Николай ДРОЗД, Берлин - Алматы, panorama 2004, # 43 ноябрь
Казахстанские политологи считают сходными политические ситуации в России и Казахстане.
Хотя трудно представить, что первый номер партийного списка "Единой России" высказался бы за пересмотр итогов парламентских выборов.
25 октября в Берлине состоялась дискуссия, посвященная итогам казахстанских парламентских выборов, организованная "Казахстано-Германским обществом дружбы" (пожалуйста, Панорама, # 42). По словам организаторов, первоначально задумываемый формат дискуссии предусматривал выступления германских экспертов и наблюдателей на выборах и обсуждение их итогов с президентом Казахстанской ассоциации социологов и политологов Бахытжамал Бектургановой.
Затем интерес к дискуссии даже несколько вырос, поскольку принял решение участвовать в ней советник Президента Ермухамет Ертысбаев, что позволяло рассчитывать на информацию "из первых рук". Советник к тому же прибыл в Берлин не один, а в сопровождении представителей отдела внутренней политики администрации Президента, Центризбиркома и МИДа. Прибытие столь внушительной делегации, очевидно, собранной для того, чтобы давать квалифицированный отпор критикам молодой казахстанской демократии, оказалось, однако, излишним, поскольку налицо не было явных идеологических каверз и практически все сообщения делались бодрым тоном и завершались по преимуществу оптимистическими выводами. Что касается экспертов и наблюдателей с немецкой стороны, то их реакция скорей выглядела удивлением, связанным с экзотикой нашей выборной системы, плохо укладывающейся в рамки среднеевропейской логики, чем какой-либо последовательной и жесткой критикой отступлений от демократических стандартов. Депутат бундестага от социал-демократов Хеди ВЕГЕНЕР, бывшая одним из двух германских парламентариев, присутствовавших на наших выборах, была, например, неприятно удивлена присутствием полицейского на выходе из каждого участка, сомневаясь, не было ли их целью в реальности помешать общественному контролю на выборах. Для депутата было также крайне непривычным осуществление голосования в казармах, больницах и СИЗО и необычайно высокая явка избирателей, полученная там, которая доходила до 99,8%. Еще более странным было то, что голосование во многих таких местах закончилось уже к полудню, и комиссии стали тут же считать голоса. Скорей критически была также оценена процедура, связанная с электронным голосованием, поскольку было заметно, что оно доставляло серьезные сложности, особенно людям старшего возраста, и одна из таких избирательниц выполняла свой конституционный долг, исчезнув в кабине для голосования на целых 15 минут. Депутату также резало глаз так называемое "семейное голосование", осуществляемое на некоторых казахстанских избирательных участках, но на ее недоумение ей отвечали: "Но что же здесь такого, он же ее муж" (или с вариациями "Он же их отец".).
Г-жа депутат, однако, сама смягчила резкость своих оценок, обратив внимание на то, что ее коллега из Христианско-демократического союза, уже в девятый раз бывший в составе миссии наблюдателей, оценивал многие вещи по-иному, чем г-жа Вегенер, присутствовавшая на иностранных выборах впервые и даже "сдерживал ее за плечо", когда реакция была слишком бурной, говоря, что "так бывает всегда и эти нарушения не влияют на результаты". Г-жа Вегенер к тому же (к явному удовольствию представителя Центризбиркома) отметила, что зато голоса там, где она за этим наблюдала, "были посчитаны очень аккуратно, а результаты запечатаны в конверт и отправлены в вышестоящую комиссию". Сомнения депутатов, связанные с тем, не был ли выбранный ими участок образцово-показательным, были разрешены очевидцами, присутствовавшими на других участках, которые также считали, что "все было подсчитано очень аккуратно". Выступавший в ходе дискуссии германский эксперт по Центральной Азии и Кавказу Уве ХОЛЬБАХ, правда, сказал о наличии данных о том, что голоса не всегда также аккуратно суммировались на более высоком уровне, однако сделанные им выводы в целом также можно считать скорей позитивными, поскольку, по его мнению, у избирателей был реальный выбор и налицо была достаточно острая борьба различных позиций партий. Эксперт, правда, с некоторым недоумением, воспринял объявления, появившиеся в респектабельных германских изаданиях, сделанные от имени казахстанского сената, которые были набраны очень большими буквами и говорили о том, что "Казахстан - это не только нефть и газ, но и демократия" и содержали также цитату из заключения миссии ОБСЕ по поводу наших выборов, но не включали ничего из критических оценок, которые по преимуществу все же делал ОБСЕ. Г-н ЕРТЫСБАЕВ не возражал против делаемых германскими экспертами оценок и поблагодарил за "объективные замечания".
Неизвестно, насколько аудиторию впечатлили оценки казахстанских участников дискуссии о том, что избиратели сознательно отказались от реализации части своих политических прав, посчитав главным приоритетом стабильность, которая связывается лично с Президентом Назарбаевым. Вероятно, это выглядит наиболее правдоподобным объяснением того, что происходит на многих постсоветских выборах. Г-жа БЕКТУРГАНОВА, которая хоть и говорила о значительных расхождениях своего экзит-пулла с официальными данными, согласно которым "Отан" получил на 20% больше, чем 44% социологов, которые были бы безоговорочной победой по европейским стандартам, сделала главный акцент на расшифровке того, почему победил "Отан" и что это принесет казахстанской политической системе. По ее оценкам, выборы носили во многом "плебисцитарный характер" и победа "Отана" была обусловлена существенным уровнем поддержки Президента в обществе и была предопределена в тот момент, когда глава государства недвусмысленно заявил о поддержке этой партии. Социолог также считает совпадением всплеск поддержки "Отана" с событиями в Беслане, поскольку приоритетом для казахстанцев оказалась стабильность и безопасность, ассоциируемая не столько с "Отаном", сколько лично с Президентом. На результаты выборов, вероятно, повлияли и объективное улучшение социальной ситуации, и экономический рост последних лет, в то время как оппозиция серьезно недооценила изменения электорального поля, которое было связано и с тем, что среди избирателей значительно уменьшилась доля русскоязычных, оцениваемых экспертами как потенциально протестный электорат, в то время как значительная часть казахов, как считается, в целом более лояльна и менее подвержена влиянию оппозиции. Средний казахстанский избиратель к тому же сильно помолодел, его возраст составляет 35 лет, и это несколько снизило уровень поддержки коммунистов, которые до сих пор были одной из главных оппозиционных сил. Г-н Ертысбаев к тому же напомнил, что Казахстану пришлось решать сразу несколько стратегических задач одновременно - построение рыночной экономики, демократии и национального государства. И в 90-е годы в силу объективных факторов, в частности, отсутствия среднего класса, мог бы преобладать коммунистический электорат и ограничения демократии в той или иной форме были неизбежны. Мысль, однако, не была продолжена, и осталось непонятным, какие "темные силы" диктуют продолжение ограничений в стране, где экономические реформы, по признанию самой власти, практически завершены.
Советник Ертысбаев, похоже, не хотел выглядеть в Берлине как человек, безнадежно потерянный для мирового либерализма и, комментируя слова г-жи Бектургановой о том, что если бы официальные данные совпали с данными ее опросов, то распределение по партийным спискам должно было бы быть 5-2-2-1 в пользу "Отана", "Асара", "Ак Жола" и "АИСТа" соответственно. Советник заявил, что ему самому было бы интересней работать с парламентом, в котором широко представлена оппозиция. Советник даже не без кокетства добавил, что боится остаться в результате безработным, поскольку его главной функцией было "налаживание контактов с оппозицией". Казахстанские участники дискуссии были максимально оптимистичны в том, что касается перспектив политической системы, считая, что "все идет своим чередом" и политическое движение вперед все же будет обеспечено. При этом г-н Ертысбаев и руководитель информационно-аналитического департамента отдела внутренней политики администрации Президента Ержан БАБАКУМАРОВ связывают это с "политической модернизацией", которую мог бы осуществлять "Отан". Модернизация, по их мнению, заложена в его программных документах, и партия даже лишает козырей, связанных с модернизацией, своих оппонентов. Казахстанские политологи также, отвечая на вопрос председательствующего на встрече многолетнего депутата бундестага Гернота ЭРЛЕРА о возможных аналогиях в политических ситуациях в России и Казахстане (очевидно, проведение таких аналогий делает более понятной ситуацию для германской аудитории), с готовностью подтвердили достаточно большую степень сходства. В реальности различия, однако, достаточно существенны, поскольку трудно предположить, во-первых, что под вопросом могло оказаться спикерство первого номера "Единой России" и председателя Государственной Думы Бориса Грызлова, а во-вторых, что г-н Грызлов мог решиться подвергнуть столь же жесткой критике результаты подсчетов голосов в парламент (пусть г-н Туякбай и говорил о "манипуляциях, а не о фальсификациях", что считает чрезвычайно важным г-н Ертысбаев). Может быть, эти различия связаны с тем, что угрозы, связанные с терроризмом, гораздо реальней в России, и выбор "безопасность вместо демократии" является там все же гораздо менее чем у нас "кабинетной" моделью, объясняющей предпочтения избирателей.