Полтора часа в гостях у Жовтиса
Автор: Андрей СВИРИДОВ
28.07.2011, Информационно-аналитический портал РЕСПУБЛИКА
26 июля - самая печальная годовщина в жизни ведущего казахстанского правозащит┐ника Евгения Жовтиса. Два года назад в этот день на ночной автотрассе Карой-Алматы близ райцентра Баканас поздним вечером произошло то самое ДТП со смертельным наездом управляемого Жовтисом автомобиля на неизвестно откуда взявшегося посреди степной дороги пешехода. Никакой вины Жовтиса в этом трагическом стечении обстоятельств, ни даже нарушения им правил дорожного движения полицейское следствие и баканасский суд так и не установили. Однако это нисколько не помешало им выполнить политический заказ власти и отправить правозащитника на 4 года в колонию-поселение, а двум вышестоящим судам - областному Алматинскому и Верховному суду РК, ничто не помешало оставить неправосудный приговор без изменения.
С того момента, когда в конце октября 2009 года Евгения Жовтиса этапировали из талды-корганского СИЗО в усть-каменогорскую колонию-поселение ОВ-156/13, его регулярно навещали сотрудники возглавляемого им Казахстанского международного бюро по правам человека и соблюдению законности (КМБПЧиСЗ), представители других казахстанских общественных движений и политических партий, международных правозащитных организаций и дипломатического корпуса.
Автору этих строк довелось побывать на свидании с Жовтисом дважды - первый раз 21 мая прошлого года, второй раз - 13 июля этого года, о чём и собираюсь рассказать читателям «Республики».
Неожиданный отпуск как глоток полусвободы
Но сначала ещё одна дата: 29 июля, как раз в день выхода этого номера «Голоса республики», осуждённый колонии ? 13 Евгений Жовтис должен вернуться в стены «родного» учреждения из двухнедельного трудового отпуска, проведённого на съёмной квартире в Усть-Каменогорске без права хотя бы и кратковременного выезда домой в Алматы. Предоставлен же ему этот отпуск был совер-шенно для него неожиданно (ранее его с большим скрипом выпускали в город на неделю в начале июня), и случилось это 14 июля - на следующий день после моего посещения. Но как раз в этот день я уже выехал из Усть-Камана и узнал о выходе Жовтиса на полу-свободу лишь по возвращении в южную столицу.
Видит бог, если бы мне довелось узнать о предстоящем отпуске Жовтиса хотя бы на день раньше, я обязательно задержался бы в Усть-Каменогорске, чтобы встретиться с Евгением Александровичем вне КУИСовских стен и надзора и, помимо личной встречи, записать классическое интервью на диктофон. Дело в том, что пра-вила свиданий в исправительных учреждениях запрещают пользоваться дикто-фо-ном и фотоаппаратом - ладно бы только запрещали передавать эти предметы заключённым, а то ведь и вольные посетители вынуждены соблюдать.
Поскольку диктофон и фотоаппарат оказались под запретом, нам теперь приходится восстанавливать всё сказанное Евгением Жовтисом по обрывочным записям в блокноте (хорошо хоть такие записи разрешены!), поэтому материал и будет выстроен не как интервью, а в третьем лице.
В самоподрыв кислородом Жовтис не верит
После ряда проволочек (свидание предоставили со второй попытки с суточным интервалом) меня наконец впустили на территорию колонии и провели в здание администрации, в крошечный зал заседаний, используемый для краткосрочных свиданий с Жовтисом. Моя провожатая - молоденькая надзирательница Гульшат в КУИСовской униформе с погонами прапорщика, уселась за председательский стол на маленькой сцене, а мне предложила выбрать место в любом из рядов откидных стульев, что я и сделал. Когда в комнату вошёл Евгений Александрович, мы с ним обнялись и обменялись приветствиями, а потом уселись на те же стулья друг напротив друга и проговорили полтора часа, не обращая внимания на надзор. Точнее, это я старался не обращать внимания, а Жовтис иной раз даже обращался к Гульшат, как бы призывая разделить своё удивление или возмущение той или иной новостью с воли.
Надо сказать, что наш узник в общем-то не подвергается информационной изоляции - телевизор в колонии есть, местные усть-каменогорские и некоторые цент-ральные газеты ему доступны, а подборки с интернет-сайтов, регулярно пересылаемые мною из головного офиса Бюро в его восточно-казахстанский филиал, сотрудники нашего филиала сразу же по получении распечатывают и передают адресату, который после прочтения отдаёт их участковому начальству (после, а не до, то есть это не цензура, а политпросвещение тюремщиков); некоторые из тех интернет-присылов мы тоже обсудили.
Но первое, что я услышал от Евгения, была свежайшая на тот момент новость от 11 июня о гибели 16-ти заключённых-бунтовщиков в прибалхашской колонии АК-159/21 при штурме помещения, в котором они заперлись после неудавшегося побега. Информации о тюремной бойне в Балхаше на тот момент было изве-с--тно очень мало (кстати, её и сейчас известно не намного больше), но в официальную версию о самоподрыве беглецов с помощью кислородного баллона Жовтис однозначно не поверил. В связи с этим мы вспомнили российские трагедии 2002 и 2004 годов, когда сотни заложников на Дубровке и в Беслане погибли по официальной версии от рук захватчиков-террористов или вовсе случайно, а по версии правозащитников и «Новой газеты» - в результате действий спецназовцев-«освободителей».
О смысле переноса 19 июля на 16 августа
На мой вопрос о его личных юридических делах (судебные иски по отмене взысканий, возможности условно-досрочного освобождения по отбытии одной трети или половины срока) Евгений рассказал следующее.
Рассмотрение всех судебных исков Жовтиса о принудительном труде, условиях содержания и снятии взысканий в Усть-Каменогорском городском, Уланском районном (головной офис колонии находится в пригородном селе Саратовка, а участок в городе имеет статус его филиала) и Восточно-Казах-стан-ский областном судах завершено окончательно и безрезультатно. Система пенитенциарно-судебной круговой поруки не дала сбоя, а только гоняла юридически безупречные жалобы правозащитника по кругу. Новых исков он пока не подавал, но если жизнь заставит, то готов сделать это, даже и не испытывая особых иллюзий насчёт действенности.
После того, как 3 января этого года истекла одна треть срока, а 19 января комиссия администрации колонии отказала Жовтису в передаче его заявления об УДО, у него осталось право подавать аналогичное заявление через каждые полгода. Истечение половины срока с момента ареста 3 сентября в данном процессе значение не имеет, а вот полгода от истечения одной трети срока имеет, так что 3 июля Жовтис подал новое заявление об УДО, и на 19 июля назначено его рассмотрение комиссией.
Однако Евгений Александрович подал и другое заявление - с просьбой перенести рассмотрение вопроса с 19 июля на 16 августа. Какой в этом переносе смысл - неужели к собственному дню рождения (оно у Жовтиса 17-го)? А вот какой смысл: при решении вопроса об УДО имеет большое значение наличие у заключённого поощрений и взысканий. О невозможности получения Жовтисом этих самых поощрений, несмотря на всё хорошее, что он сделал для колонии, наша пресса писала неоднократно.
Взысканий же у него три, оспорить которые в судах ему и его супруге и адвокату Светлане Витковской так и не удалось (да что там оспорить - даже добиться рассмотрения по существу дела!). Но всё-таки первые два взыскания уже погашены в связи с истечением установленных для этого сроков, тогда как срок для погашения третьего взыскания истекает 16 августа. То есть если комиссия будет рассматривать заявление Жовтиса об УДО в июле, то он будет считаться имеющим одно взыскание, а если во второй половине ав-густа, то его придётся считать не имеющим взысканий.
Впрочем, на эту невинную хитрость Евгений Александрович не слишком надеется: если будет установка не пускать на УДО, взыскание наложат свежее. Этот скепсис матёрого зэка-правозащитника полностью подтвердился через неделю после нашего разговора, когда пришло известие о состоявшемся в тот самый день 19 июля рассмотрении заявления Жениного собрата по несчастью, отбывающего наказание в той же колонии журналиста газеты «Время» Тохнияза Кучукова. Ему отка-зали в связи с наложением взыскания за курение в неположенном месте. Правда, Евгений Жовтис не курит, однако прекрасно понимает, что нет таких крепостей, которые не могли бы взять наши КУИСовцы, если им прикажут теснее сдавить политзэка в своих дружеских объятьях.
«И не нужен им адвокат, им амнистия ни к чему...»
Вопреки горьким словам героя песни Александра Галича об облаках, плывущих по небу «в милый край» Абакана и Колымы, амнистия к 20-летию независимости Казахстана нужна и вполне возможна. По словам Евгения Жовтиса, под неё железно подпадают и он сам, и его собратья по несправедливым и политически мотивированным приговорам - журналист Рамазан Есергепов (осу-ж-дён и отбывает срок в Таразе) и политическим активистам Айдосу Садыкову (осуждён в Актюбинске, отбывает в той же области) и Ермеку Нарымбаеву (осужден в Алматы, сидит в Жарминском районе неподалёку от Усть-Каменогорска).
Согласно объяснениям Жовтиса как юриста, для амнистии более важны даже не столько статьи, по которым осуждены амнистируемые, сколько категории преступлений, за которые они осуждены: небольшой тяжести, средней тяжести, тяжкие и особо тяжкие. Дополнительные критерии - максимальный срок, установленный для каждой из этих категорий, размер уже отсиженной части срока, а ещё - умышленный или неумышленный характер преступления. Как известно, Жовтис и Кучуков осуждены за преступление по неосторожности, то есть неумыш-ленное и небольшой тяжести, а Есергепов, Нарымбаев и Садыков - за умышленные преступления средней тяжести, при этом Жовтис, Кучуков и Есергепов уже отсидели по половине сроков, а у Нарымбаева и Садыкова эти «половинки» набегут ко времени празднования 20-летия независимости.
Исходя из всего изложенного, юрист и правозащитник Евгений Жовтис сказал, что он вообще не понимает, и ему это даже интересно в сугубо теоретическом плане - каким образом, под каким предлогом перечисленные лица могут быть выведены из-под действия амнистии? На замечание о морально неприемлемом для невиновно осуждённых политзэков условии применения амнистии - признании вины - Евгений Александрович ответил, что в законопроекте об амнистии такая норма отсутствует. Её появление там, по словам Жовтиса, противоречило бы всем международным обязательствам Казахстана и современным правовым нормам, слишком уж откровенно возвращало бы нас к советским понятиям.
С большим интересом мой собеседник расспросил меня о подробностях состоявшегося 1 июля круглого стола по политическим партиям, на котором выступал единственный в Казахстане депутат не от «Нур Отана», сенатор Гани Касымов, первым озвучивший идеи широкой амнистии к 20-летию независимости. Правда, Жовтис просил не забывать, что Касымов только озвучил эту идею, когда законопроект уже поступил в парламент.
Собственно говоря, амнистии была на том круглом столе не совсем в тему, так что Гани Касымов говорил о своём депутатстве как лидера Партии патриотов, к теме же амнистии его попытались направить одной репликой и одним вопросом. Лидер нерегистрируемой партии «Алга!» Владимир Козлов в своей реплике констатировал, что мажилис и сенат ушли на каникулы, так и не приняв закона об амнистии. Мой же вопрос сенатору заключался в том, точно ли попадают под амнистию осуждённые в 2009 и 2010 годах правозащитник, два журналиста и два политических активиста, которым по большому счёту нужна не амнистия, а справедливый пересмотр дел, так что амнистия - лишь компромисс, который власти даже нужнее.
Ответ Гани Касымова состоял в том, что амнистия будет в этом году независимо от того, примут ли закон о ней до каникул или после, что в стране не должно быть так много заключённых, сидящих за небольшие преступления. Правда, по названным в моём вопросе персоналиях он вообще ничего не сказал, но в общем плане где-то повторил трактовку амнистии как наилучшего для власти компромиссного разрешения некоторых трудноразрешимых для неё ситуаций. То есть понимай хоть так, хоть этак, и эту амбивалентность мы с Евгением дружно зафиксировали и решили не зацикливаться на толковании слов человека, который при всём своём статусе всё равно ничего не решает.
Закон о праве демонстрировать Европе... м-мм... рифму
Меня как правозащитного журналиста очень интересовало мнение Жов-тиса как юриста и правозащитника международного масштаба о недавней инициативе первого зампреда председателя Совета федерации РФ Александра Торшина о принятии закона, разрешающего российским властям не исполнять решений Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ, он же Страсбургский суд) по искам российских граждан. Ведь все годы признания Россией страсбургской юрисдикции, начиная с 1999-го, мы в Казахстане завидовали белой завистью россиянам как допущенным в ту международную инстанцию, куда официальный Казахстан даже и не собирался вступать.
А главное, выдвинул-то законопроект не какой-нибудь отмороженный антизападничеством рядовой единоросс или жириновец, и даже не сам наш алма-атин-ский земляк Владимир Вольфович или ещё кто-то вроде Дмитрия Рогозина. Это сделал вполне себе исполнительный госчиновник, да ещё такой высокопоставленный - временно исполняющий обязанности председателя российского сената после изгнания из спикеров Сергея Миронова и до предстоящего возведения на этот трон Валентины Матвиенко. Мыслимое ли дело, чтобы такое происходило без санк-ции, а то и прямого указания Медведева и Путина, и значит, вопрос уже решён? Да и в любом случае, каков же градус цинизма этой законотворческой инициативы! Разве что-нибудь мешает российским властям по-тихому саботировать выполнение неприятных им решений ЕСПЧ, что они так успешно делают? Так мало им того, понадобилось официально узаконить право демонстрировать Европе красный от радости зад - прямо-таки демонстративное поведение!
Оказалось, что всю эту гамму моих чувств и оценок Евгений Александрович полностью разделяет, но смотрит на это дело более оптимистично. Из всей инфор-мации по данному вопросу он выделил сообщение о том, что президент Медведев заранее обещал наложить вето на антистрасбургский закон. По мнению Жовтиса, в Москве разыгрывают хорошо известную и нам в Казахстане, хотя бы по недавнему референдуму, заезженную пьеску «реакционный парламент и прогрессивный президент». Также возможна и её предвыборная модификация «злой следователь - премьер-министр из бывших чекистов и прогрессивный президент из профессорской семьи» (при этом оба фигуранта - из одной питерской команды).
Слишком уж велики, по мнению Жовтиса, были бы для России потери в случае принятия такого закона, и слишком велики неминуемые убытки, в том числе и для обоих членов правящего тандема.
Коли не Страсбург, так хоть бы Женева
Как уже говорилось выше, граждане Республики Казахстан не могут подавать жалобы на приговоры казахстанских судов в Страсбургский суд, поскольку наше государство даже и не брало на себя обязательств выполнять решения ЕСПЧ. Правда, у нас всё же есть право подавать жалобы (сообщения о конкретном нарушении прав человека) в Комитет по правам человека ООН, расположенный в Женеве. Решения этого органа не имеют обязательного характера для страны, в отношении которой приняты. Однако даже и при такой «факультативности» в Астане относятся к ним со всей серьёзностью, о чём свидетельствует рассказанное далее Жовтисом.
Напомним, жалоба Евгения Жовтиса на нарушения его законных прав в ходе следствия и суда, отразившиеся в вынесенном ему приговоре, была подана в Комитет ООН осенью прошлого года, но о дальнейших событиях по её рассмотрению ничего не было слышно. Лично для меня было абсолютной новостью - полагаю, это будет новостью и для наших читателей - сообщение Евгения Александровича как минимум о трёх взаимосвязанных событиях в этой сфере.
Первое: по его жалобе был сделан запрос правительству Казахстана; второе - правительство устами Генеральной прокуратуры ответило документом под названием «Возражение», о содержании которого заявитель Жовтис был проинформирован и - третье событие - к которому написал собствен-ный комментарий. Эти документы вряд ли могут быть опубликованы в газетах ввиду их большого объёма, но Евгений очень хотел бы познакомить отечественного читателя с полемичес-кими перлами от Генпрокуратуры и правительства на его исходную жалобу и его собственными - на правительственные возражения.
Надеюсь, вскоре Жовтис, который всегда был отличным полемистом, напишет такую статью, а мы её прочитаем, пока что перескажу лишь один пассаж. Изложил мне его Евгений Александрович с очень характерной для него интонацией, с которой он не раз комментировал различные пассажи из выступлений официальных лиц, из следственно-прокурорских документов и судебных приговоров, а также из официальных ответов различных контор на обращения нашего Бюро. Я бы охарактеризовал эту интонацию как смесь правозащитного возмущения с неким даже восхищением «от противного»: мол, надо же, как хитро задвинули! Или наоборот: надо же, какая непрошибаемая простота!
Пассаж такой: в ответ на подробнейшие объяснения Жовтиса о том, что в момент столкновения у него как у водителя не было ни малейшей возможности предотвратить наезд на пешехода, в возражениях правительства говорится, что свидетель Нагорный, сидевший на переднем сиденье справа от водителя, показал на суде, что в такой-то момент он заметил, как перед капотом вдруг мелькнуло что-то большое. Такой момент в показаниях художника Сергея Нагорного действительно был, но какой вывод из него делает наше правительство и предлагает сделать женевскому комитету? А вот какой вывод: раз пассажир заметил, то и водитель тоже мог, а раз мог заметить, то мог и предотвратить, а раз не предотвратил, то осуждён правильно!
Эту логику правительственного ответа Комитету ООН Евгений Александрович воспроизводил, буквально хохоча и клокоча, после чего уже серьёзно и как-то даже докторально (есть такое старинное слово) добавил: «Неужели они вообще не знают такого основополагающего принципа права, что суд не должен руководствовать-ся допущениями, а только доказанными фактами?»
«Социальная рознь» и политические права
Ещё мы говорили о забастовке нефтяников Маныгстау и реакции на неё влас-тей. Жовтиса крайне возмущает проявление дремучего инстинкта давить рабочих и прислуживать китайским хозяевам. У нашей власти полностью отсутствует даже малейшее желание выступать тактичным и объективным посредником и миро-твор-цем между работодателями и рабочими. Власть полностью на стороне первых и не намерена останавливаться перед силовым подавлением последних, - горестно сетует Евгений и разводит руками: не знаю, чего тут больше - откровенной проданности или инстинкта «свой - чужой», причём чужой для них именно собственный народ.
Но более всего возмущает Жовтиса свирепое, не ограниченное никакими законами подавление мыслящих одиночек, не являющихся рабочими-нефтяниками, но сочувствующих им и защищающих их интересы. Аресты и пролонгация содержания под стражей юриста профсоюза нефтяников Натальи Соколовой и инженера Акжаната Аминова, возбуждение против них уголовных дел за «разжигание социальной розни». Это же такое «преступление», точных признаков которого не описано ни в самой 164-й статье УК, ни в каком из комментариев к ней, ни в каком нормативном постановлении! Сажай кого хочешь, а точнее, любого, кто публично защищает чьи-то социальные права, - говорит ведущий правозащитник Казахстана, сам заточённый по неправосудному «бытовому» обвинению, а на деле за то, что 15 лет подряд защищал права многих людей, и прежде всего их политические права.
Через пару дней после нашей встречи, 15 июля, о судьбе и деле Евгения Жовтиса напомнили 7 международных и европейских правозащитных организаций, обратившись к правительству Казахстана с призывом освободить его из заключения хотя бы условно-досрочно. В этот же день в Женеве Комитет ООН по правам человека заслушивал отчёт Казахстана о положении с правами человека (дело Жовтиса по его жалобе будет рассматриваться отдельно). Кто знает, может быть, неожидан-ное предоставление ему отпуска с 15 по 29 июля где-то и было оперативной реакцией властей на эти два события (не будем сбрасывать со счетов и возможную нервозность властей после бойни в балхашской колонии)?
Так или иначе, но 29 июля Евгений Александрович вернётся в «родную» зону - как и раньше, по 8 часов в день сторожить двери бездействующего склада по изготовлению оконных рам, а в остальное время - как и раньше, ожидать УДО или амнистии, а в идеале - справедливого пересмотра дела. Вот только иллюзий особых у него нет.
Усть-Каменогорск - Алматы