11.03.2004
Экономическое "взвешивание". Четыре года прожиты не зря
"Время Новостей"
Чтобы оценить то, что было достигнуто в отношениях России со странами СНГ за четыре года президентства Путина, надо реально представлять, как выглядели эти отношения в конце 90-х годов.
Хотя на официальном уровне им придавалось стратегическое значение, к 1999 году доля стран СНГ в товарообороте России упала до мизерного уровня -- 24%. В экономической сфере Содружество в минимальной степени отвечало тем задачам, ради которых оно создавалось. Мы перестали друг другу доверять. На саммитах СНГ в 1997--1999 годов говорили только о взаимных претензиях.
В российской элите было два течения. Одни, западники, считали, что страны СНГ -- обуза для России. Другие убеждали, что надо крепить Содружество, вкачивать туда деньги, а там что-нибудь да получится. И задачей президентства Путина было пройти между этими Сциллой и Харибдой и сделать страны СНГ нашими стратегическими партнерами на деле, а не на словах, выстроить отношения с ними, исходя из экономического прагматизма.
Удалось достаточно быстро нащупать роль каждого из объединений, которые существовали на тот момент. Возьмем большое СНГ и конкретно соглашение о зоне свободной торговли (ЗСТ). В тот момент было понятно, что немедленная его ратификация не отвечала интересам России, поскольку оно предусматривает неприемлемые пока для нас обязательства в сфере налогообложения. Предыдущее правительство и президент пытались уйти от этой проблемы, и постоянное откладывание ратификации раздражало наших партнеров. А при Путине мы набрались мужества и честно сказали, что готовы его ратифицировать только после подписания необходимых двусторонних соглашений.
Эта позиция тут же стала приносить определенные плоды. Почти со всеми странами СНГ (за исключением Белоруссии, Таджикистана и частично Украины) нам удалось заключить соглашения по косвенным налогам, по изъятиям из режима ЗСТ, то есть отрегулировать взаимоотношения в самых ключевых для нас сферах. Таким образом, мы де-факто создали на тот момент ЗСТ с присущими такой степени интеграции изъятиями и ограничениями.
Затем стало ясно, что у стран СНГ различные внешнеэкономические приоритеты. Украина, Молдавия, Грузия взяли курс на евроинтеграцию, и для них оказались неприемлемы тесные экономические отношения с Россией, предполагающие создание таможенного союза, решение о создании которого было принято еще в 1996 году Россией, Белоруссией, Казахстаном, Киргизией и Таджикистаном.
И тогда «таможенная пятерка» пошла по пути создания амбициозного объединения по образу и подобию Евросоюза, имея в виду появление в перспективе наднациональных структур и единого экономического пространства. Так возникло ЕврАзЭС, что можно считать бесспорным достижением этих четырех лет. Очень важно, что нам удалось прописать положение, согласно которому решения в ЕврАзЭС принимаются квалифицированным большинством, а голоса делятся между государствами в соответствии с их экономическим весом. Это был революционный шаг.
Существует мнение, что собственно таможенного союза в рамках ЕврАзЭС нет. Я не согласна с этим. Таможенный союз нельзя создать за пару дней. Выравнивание таможенных ставок -- это болезненный процесс. Конечно, мы в России могли бы пойти на такое выравнивание, но это осложнило бы наши переговоры о вступлении в ВТО.
Кроме ЕврАзЭС, за эти четыре года была создана и военно-политическая структура -- Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). А что же, спрашивается, осталось от СНГ, если из него в значительной степени ушла экономика и военно-политическая составляющая?
Многое. Это единственная площадка, где встречаются все 12 государств, в первую очередь их президенты. Трудно переоценить значение этого клуба. Если в 90-е годы президенты собирались и подписывали сотни пустых соглашений, то теперь они обсуждают глобальные проблемы. И не надо им принимать никаких решений на этих саммитах. Большое СНГ стало не интеграционной организацией, а структурой экономического сотрудничества.
В 2000 году мы унаследовали еще одну организацию -- союзное государство России и Белоруссии. Его структура выглядела расплывчатой и аморфной -- то ли федерация, то ли конфедерация, то ли наднациональная организация. За четыре года проделана огромная работа в экономической сфере союза: в 2000 году подписано соглашение о введении с 2005 года единой валюты -- российского рубля. И если окончательно это решение пока не принято, то не по нашей вине.
До 2000 года главным интегратором выступала Белоруссия, но потом эту роль стала играть Россия, предлагая конкретные пути объединения. К сожалению, они не реализуются в полном объеме, и причина, по-моему, в том, что Белоруссия оттягивает момент существенной коррекции экономической политики, которая неизбежна, если российский рубль будет выбран в качестве единой валюты.
Много вопросов остается и в связи с конституционным актом союзного государства. Нужно дать ответ на вопрос: какое государство мы строим? Если это объединение наднационального характера, то тогда голоса распределяются согласно экономическому весу. Поэтому когда нам говорят: создадим объединение, подобное Евросоюзу, -- мы отвечаем: идеальный вариант, но тогда у России будет 96% голосов. Для Белоруссии это неприемлемо. Нашим партнерам нужно время, чтобы определиться, и мы с пониманием к этому относимся.
Стратегическое значение имеет соглашение о создании ЕЭП, подписанное в Ялте. В нем, с учетом опыта ЕС, заложен принцип разноуровневой и разноскоростной интеграции. Ни одно государство нельзя насильно заставить участвовать в интеграции, но ни одно государство не вправе блокировать продвижение остальных по интеграционному пути.
Кроме того, я бы выделила положение о создании наднациональной структуры. Это большое завоевание, в том числе и для России, поскольку она впервые признала, что готова часть своего суверенитета в экономической сфере передать наднациональному органу. Как только мы выравниваем наши отношения в той или иной экономической сфере, мы передаем эти полномочия наднациональному органу. Еще пять лет назад вряд ли кто-нибудь в Москве под этим бы подписался.
Следует отметить, что соглашение о создании ЕЭП было подписано, потому что все согласились с российском условием: принимать решения, как в ЕврАзЭС, квалифицированным большинством голосов, причем голоса определяются в соответствии с экономическим весом. Теперь выясняется, что в ЕЭП мы добились более четкого, системного и внятного определения наших целей, чем в рамках Союза России и Белоруссии. Поэтому союз будет иметь право на существование, если характер интеграции в нем окажется более тесным, чем в ЕЭП. А это возможно только в случае введения единой валюты, иначе союзное государство останется только на бумаге.
За эти четыре года удалось расчистить от диких завалов прошлого двусторонние отношения. Возьмем Украину. Что обсуждалось в начале 2000 года? Газовые долги Украины -- она ворует газ. Ничего другого в двусторонних отношениях и не было. Теперь тема благополучно закрыта и мы говорим о создании газового консорциума.
Та же проблема была с Молдавией. Удалось подписать с Кишиневом соглашение о поставках газа, и эти отношения выведены на уровень хозяйствующих субъектов, как это и должно быть.
Удалось урегулировать долговую проблему с Арменией -- долги в обмен на собственность. Это стало важным прецедентом на постсоветском пространстве.
Качественный прорыв совершен за эти годы на каспийском направлении. Двухсторонние договоренности России с Казахстаном и Азербайджаном позволили решить проблему совместного использования морских недр и определить принцип раздела Каспия: "делим дно -- вода общая". Это, в частности, принципиально улучшило экономический диалог с Азербайджаном.
В целом нет ни одной страны СНГ, в отношениях с которой за четыре года не удалось добиться позитивной динамики. Хотя отдельно я бы выделила здесь Грузию и Узбекистан. С Грузией осталось много проблем, но теперь, надеюсь, они будут решаться более интенсивно.
А вот с Узбекистаном, к сожалению, многие совместные планы остались нереализованными. Еще несколько лет назад у нас с Ташкентом шел конструктивный диалог о его вступлении в ЕврАзЭС. Но он ничем не завершился.
Татьяна ВАЛОВАЯ -- начальник департамента международного сотрудничества аппарата правительства РФ, доктор экономических наук