что этого делать категорически нельзя - недопустимо ограничивать права человека на свободный выбор защитника.
Д.К.: При этом западный опыт порой просто искажается. Вот, например, говорят - в Германии адвокаты аккредитованы при судах. Но в Германии - федеративное устройство. Там в каждой земле (субъекте федерации) своя правовая база, свои суды и своя адвокатура. И прикрепление там адвокатов к судам необходимо, потому что законодательство может сильно отличаться. Плюс ко всему, адвокатура там самоуправляемая, действует очень суровая система отбора именно на региональном уровне. Но у нас-то государство унитарное, с единой судебной системой, единым лицензированием адвокатов. Зачем вводить разделение там, где для этого нет ни правовых, ни организационных причин?
А.К.: Я хотел бы вернуться к вопросу о независимости адвокатуры.
Д.К.: Адвокатура - это не просто корпорация профессиональных защитников. Это институт гражданского общества. Мы, защищая частный интерес, в конечном итоге стоим на страже свободы и благополучия всего общества. Давление на адвокатуру - вещь недопустимая, поскольку этот институт один из последних барьеров, оберегающих гражданина от произвола и беззакония. Если и этот барьер уничтожить или нивелировать правовой статус адвокатуры, то граждане Казахстана окажутся беззащитными, что приведет к деградации всей правовой системы.
А.К.: Я думаю, что развитие адвокатуры - своего рода результат неких успешных экономических реформ. Появились бизнес, деньги, появилась частная собственность, без которой невозможно существование капитализма. Появилась буржуазия. И эта буржуазия хочет играть по правилам.
Д.К.: Благодаря развитию рыночной экономики, высоким ценам на нефть и предприимчивости многих наших граждан страна пережила экономический бум. Возникло некоторое количество весьма успешных бизнес-структур, которые уже работают по международным стандартам, выходят на мировые рынки и действуют по принятым там правилам. А здесь они могут стать жертвами незаконного передела собственности и потерять все, что накапливалось годами. Получается, что весь наш бизнес - заложник несовершенной правовой системы. Коррупция и отсутствие четких правил взаимодействия бизнеса и государства подрывают экономику, тормозят развитие страны.
А.К.: Но вы же не будете отрицать, что у нас многим дали возможность проявить себя?
Д.К.: Да, и это было правильно. Постепенно в обществе появился частный интерес, который нуждается в большей свободе. А государство со своей стороны пытается его подмять и доминировать. Но в этой борьбе оно исторически обречено. Просто весь вопрос в том, сколько времени уйдет на установление нормальных взаимоотношений между государством и бизнесом. Либо полвека, с возвращением к кондовому феодализму, или переболеем за 5-7 лет.
А.К.: Думаю, что тут еще национальные особенности наслаиваются. Я имею в виду пресловутый «институт агашек». И мне кажется, что вина наших молодых и успешных бизнесменов в том, что они разбаловали этих самых агашек: всех до поры до времени все устраивало, но они выросли из своих штанишек и решили - все, хватит, сколько можно им отстегивать.
Я убежден, что пока суд не станет по-настоящему независимым, ни о каком правовом государстве не может быть и речи. Следователи как не боялись, так и не будут бояться фальсифицировать доказательства, потому что они уверены в своей безнаказанности. Судьи как выносили, так и будут выносить неправовые решения. Потому что единственное право, которому они свято следуют, - это телефонное право. Позвонили «сверху», сказали, какое надо принять решение, и судья выполняет команду. Особенно, если речь идет о так называемых громких делах с политической подоплекой.
А.Р.: Это проблема проблем. Причем решать ее нужно в приоритетном, опережающем порядке. Без этого ничего не произойдет. Но говорить, что все плохие, и несправедливо, и неправильно. Просто люди поставлены системой в такие рамки. Кстати, адвокатура тоже не может быть лучше, чем существующая система. У нас ведь так сложилось, что ни честность, ни порядочность, ни профессионализм не очень-то востребованы.
А.К.: Что можно сказать о качестве юридического образования в Казахстане? Помню как-то сказанную тобой фразу, что юридического факультета сейчас нет разве что в балетной школе...
А.Р.: При советской власти главенствовал юридический факультет КазГУ. Его в стране знали и уважали. Я горжусь, что его окончил. Был юрфак в Карагандинском университете. Карагандинская высшая школа милиции готовила кадры для всего союза. Юристов хватало.
За последние 20 лет население Казахстана не увеличилось, а вот юридических факультетов возникло море, но выпускают ли они настоящих специалистов, я лично сильно сомневаюсь, да и качество преподавания в них не сравнить с тем, что было.
Сегодня юрфак КазГУ обескровлен. Алматинская государственная юридическая академия ликвидирована Блестящий частный вуз - высшая школа права «Адилет» развалилась. В итоге мы имеем то, что имеем.
Д.К.: В 90-е годы была проблема с трудоустройством. Возможно, решение о массовом открытии вузов было попыткой как-то занять молодежь. В советское время юноши и девушки, не сумевшие или не желавшие поступить в вузы, направлялись в сферу профессионально-технического образования, были востребованы на производстве. В период экономического спада рабочих мест в индустриальном секторе стало катастрофически мало, и государство стало основным работодателем. Порой мне кажется, что огромная армия чиновников с низкой зарплатой содержится только потому, что всех этих людей некуда девать. Частный сектор пока не развит настолько, чтобы обеспечить их заработком. Из-за перекосов в экономическом развитии и ставшего неоправданно доступным высшего образования юристов, финансистов и экономистов стало много, а токарей, слесарей, столяров, фрезеровщиков не хватает. На самом деле это - отложенная проблема, когда в псевдовузах получают псевдообразование. Ребята с высшим юридическим образованием работают судебными исполнителями, секретарями за жалованье, на которое не проживешь. Многие при этом осознают, что особых перспектив у них практически нет. Это создает дополнительную напряженность в обществе, поскольку у людей с высшим образованием уровень ожиданий повышен.
Сколько раз я сталкивался с тем, когда дипломированные юристы - секретари судебных заседаний, пишут протоколы, в которых ошибка на ошибке, и судьи им ничего не говорят, потому что у этих секретарей зарплата 30 тысяч тенге, живут они за тридевять земель, каждое утро с трудом добираются на службу и сидят на работе допоздна, так как нагрузка большая. И заменить их некем. Потому что на их место не придут те, кто лучше.
А.Р.: Сейчас юридическое образование уже перестало быть таким востребованным, как, скажем, лет десять назад. В полиции и в прокуратуре молодежь не выдерживает. Текучка большая. Особенно когда началась борьба с коррупцией, наметились и кадровые проблемы, потому что человек разумный понимает, что на такую зарплату нормально жить невозможно, а если идти по коррупционному пути, то это очень опасно. Да и попадаются-то, в основном, новички. Которые приходят в надежде «деньжат по-легкому срубить». Это как на фронте - первыми гибнут новобранцы. А у старых бойцов с коррупцией все в порядке.
А.К.: Интересно, почему представители этих самых правоприменительных органов отмалчиваются?
А.Р.: Мы хоть сегодня готовы провести публичную дискуссию, обменяться мнениями. Хотелось бы встретиться с нашими оппонентами, посмотреть им в глаза. Поинтересоваться, по каким учебникам они учились, где и у кого. Ну, просто пообщаться по-человечески.
Д.К.: Есть все же некие правила. Следователь выполняет свою работу, адвокат - свою, нравится это кому-то или нет, и давайте их соблюдать.