Он Кафку сделал былью Игорь Найденов
Чем дольше затягивается кризис вокруг протесты против возможной войны. Мир оказался на сторонников и противников силового решения. где об этом не спорят, - Ирака, тем сильнее звучат вновь разделенным надвое - Единственная страна, это сам Ирак.
Корреспондент "МН" был задержан иракскими спецслужбами. И увидел другую сторону жизни Ирака
Быть в Ираке и не побывать в городе, где родился Саддам Хусейн? Я должен был поехать в Тикрит. Но мой краеведческий эксперимент был пресечен полицией через десять минут после моего появления на малой родине Саддама.
ПРИНЦИП МАТРЕШКИ
Мне удалось поговорить с двумя прохожими, хозяином лавки и сделать снимок изможденного осла. Казалось, еще немного - и начнет складываться картина босоногого детства президента Ирака. Но двое в штатском уже вели меня к машине.
"Пройдемте", - было сказано на арабском. Арабского я не знаю. Но понял. На всех языках мира этот императив звучит одинаково грозно.
Мой визит в Тикрит вызвал ажиотаж в среде местных правоохранительных органов. Начальники, в погонах и без, приезжали один за другим по принципу обратной матрешки. Сначала те, что пониже рангом, потом их командиры и так далее. Каждый считал своим долгом меня допросить, оформить протокол и передать по инстанции. Получилось по два допроса - в полиции и контрразведке, куда меня отвезли все те же двое. Вопросы задавали схожие. Кто, откуда, почему передвигаюсь по Ираку без разрешительной бумаги министерства культуры и информации и гида оттуда же, чей голос на кассете в диктофоне, как выглядел таксист, который привез меня из Багдада, зачем снимал осла и прочее. Таксиста я малодушно засветил: сказал, что загорелый, с усами, похож на таксиста. А осла не выдал.
На мою беду арест совпал с праздничными выходными. Начальники, сорванные с приусадебных участков, приезжали злые.
Как в плохом фильме разыгрывали сцены. Хороший полицейский все повторял: "Руси - Ираки - френдс", а плохой допытывался, знаю ли я, что бывает с теми, кто нарушает законы военного времени. Я знал.
ИДУЩИЕ МИМО
Пытать в Ираке, как сообщает "Хьюмен Райтс Вотч", умеют и любят. Сажают на горлышко раскаленной бутылки, протыкают металлическими спицами мошонку, вбивают в уши карандаши. Если казнят, то максимально растягивают процесс. Самая безобидная казнь выглядит так. Обвиняемого подвешивают к потолку за руки в коридоре спецучреждения. Каждый идущий мимо сотрудник обязан несколько раз ударить его хлыстом. Время от времени раны поливают уксусом и посыпают солью. Через три дня наступает смерть.
Здесь бытуют два любопытных апокрифа. Будто бы в одном из дворцов Саддама есть бассейн с соляной кислотой, предназначенный для уменьшения численности оппозиции. Будто бы в каждом иракском доме приготовлена комната для Саддама, если тот неожиданно нагрянет в гости. Врать не буду: в президентские дворцы меня не пустили, а вот президентских комнат точно не существует, сам свидетель.
А вот жестокость - явление здесь весьма распространенное. Во время войны с Ираном своих тяжелораненых иракцы, говорят, не лечили. В битве при городке Фао, рядом с Персидским заливом, 40-тысячная иранская группировка погибла в течение пяти секунд. Иракцы завели в болота, где скрывались окруженные противники, электрические кабели и замкнули на них всю энергетическую систему страны.
В 1963 году члены правящей сегодня в Ираке партии БААС (арабская партия социалистического возрождения) во время государственного переворота расстреляли премьер-министра Абделькерима Касема в студии багдадского телецентра, у всех на глазах. К особой радости Саддама Хусейна. Нынешний президент Ирака в свое время участвовал в неудачном покушении на Касема и был ранен.
Словом, мне было о чем подумать, пока я ждал допроса. Одно радовало: я нахожусь на родине самого Саддама и, может быть, здесь пойму секрет его фантастической популярности.
ТЯЖЕЛЫЕ ДЕНЬГИ
Саддам Хусейн - личность исключительная. Надо обладать особым талантом, чтобы за два десятилетия превратить богатейшую страну в мировую провинцию и при этом сохранить поддержку населения.
По разведанным запасам нефти Ирак занимает второе место после Саудовской Аравии. Сами иракцы считают, что первое. Зато саудовцы проигрывают по площади плодородных земель. Иракская земля способна давать 3 - 4 урожая в год.
Однако население живет в нищете. Богачом считается тот, кто имеет одну финиковую пальму.
До войны с Ираном иракцы считались самыми состоятельными туристами. Было время, когда за один динар давали три доллара (теперь куриная нога стоит тысячи динаров). На иракских стройках работали только гастарбайтеры из соседних стран. А граждане Ирака подсчитывали нефтяные деньги, определенный процент от которых правительство направляло на их счета. Сейчас местные деньги считают с помощью напольных весов: 10 долларов - полкило динаров. Нищета захватывает все больше людей. Если два года назад на базаре можно было сбить цену в пять раз, то теперь редко когда в два. Торговцы борются за каждый цент.
Детей отдавали в лучшие западные школы. (Один из моих дознавателей в Тикрите окончил Оксфорд, а ведь Тикрит - иракское захолустье в 160 километрах от Багдада, почти деревня.) Теперь ребенка приводят к врачу, когда он уже на пороге смерти. Это примета беднейшей арабской страны.
Тем не менее люди продолжают верить Саддаму и ищут причину несчастий за пределами Ирака.
Директор багдадской водоочистительной станции "Аль Васба" Касим Мухаммед Алим - типичный представитель столичной интеллигенции. Его предприятие не может полностью обеспечить потребности южных районов Багдада в питьевой воде.
"Только мы хотели запустить вторую очередь очистных сооружений, как Иран развязал войну, - рассказывает инженер. - Только собрались снова - началась кампания в Кувейте". Он искренне уверен, что в обеих войнах агрессорами были соседи, а Ирак одержал убедительные победы.
Тем временем Саддам покоряет иракцев редкими, но красивыми жестами. Вот он пьет кумыс из одной чашки с крестьянином, вот он целует беззубую старуху. Саддам в каске строителя, в шлеме пилота, в национальной одежде. Однажды его привезли в запущенную деревню. Жители пожаловались, что нет денег на колодец. Он раздал пачку динаров. Народу понравилось.
Зря американцы надеются, что проблема Хусейна рассосется сама собой. Что называется, не дождетесь. Ему 66-й год, он в отличной форме, ведет здоровый образ жизни, разве что гаванские сигары курит. С женщинами, которых в молодости он подбирал к фасону своих костюмов, покончено. Осталась страсть к оружию, но руководить страной это не мешает.
На недавнем референдуме он получил стопроцентную поддержку иракцев и продлил на семь лет свое президентство.
Правда, ходят слухи, что настоящий Саддам уже умер, на людях показывается его двойник, а страной правит некая клика. Приводят даже доказательство. Мол, раньше на бедре у президента всегда висел пистолет, а двойник ходит без оружия. Тот, кого сегодня показывают в новостях по телевизору, пистолета не носит. С 1991 года он не встречается с иностранными послами, зато часто говорит по телефону с министрами других стран.
Саддам приказал начертать на светском знамени республики Ирак имя Аллаха. Страна медленно дрейфует в сторону ислама - в мечетях полно молодежи, которая в силу возраста не может помнить те времена, когда каждый житель Ирака за границей чувствовал себя шейхом.
ХОЧУ БЫТЬ БЕЛОРУСОМ
...Один из следователей уточнил мою гражданскую принадлежность: "Русия или Белоруссия?" Я знал, что Александр Лукашенко единственный из руководителей бывших союзных республик, кто регулярно шлет Хусейну поздравительные телеграммы в связи с иракскими революционными праздниками.
Первый раз в жизни пожалел, что не родился белорусом.
В Ираке пять спецслужб. Армейская, авиационная, флотская, уголовная полиция и собственно контрразведка. Каждая работает на президента. Он пользуется информацией из всех источников. Сталкивает их, конкурирующих в борьбе за близость к верховному телу. Какая из этих структур работала со мной в Тикрите, мне не сказали. Сообщаю, что здание, в котором меня продержали почти целый день, очень напоминает другое, на Лубянке. Цвет, форма, ковровые дорожки - одним словом, видовое единообразие. В любом случае тикритские товарищи должны быть мною довольны. Они проявили бдительность, где-то там поставили галочку. Обошли конкурентов.
Кассету из моего диктофона с записью концерта Диззи Гилеспи конфисковали, фотопленку засветили. Все это сложили в пакет, запечатали и увезли в неизвестном направлении.
Поздно вечером меня, наконец, повезли в Багдад. По законам жанра я решил сесть на заднее сиденье нового, еще в чехлах, "ниссана". Меня посадили на переднее. А сзади устроился "наш сотрудник" - так мне его представили - и полтора часа, что мы ехали до столицы, дышал мне в затылок и твердил популярную речевку: "Саддам и армия в моем сердце и в моей крови".
* * * Я вернулся в багдадскую гостиницу "Аль Рашид". Там меня передали уже столичной контрразведке. Назавтра предстояло идти в министерство культуры и информации - выслушивать объяснения, почему меня больше в Ирак не пустят. Коллеги рассказали, что в пресс-центре вывесили список журналистов, которым отказано в продлении аккредитации. Комментировали примерно так: "Нечего было посылать свои материалы по Интернету".
У входа в гостиницу прикрывали ковром изображение президента Буша, по которому раньше неминуемо проходил каждый постоялец.
Москва - Багдад