1 июля 2005
Россия как ни старалась, до сих пор не потеряла Киргизию
1 июля 2005
Росбалт, 29/06/2005, Главная лента 19:18
Россия как ни старалась, до сих пор не потеряла Киргизию
В Киргизии 10 июля должны состояться досрочные президентские выборы. События в этом государстве рядом экспертов были поначалу оценены как новая - азиатская - модель «оранжевой революции» на постсоветском пространстве. Либо специалистов по Центрально-Азиатскому региону в экспертном сообществе оказалось мало, либо это были те эксперты, которые намеренно желаемое выдавали за действительное... Теперь уже очевидно: произошедшее в Киргизии подвести, по крайней мере, под классическое толкование термина «революция» нельзя даже с большой натяжкой.
К счастью, события весны и начала лета в республике нельзя назвать и очередным поражением России на просторах СНГ. Хотя как будто намеренно Россия все делала для того, чтобы это поражение случилось. На недавней закрытой встрече известных киргизских политологов с группой российских коллег последние услышали много нелицеприятных слов об отсутствии стратегически продуманной работы по лоббированию интересов России в этой центрально-азиатской стране. «Русских любят и ждут в Кыргызстане!» - рефреном звучало из уст всех членов делегации, представляющих при этом полярные точки зрения на будущее Киргизии. Говорилось, в частности, об отсутствии грантовой и консультационной поддержки со стороны России. При этом различные американские и европейские фонды уже давно прописались не только в Бишкеке, но и в других городах страны и фактически финансируют не сами реформы, а любого, кто заявит о желании их проводить.
Киргизы берут деньги от Запада, но посматривают на Россию. Один из участников встречи сказал буквально следующее: «Если бы Россия выделила на какие-нибудь исследования $100 тысяч, а американский фонд дал $1 млн, выбор принципиально был бы сделан в пользу российского гранта».
Почему Россия нужна Киргизии? К чему могут привести попытки экспорта «оранжевых» революций в центрально-азиатские страны? Возможно ли развитие событий бывшей советской Средней Азии по радикальному исламскому сценарию? Какова роль России в постсоветском азиатском регионе? Ответы на эти и другие вопросы - в эксклюзивном интервью «Росбалту» одного из участников встречи, известного киргизского эксперта, кандидата политических наук Нура Омарова.
--------------------------------------------------------------------------------
«В Киргизии произошел переворот, принявший форму народной революции»
- Нур Мэлсович, что, на ваш взгляд, произошло в Киргизии в конце марта? И что происходит в последние дни?
- Сейчас наступил один из наиболее важных периодов в преддверии президентских выборов, когда действительно нужно разобраться в том, что же все-таки случилось в Киргизии 24 марта. Был ли это государственный переворот, как называют бишкекские события отдельные журналисты и политики? Либо это была народная революция? Либо революция «экспортная»? Думаю, одной из наиболее точных может стать следующая характеристика. По моему мнению, это был переворот, принявший форму и содержание народной революции.
Совпали два фактора. Во-первых, было реальное недовольство значительной части населения итогами парламентских выборов, спровоцированное региональными лидерами, «уставшими» за 15 лет от своего президента, если можно так выразиться. И, во-вторых, присутствовало, активное внешнее влияние, которое подпитывалось западными инициаторами через гранты и осуществлялось якобы для того, чтобы организовать процесс демократической смены режима Акаева. В то же время, внешнее влияние оказалось недостаточно активным, чтобы сыграть определяющую роль в этих событиях. Совпадение этих двух потоков - внутреннего и внешнего - привело к тому, что 24 марта и в предшествующие дни значительная часть населения Кыргызстана, особенно в регионах, начала активно выражать неприятие результатов выборов. Все это в итоге привело к падению власти Акаева.
Проблема бывшего президента в том, что в последние годы происходила стагнация режима, которая привела к тому, что Акаев потерял власть, не имея серьезной опоры внутри общества. То, что случилось в мартовские дни, явилось продолжением событий, начавшихся задолго до 2005 года. 24 марта стало лишь кульминацией этих процессов.
А что же происходит сейчас, когда, казалось бы, страсти должны улечься? На наших глазах «раскручивается» борьба различных группировок, которые можно назвать политическими кланами, за лидерство в государстве. Я боюсь оказаться правым, заявив, что это противостояние продлится достаточно долго, и периодически это подковерное состязание будет выплескиваться на публику. Причем население будет использоваться в своекорыстных целях, которые не обязательно совпадают с задачами реформирования государства. Обратите внимание на 17 июня. Люди, «завладевшие» Домом правительства, растерянно бродили по нему, не совсем понимая, для чего они это сделали. Очень странно для настоящих революционеров - скорее, похоже на заблудившихся экскурсантов.
- Как я понимаю, прямых аналогий с событиями в Грузии, Украине вы не находите? В России, например, рассказывая об «оранжевых» революциях, принято ставить Киргизию в ряд этих государств. Это представление ошибочно?
- В России и в других странах СНГ происходит некая мифологизация событий, которые произошли в Киргизии. Многие пытаются сравнивать их с грузинскими, украинскими на основе представлений о том, что у нас действительно были также задействованы некие внешние силы. Этот момент невольно уравнивает все эти события. И, второе. Киргизия подходит под пример государства, в котором могла бы произойти «оранжевая» революция, потому что республика вписывается в создаваемый вокруг России «санитарный кордон». Да, и этот фактор присутствует. Однако истинная подоплека лежит гораздо глубже. Она мало связана с теми целями, которые активно выносились на передний план в Грузии и Украине. Несмотря на демократическую риторику, использованную киргизской оппозицией, главным мотивом стал дисбаланс кланов, который и привел к мартовским событиям. В Кыргызстане накопилась значительная сумма недовольства региональных элит своим формальным лидером, которого они давным-давно реально перестали считать таковым. Они-то и предприняли попытку переворота, которая и увенчалась успехом 24 марта.
- Мятеж не может кончиться удачей, в противном случае его зовут иначе?
- Да, в противном случае это называют революцией!
- Можно ли тогда предположить, что киргизские события носили более естественный характер, будучи относительно мало связанными с внешним влиянием?
- Наверное, да. Если вспомнить 1991 год, политические процессы в Киргизии, во многом, явились отражением массовой демократизации постсоветского пространства. Возобладал некий «экспортный» вариант развития, активно проводившийся в жизнь новой элитой. Население знать не знало, что такое демократия. Для большинства она ассоциировалась с элементарной сытостью. Что произошло потом? Политически незрелое общество начало самопроизвольный откат к родовым отношениям, «запрещенным» Советской властью. Республику покинуло огромное количество русских и близких к ним наций, удерживавших киргизское общество от распада на клановые группы и группочки. Страна вернулась в середину XIX века, подтверждением чего стало возобновление борьбы кланов, но на более высоком идеологическом уровне.
Акаев поначалу не смог препятствовать этому, а потом, просто начал использовать это для укрепления своей власти. Соперники «колотили» друг друга упреками в недостатке демократизма, патриотизма, периодически взывая к внешнему окружению. Иррациональность политики подобного рода привела к тому, к чему привела. Нищее население, постоянно подозревающее власть во всяких обманах, не вынесло нового удара по родовым креатурам. Смена правящего режима стала лишь естественным отражением внутренних процессов, давно назревавших в киргизском обществе. Внешние силы, при всех их потугах, сыграли здесь не самую свою удачную роль, набросив лишь для приличия некий «флер д'оранж» на Киргизию как очередную избранницу демократии.
- Получается, что внешнее вмешательство, в частности финансовое, присутствовало, но цели, которые ставили внешние силы, на ваш взгляд, не будут достигнуты... Мы говорим в данном случае о демократизации общества...
- Хотите короткий анекдот на эту тему? «Почему в США не происходит «оранжевая» революция? Потому что на территории Америки нет посольства США». Действительно, ожидания иностранных спонсоров и реальность, с которой они столкнулись, достаточно разнятся. Сейчас все делается для того, чтобы перевести события в формат демократических преобразований, чтобы отвести от себя обвинения в экспансионизме. Процесс продолжается: идет конституционная реформа, как элемент этого демократического реформирования, предполагается, что будут сильно ограничены полномочия президента и в значительной мере расширены полномочия парламента, наверное, будет осуществлен переход от президентской к президентско-парламентской республике. Но, думаю, как и при Акаеве, все это все примет некий фасадный характер, который будет необходим новому руководству для того, чтобы способствовать активному привлечению иностранных инвестиций, восстановлению демократического имиджа Киргизии, который магнитом для этих инвестиций долгие годы и служил. Сомневаюсь, что за этим фасадом будут происходить какие-то серьезные кардинальные перемены. Наше общество не готово к этому. Однако на сегодня, наверное, это и не очень важно для наших иностранных друзей. Достигнута тактическая задача, еще одна страна СНГ окрашена в «оранжевый» цвет, укреплен плацдарм для продвижения геополитических интересов США в регионе. А что касается бедных туземцев с их наивными ожиданиями моментального счастья, то пусть ждут. Политика, как вы знаете, вещь достаточно циничная и грязная, особенно если при этом не надо отчитываться жизнями своих граждан.
- Поставленных целей не добились ведь и внутренние участники событий?
- В некотором смысле своих целей они добились, поскольку все последние годы, в первую очередь, хотели отстранить от власти Акаева и самим занять его место. Дисбаланс кланов привел к торжеству северных групп. И парламентские выборы должны были узаконить это положение еще лет на 10-15. Но получилось так, что представители южных элит и примкнувшие к ним лидеры северных группировок сумели активно использовать в своих целях протестный потенциал населения, поднять его. То есть они получили определенный результат: в данный момент они находятся у власти.
Надо признать, что в головах тех людей, которые пришли к власти, идеи демократизации были не на первом плане. В первую очередь, они думали о власти.
«Нестабильность продолжится еще не один год»
- Вы заявили, что все это ненадолго, и нестабильность продолжится. Думаю, вы не единственный пророк в своем отечестве. А уж пришедшие к власти элиты тем более не могут этого не понимать?
- Понимают, конечно. Но существует проблема. В стране нет фигуры общенационального лидера, которая могла бы объединить всех. Внутренним творцом этих событий был не один только Бакиев, исполняющий обязанности президента. Появилось очень много людей, называющих себя творцами, отцами этой революции. Естественно, все они требуют вознаграждения в виде высшей власти. Помимо того, сама оппозиция изначально была неоднородна. Кроме сильных региональных «баронов», в ней был небольшой слой «демократов», активно сотрудничавших с зарубежными фондами. Сейчас они крайне недовольны результатами перемен, справедливо считая их половинчатыми. Продолжает действовать «акаевский» парламент, из-за которого и разгорелся весь сыр-бор. Парламент и правительство, разные силы внутри них постоянно срываются на уровень личных оскорблений. Политика носит криминальный характер, уже пролилась первая кровь. В случае чего сразу обвиняют Акаева в происках, говорят об опасности контрреволюции.
Такое положение вещей и создает почву для нестабильности, для продолжения внутренних конфликтов в руководстве страны. А раз будут продолжаться конфликты в руководстве, будет нарастать и политическая нестабильность. При таком раскладе трудно рассчитывать на стабильность и экономическую. Нет четкой программы реформ, есть много слов о демократии и честности. К чему это приводит, хорошо видно на примере миграционных потоков. Миграция из Киргизии на территорию Российской Федерации за пять месяцев текущего года сравнялась с годовым показателем-2004. Население, не включенное в систему кланов, не ждет для себя ничего хорошего и голосует ногами. Это один из индикаторов, по которому можно судить, насколько население доверяет обещаниям.
- То есть революция не для населения делалась?
- Судя по происходящему, получается так. Вообще я считаю, что оптимальное состояние государства, если так можно выразиться, когда общество «спит».
- Политическая стагнация?
- Не совсем так. Это когда внутри общества существует некий баланс прав, свобод и обязанностей, когда люди не чувствуют себя ущемленными, когда они достигают определенного уровня экономического благосостояния и это освобождает от необходимости активно включаться в политическое реформирование общества. К сожалению, этот баланс в нашем государстве нарушился, поэтому население вынуждено активно участвовать в политических процессах. Основная масса населения, разумеется, стоит на конструктивных позициях, все хотят мира, порядка и стабильности. Но за последнее время возникла достаточно приметная группа маргинального населения, которая продолжает активно будоражить общество. Происходят самозахваты территорий в столице, выдвигаются разного рода ультимативные требования. Это уже стало некоей нехорошей политической традицией, приметой современности: на экранах бишкекских телевизоров в апрельские дни приходилось наблюдать бегущую строку объявлений: «Предлагаю услуги пикетчика, голодающего, расценки такие-то»...
- На протесте зарабатывают деньги?..
- Это стало видом бизнеса. Сотрудники правоохранительных органов рассказывают, что на видеосъемках митингов и демонстраций, которые проводятся в различных местах, они наблюдают одни и те же лица. Люди буквально кочуют от одного министерства к другому, пикетируют все, за что им заплатят. К сожалению, эта небольшая часть населения продолжает тормошить общество. А многие люди, не видя перспектив в нашей стране, уезжают из нее, и мы остаемся один на один с криминальной охлократией.
«В Кыргызстане существуют «фасадная» политическая система и «верхушечный» капитализм»
- Вы сказали, что основные массы населения стоят на конструктивных позициях - думают о порядке, стабильности и т.д. Я понимаю, что это происходит на бытовом уровне. А что касается политического самосознания населения... Насколько глубоко политические процессы ушли внутрь общества, насколько общество Киргизии политически образовано?
- Все происходившие в последние годы политические процессы, по сути, прошли поверху общества, они не провели коренной реформации внутри общества. Реальные реформы шли первые шесть-семь лет, будучи связанными с избавлением от советского наследия. Затем начали оживать феодализированные стереотипы поведения. Население было отстранено от участия в реальной политике. Люди видели, как все происходило - в государстве существовало господство кланов, которые просто рулили различными частями власти. «Верхушечные» капитализм и демократия для узкого круга привели к тому, что у населения сложился синдром неверия в возможность свободного и демократического участия в политических процессах. Ну, и потом политическая культура действительно на нуле. Даже лидеры политически малообразованны, а основной массе населения, тем более, негде было учиться демократии, когда в жизни этой демократии было достаточно мало.
- То есть, даже если у вас это называется партиями, политического содержания у этих образований, групп, группировок не существует?
- Партии составляли формальную демократическую оболочку для разных региональных групп. Допустим, существует региональный лидер, которому надо зарабатывать баллы не только среди своих сородичей, но и в международном окружении, играть некую роль во внутренней жизни страны. Под это и создается партия. Наши партии, условно говоря, как пожухлые листочки на киргизском дереве, которые от малейшего порыва ветра могут моментально облететь. К сожалению, никакой системообразующей роли в развитии государства они не играли и не играют. Сейчас, например, зарегистрировано около 50 партий, из которых реально проявляется около десятка.
- В революционных процессах в государствах СНГ серьезную роль сыграла молодежь. Неужели и молодежь в Киргизии политически не образована? Поясните это, как преподаватель университета [Нур Омаров - доцент Киргизско-Российского славянского университета - «Росбалт"].
- В молодежной среде из-за множества не оправдавшихся ожиданий достаточно сильно проявляется апатия, равнодушие к тому, что происходит. Если сравнить события в Грузии и Украине с киргизскими, явно видно, что молодежь не так широко была задействована в революционных процессах. Особенно это относится к городской молодежи. Конечно, молодежь принимала определенное участие в изгнании Акаева. Но наиболее активно на улицах Бишкека молодежь проявилась вечером-ночью 24 марта. Это были погромщики, но это была не та молодежь, о которой вы меня спросили, это была маргинализированная, криминальная часть молодежи. Судя по своим студентам, могу сказать, что образованная, интеллектуальная молодежь оказалась вне мартовских событий. Разумеется, по образцу сербских, украинских, грузинских молодежных организаций и у нас создавались группы. Они назывались в переводе на русский «Приди», «Единство», но опять же, как и все в киргизской политике, имели характер неких верхушечных образований, которые не сумели достаточно глубоко уйти внутрь. Вообще же молодежь, как и раньше, бежит из страны, и это лишает Киргизию будущего.
«Лучшая политическая модель для Киргизии - просвещенный авторитаризм»
- Как эти события отражаются на ситуации в Средне-Азиатском, или как принято теперь говорить, в Центрально-Азиатском регионе?
- Реакция разная. Оппозиция, которая, разумеется, существует во всех близлежащих странах, увидела во всем этом некую возможность успеха для себя лично - раз получилось в Киргизии, может, выйдет и у нас. Соответственно, и власти этих стран также увидели некую угрозу - раз получилось у них, такое может случиться и у нас, следовательно, необходимо принимать какие-то упреждающие меры. События в Киргизии сыграли роль выстрела из стартового пистолета для различных политических групп на территории стран бывшей советской Средней Азии. Но в этом регионе - к сожалению или к счастью, для кого как - не существует рационально организованного политического поля, которое строится на сильных политических участниках.
- Такая ситуация не только в Киргизии, но и в других государствах Центральной Азии?
- Да, именно так. К сожалению, если события там будут развиваться по киргизскому сценарию, это может привести к гораздо большим жертвам и потрясениям внутри государств, которые потом неизбежно выплеснутся на соседние страны. Я опасаюсь, что может возникнуть некая тектоническая волна, которая будет перекатываться от одного государства Центральной Азии к другому. Это вообще может поставить вопрос о существовании этих стран как суверенных государств.
- Это напоминает события в Латинской Америке и в Африке во второй половине XX века, когда войны, революции и перевороты перекатывались от одного государства к другому...
- Действительно, ситуация похожая. Такому развитию событий способствовали там и могут способствовать у нас низкая политическая и правовая культура населения плюс очень низкий уровень жизни. В более выгодную сторону отличается ситуация, пожалуй, только в Казахстане. Это что касается экономического благосостояния. Но там, в свою очередь, существует более сильная оппозиция, которая может постараться раскачать лодку. А к чему это приведет, они и сами до конца, наверное, не представляют. Как мы уже говорили, проектировщики киргизских событий - как внутренние, так и внешние - тоже ожидали несколько иного, «цивилизованного» и «управляемого» развития событий. Сейчас ситуация в значительной степени вырвалась из-под контроля, новое руководство не в состоянии полноценно удерживать этот процесс, и наша киргизская лодка рыщет без руля и ветрил по волнам и не понятно, куда ее может выкинуть.
- Что же, ни на Западе, ни в России, ни в самой Киргизии, ни в соседних государствах, по-вашему, совсем не ожидали такого развития ситуации?
- Разумеется, нечто подобно ожидалось. Сам президент Акаев в последний год своего правления рьяно выступал против повторения «оранжевых» событий именно в Киргизии. В свою очередь, представители посольства США активно говорили, порой даже нарушая дипломатический этикет, о том, что надо сделать, чтобы такие события произошли, при этом, прямо вмешиваясь во внутреннюю политику государства. Маленький пример: в одной из наших независимых газет постоянно публиковались рейтинги киргизских политиков. Верьте или нет, но посол США занимал там одно из лидирующих мест в первой половине списка! И представители оппозиции высказывали свои варианты видения развития ситуации. Но никто не смог предсказать то, как это произошло в итоге. Все видели смятение, растерянность на лицах представителей оппозиции, негативную реакцию со стороны Госдепартамента США в первые дни, когда все это приняло хаотический характер. Дело дошло до комизма: в начале апреля группа самозахватчиков в Бишкеке захватила территорию вокруг посольства США. Действительно, было смешно наблюдать за попытками посольства США, окруженного юртами, палатками, голодающими гражданами, побыстрее избавиться от новых соседей. Именно такого варианта развития событий на Западе не хотели и не хотят.
- Это, пожалуй, первый случай, когда США заняли более сдержанную позицию к революции на постсоветском пространстве...
- Именно так. Конечно, консультации продолжались и продолжаются, моральная и финансовая поддержка будут оказываться после того, как американцы пришли в себя после некоторого замешательства. Но такой вот «азиатчины», я думаю, никто из них не ожидал.
- Какие выводы о будущем политическом устройстве государств Центральной Азии можно сделать из киргизских событий, событий в соседних государствах?
- Государства, а точнее, народы Центральной Азии в своем развитии не прошли достаточно серьезный исторический этап. Все мы прекрасно помним, как из феодализма нас втащили на «подножку» социализма, пропустив капитализм как фазу политэкономического развития. Сейчас, на самом деле, происходит искусственное, во многом насильственное возвращение в ту формацию, которую мы пропустили, но уже на более высоком уровне, с элементами демократии, либерального рынка. Но в Центральной Азии к этому не готовы до сих пор. И поэтому попытки тщетны.
Я думаю, сейчас на территории государств Центральной Азии будет воспроизводиться некая традиционная для этого пространства модель, развитие во многом примет естественный характер, и здесь восторжествует абсолютизм в разных формах, другими словами, авторитарный строй. На примере Киргизии мое видение ситуации таково. Ближайшие два-три года ожидается серьезная борьба за власть между разными группами. Определившийся победитель будет создавать достаточно жесткий режим личной власти, чтобы удержать завоеванные позиции. И лишь, может быть, лет через десять после этого, начнется некоторое потепление, которое можно будет назвать некоторой формой демократизации. Очень хотелось бы ошибиться, но пока реалии таковы. Эту последующую фазу я определяю понятием «просвещенного авторитаризма» как некоей разновидности управляемой демократии. Но мы видим, что ожидания и реальность зачастую расходятся. Для того чтобы осуществился хотя бы даже такой, смягченный вариант, необходимы достаточно серьезные реформы и готовность элит к реализации такого варианта в обществе.
Сейчас же ситуация во многом напоминает начало 1990-х годов, когда происходил демонтаж советской системы. У нас много говорят о демонтаже акаевской системы, о необходимости усиленной демократизации, но, как и тогда в Советском Союзе, так и сейчас в Киргизии каких-то серьезных материальных и духовных основ в обществе для этих процессов нет. Боюсь, что это будет некий трагический шарж той ситуации. Западом будут предприняты новые усилия по демократизации, которые наткнутся на внутреннее сопротивление самого общества. Лидер, «выживший» в результате конкуренции киргизских кланов, просто будет вынужден жестко охранять свою добычу. И поэтому западный вариант демократизации у нас не удастся, а будет развиваться авторитарная модель управления. Но «обертка» у нее может быть внешне вполне демократическая, чтобы успокоить всех остальных. Сделать это нетрудно, и Запад ради геополитических интересов первый прикроет глаза на это.
- В самом деле, ряд экспертов сравнивают, в первую очередь, события в Киргизии с 1991 годом в России, вспоминая уход Горбачева и приход Ельцина. Киргизия только-только выходит из «совка», как и многие другие государства СНГ, где у власти по-прежнему лидеры с советским прошлым. Происходит смена советских элит на постсоветские. Но Россия это пережила и не скатилась в абсолютизм. Что же, Россия оказалась больше готова к демократическим переменам?
- Разумеется, Россия даже исторически была больше готова к этому. У России худо-бедно в конце позапрошлого - начале прошлого столетия был некий опыт парламентского управления, существовала Государственная дума, начало формироваться нормальное политическое пространство, где люди могли оппонировать друг другу, дискутировать и т.д. Февральская революция, по сути, и являлась «оранжевой» революцией. Но как все дальше-то развивалось? Тогда тоже никто не ожидал, что придет Октябрьская революция, наступит абсолютизм в форме социализма, и все примет характер насильственной модернизации. Думаю, если бы не Октябрьская революция, в России все уже давно нормально бы развилось.
А что у нас? Мы обрели реальную государственность только 80 лет назад. В 1924 году народы Центральной Азии впервые получили оформленные государственные институты. Ничтожный исторический опыт, отсутствие каких-то реальных демократических институтов и механизмов приведут к тому, что еще долго будут воспроизводиться некие тоталитарные модели, и, дай Бог, если это разовьется в просвещенный авторитаризм, а не в шизофреническую модель абсолютизма, как в Туркменистане.
- Горбачева критиковали за то, что он начал реформы не с экономики, а со свобод, к которым люди не были готовы. Я понимаю так, что просвещенный авторитаризм станет формой реализации экономической и правовой базы реформ, на которой должны развиться политические свободы.
- Абсолютно верно. В чем мы сейчас видим успех стран Юго-Восточной Азии? Там не проводились коренные политические реформы, но очень активно велось экономическое строительство, возник класс достаточно успешных людей - средний - и был сделан упор на сильную социальную политику, позволявшую сглаживать противоречия между различными социальными группами. Для основной массы населения свобода - это когда они получают конкретный ответ на свои запросы: социальные, экономические, правовые. Это и есть одна из форм реализации на практике их политических прав, включающих труд и достойное вознаграждение за него, защиту со стороны государства. Это рождает реальное сознание гражданина страны и сохраняет национальную идентичность. К сожалению, попытки искусственной политической модернизации без экономической и правовой основы приводят к таким серьезным дисбалансам как в Киргизии и в других странах СНГ, которые закладывают под эти государства мину, и она рано или поздно взорвется.
То, что я назвал просвещенным авторитаризмом, несмотря на название, наверное, ближе к демократии, чем к абсолютизму. Это общество, в котором государство не прячется от решения актуальных проблем своих граждан, в то же время оставляя им достаточно широкий коридор для выражения своих позиций. При такой модели традиционные, коллективистские ценности, характерные для всех нас, могут быть позитивно использованы для развития общества. Посмотрите на США. Там существует достаточно жесткий полицейский режим, очень далекий от «экспортируемых» вариантов демократии. В то же время, граждане этой страны принимают его как плату за свою безопасность.
«В результате «оранжевых» революций в Центральной Азии могут возникнуть исламские государства»
- Россию постоянно обвиняют в отсутствии взвешенной политики на постсоветском пространстве и при этом всегда идеализируют Америку. Но вот те выводы, о которых вы сейчас говорите, у нас уже сделали - на своем собственном опыте. Возможно, поэтому и не насаждает Россия, как США, демократию по всему миру, сама при этом строя демократическое государство. Неужели великие умы в Америке не понимают, что надо начинать с экономики, если хотят влиять на процессы в той же Центральной Азии?
- На Западе не существует единства в понимании демократии. Есть англо-американская модель - максимально либеральная, которая опирается на более значимую роль государственных институтов. Американцы пытаются проповедовать по всему миру свою модель без учета национальных особенностей, присутствующих в реальности в реформируемых государствах. Они повторяют ошибки старых советских лидеров, которые попытались сразу надеть европейский костюм на халаты и тюбетейки народов Центральной Азии. Что из этого вышло, мы видим сейчас. Одежды легко поменялись, красные френчи сняли, надели синие деловые костюмы, но внутренняя сущность людей, ментальность осталась неизменной.
- При этом после распада Советского Союза страны Центральной Азии не превратились в исламские, там возникли светские государства. А вообще возможна ли исламская модель развития стран Центральной Азии?
- Исламские государства не возникли в странах Центральной Азии, потому что Советский Союз сделал прививку от этой болезни. И наши государства продолжили инерционное движение к светским государствам, которое было поддержано западными странами, боявшимися возникновения сети исламских режимов в Центральной Азии. Но, думаю, что именно сейчас наступает серьезный переломный момент в истории Центральной Азии. Опасный момент, когда будет решаться, будут ли это светские государства или они станут исламскими. Риск возникновения исламских государств в Центральной Азии сейчас достаточно велик. И начаться это может с проникновения исламистов в органы управления в смутные времена государства, такие, как, например у нас.
- Насколько высок этот риск в Киргизии?
- Меньше, чем, допустим, в Узбекистане, Туркменистане или Таджикистане. Поскольку в вышеназванных странах присутствует гораздо больший конгломерат населения, который более традиционен в своем мышлении, в исламском миросознании. И потом в Узбекистане, например, применяются достаточно жесткие репрессии против мусульман, приобретающих в результате ореол мучеников, власти сами толкают все большее количество людей в ряды исламистов. А поскольку государство не удовлетворяет основные экономические и политические запросы своего населения, то люди начинают искать выход в исламе, который позволяет создать некий идеальный образ жизни. Поэтому мы видим, что с каждым годом количество сторонников радикальных исламских группировок в Узбекистане множится.
Оценивая последние события в Андижане, могу с тревогой сказать, что они показывают: мы не можем полностью исключить возможность возникновения исламского государства на территории Узбекистана, хотя бы даже на кратковременный период времени. Существуют силы, заинтересованные в этом. И, к сожалению, силы эти не только внешние. Власть своими действиями наращивает критическую массу недовольства, которая может сработать, как это произошло в Киргизии.
- Мы должны быть благодарны Акаеву за то, что в Киргизии, по крайней мере, не было репрессий в отношении мусульман?
- Разумеется! Я думаю, что Акаев в начале своей политической карьеры был действительно одним из наиболее демократически настроенных и просвещенных лидеров. Этому способствовал его личный опыт долгого общения с либеральной «питерской» интеллигенцией. Ну и, как я уже сказал, если реально оценивать культуру киргизского населения, оно было менее исламизировано, чем другие народы Центральной Азии. Помимо советской, существовала и некая внутренняя прививка против возникновения исламского государства.
- В любом случае Акаев останется в истории?
- Хотим мы того или нет, этот период невозможно вычеркнуть из истории Киргизии. Наряду с минусами, о которых сейчас чаще всего вспоминают, была и некая сумма плюсов у этого человека. Можно говорить, наверное, о его трагедии как человека и политика, которая ярко проявилась в дни, когда он не сумел обеспечить цивилизованный легитимный механизм передачи власти. Демонизация Акаева выгодна ряду политиков тем, что позволяет переложить всю ответственность только на него, уводя внимание от самих себя. Если уж бороться, так с порочной системой управления, которая давно не отвечает ожиданиям общества.
- Как вы оцениваете перспективы проведения досрочных президентских выборов 10 июля?
- Вы задали очень важный и нужный вопрос. Выборы сегодня являются одной из наиболее острых и злободневных проблем, волнующих все общество. Всем понятно, что люди, пришедшие к власти насильственным путем, - неважно, революция это или переворот - имеют ограниченный кредит доверия внутри и за пределами страны. Поэтому сегодня для нового руководства главной является задача придачи себе необходимой легитимности посредством всенародных выборов. В первые послемартовские дни я выступал с идеей переноса президентских выборов на следующий год и их совмещения с парламентскими. Временная администрация при поддержке наиболее авторитетных политиков могла бы за это время подготовить необходимые условия для их справедливого и честного проведения. Эта идея не нашла понимания. Теперь, чтобы хоть как то узаконить происходящее, по-видимому, необходимо поддержать проведение выборов 10 июля.
Тандем Бакиева и Кулова временно стабилизировал политическую ситуацию, и этот шанс надо использовать сполна. Исходя из интересов государства и его населения, политические тяжеловесы и другие силы просто обязаны укреплять союз. Огромную роль здесь может сыграть руководство России как политический гарант соглашения. Но, к сожалению, есть много сильных противников, которые пытаются разрушить изнутри союз этих политиков.
«Киргизия при любом режиме сохранит курс на Россию»
- Изменилось ли в Киргизии в результате революционных событий отношение к России?
- Нисколько не изменилось. Когда все происходило, не прозвучало ни одного шовинистического или антирусского лозунга. Я лично наблюдал, как киргизы всячески пытались успокоить русских: в транспорте уступали места, пропускали в очередях, вообще крайне деликатно вели себя. Такая ситуация сохраняется и сейчас. Потом, надо признать, в некоторых случаях прозвучали националистические призывы, однако они не были направлены против одних русских. Были разговоры о том, что пора кому-то там убираться, освобождать места для киргизов, но не назывались национальность этих самых «кого-то». Поэтому говорить об антирусской истерии в Киргизии невозможно, большинство граждан нашей страны видят в России своего наиболее долговременного и надежного партнера. Здесь еще одно отличие от Грузии и Украины, где антироссийский мотив был использован контрэлитой для сплочения своих сторонников.
- Как, на ваш взгляд необходимо России в данный момент строить взаимоотношения с Киргизией, другими государствами Центральной Азии? Что необходимо делать в перспективе на постсоветском азиатском пространстве?
- Трудно дать универсальный совет, который подходил бы в отношении всех стран. Я думаю, необходимо проводить сбалансированную политику, которая учитывала бы реальные особенности и потребности конкретного государства. Это не должна быть универсальная схема, как это часто происходит с американцами и приводит к непредсказуемым итогам. Политика России, на мой взгляд, должна строиться на адресной работе с конкретными группами, к которым должны применяться адекватные механизмы сотрудничества. Так, например, в Киргизии проживает около 600 тысяч этнических русских, заинтересованных в укреплении связей Кыргызстана с Россией. Плюс к этому очень многих киргизов можно в какой-то степени назвать «русскими», потому что большая часть прекрасно говорит по-русски и мыслит общими образами. России в этом смысле намного легче работать с постсоветскими странами Центральной Азии, чем США, потому что не надо создавать инфраструктуру сотрудничества. Она уже имеется, надо только ее укреплять.
Следующий момент: необходимо развивать реальное политическое сотрудничество между государствами. Как показал опыт эпохи Ельцина, один политический пафос не создает жизнеспособной почвы для взаиморазвития. Основой политического сотрудничества могут быть союзы партий и политиков, укрепление существующих надгосударственных структур СНГ и ЕврАзЭС. Одним из основных факторов взаимодействия должно стать экономическое сотрудничество. Для Киргизии, допустим, на данный момент достаточно актуальным вопросом является трудовая миграция. Если Киргизия получит реальные преференции в этой области, это будет одним из моментов, которые укрепят геоэкономическую связь наших стран. Поскольку мигранты - это люди, связавшие свое будущее с Россией. Деньги, заработанные ими, работая на Киргизию, потом в той или иной форме будут снова возвращаться в экономику России. Говорят, трудовая миграция «ворует» деньги граждан России. Я категорически не согласен с этим утверждением. На мой взгляд, трудовые мигранты вносят осязаемый вклад в экономику России. Затем честно заработанные деньги инвестируются в родную страну, после чего в виде политического, экономического, социального багажа опять возвращаются в Россию.
Должен быть выстроен компромисс в отношениях России с ведущими западными державами, которые имеют свое видение развития этого региона. Основой послужит некая паритетная стратегия отношений с разделом зон ответственности, что сейчас, кстати, и происходит.
- Но с болью, с трудом происходит...
- Естественно. Поскольку страны большие, и происходит действительно геополитический передел мира. Но это должно быть не слепое бодание друг с другом. Уже сейчас страны Запада, США приходят к осознанию того факта, что наилучшим партнером в решении центрально-азиатских задач для них является Россия. Они сами не в состоянии решать здесь вопросы, поскольку у них нет ни исторического опыта сотрудничества, ни общности интересов, ни элиты, на которую можно опереться. Конечно, предпринимаются попытки создать в наших странах прозападную элиту, но это опять же остается наверху, а широкие слои населения даже за 10-15 лет охватить нереально. Россия действительно связана тысячей нитей с Центральной Азией и имеет здесь как опыт управления, так и опыт реагирования на различные ситуации. Плюс Россия неоднородна, многоконфессиональна, полиэтнична, то есть прекрасно понимает те проблемы, которые существуют в Центральной Азии. К тому же, она сама переживает сходные проблемы политического и экономического реформирования.
- Попробуем подвести итоги нашей беседы. Итак, несмотря на события последних месяцев, вы не видите серьезных проблем во взаимоотношениях России и Киргизии - при любом руководстве и, по крайней мере, на ближайшие несколько лет?
- Думаю, можно сказать так: все мы выросли из гоголевской шинели. Любой из граждан Киргизии, будь он этнический киргиз или русский, связан «материнской пуповиной» с Россией. Кто-то из его родственников учился в России, либо он сам учился, либо он работал или хочет переехать в Россию (ведь в Россию уезжают не только этнические русские, очень многие киргизы уезжают). Для любого политического руководства нашей страны однозначно ясно: будущее Киргизии в значительной степени связано с Россией, и в этом смысле отход от позиции Акаева в настоящее время невозможен даже теоретически.
Другое дело, как поведет себя Россия. Если продолжится политика отталкивания тех стран, которые хотят сотрудничать, или простого игнорирования их проблем, будет происходить естественный вынужденный отход. Он ведь и происходил в первой половине 90-х годов прошлого века, когда Россия не хотела видеть в центрально-азиатских странах достойных партнеров и союзников. Но наши политические элиты по-прежнему ориентированы на Россию. Для Киргизии это тем более важно, поскольку Россия выступает в качестве одного из основных гарантов его физического, суверенного существования. Поэтому курс на Россию сохранится, по крайней мере, в кратко- и среднесрочной перспективе. Все будет зависеть от политической воли и желания руководства России продолжать и углублять эти процессы. При этом России не надо тратить столько денег, сколько вынужден расходовать Запад на постсоветском пространстве, для того, чтобы «купить» нужные результаты реформ. Надо просто сотрудничать.
Беседовал Игорь Шатров, ИА «Росбалт», Москва.
Постоянный адрес статьи: