Постреволюционный синдром
Спустя полтора месяца после падения акаевского режима в стране вновь встает вопрос о власти. И о земле
Санобар Шерматова, Журнал "Новое время"
По ночам Бишкек окружен огненным кольцом: люди греются у костров, охраняя захваченные в столичном пригороде земли. Пришлый люд обживает поля селения Лебединовка, рядом с многоэтажками микрорайона «Тунгуч».
Женщина лет сорока кутается в старое одеяло, она из тех охранников, которых пришельцы выставили по периметру огромного поля.
- А что же юрту не поставите, холодно ведь ночевать?
- Дорого берут за аренду, сейчас спрос на юрты большой, сами знаете:
Дурной пример заразителен
Нехитрая история, почему эта немолодая женщина оказалась вдали от своего дома, в рядах захватчиков чужой земли. В начале 90-х лишилась работы, под свою двухкомнатную квартиру взяла в долг деньги. Занялась челночным бизнесом, прогорела, квартиру отобрали в счет долга. Теперь с детьми живет в Бишкеке, на съемной квартире. Она подрабатывает на Ошском рынке, едва хватает, чтобы заплатить за жилье и еду.
- Детей учить - надо? Это не бесплатно. Жениться будут - куда невест приведем? Свой угол нужен нам?
Говорит она тихим, усталым голосом. Но утром у нее, как и у собравшейся толпы, другое настроение. Растрепанные, раскрасневшиеся женщины, отодвинув мужиков, выступают в первых рядах. Становится понятно, что именно они и являются лидерами, которые эмоционально «заводят» толпу.
Они угрожающе кричат, вот какая-то женщина истошно голосит: «умру, землю не отдам». Почти все вооружены палками, которыми воинственно размахивают. Все это действие обращено против приближающихся к ним местных жителей.
В селян летят несколько булыжников - и лебединовские под улюлюканье пришельцев отступают.
Захватчики все еще в пылу ожидания битвы громкими голосами встречают вице-премьера Данияра Усенова. Каждый старается прокричать что-то свое, из-за чего над лагерем стоит многоголосый шум. Усенов, обнаруживая повадки бывалого народного трибуна, устанавливает тишину. Он берет мегафон, речь его коротка. Неимущие землю получат - но в другом месте. Кто не уйдет, наделы не получит вовсе. Захват земли - незаконно.
Следует взрыв эмоций. Захватчики хотят получить наделы здесь, где есть электричество, водопровод, школы для детей и работа в большом городе.
- Там, куда вы нас посылаете, пустое поле. На что нам жить - если нет работы?
Шум сходит на нет, и тогда становится слышен один голос. Говорящий молод, лет двадцати пяти, в добротном, чистом костюме, чем явно выделяется из толпы как попало одетых селян. Почему-то говорит по-русски, хотя до сих пор собравшиеся изъяснялись с вице-премьером на киргизском языке.
- Вы сказали, что мы действовали незаконно. Вы захватили власть, портфели, мы - землю. Что здесь неправильно?
Снова взрыв эмоций. Захватчики, словно подбадривая себя, начинают угрожать:
- Знаем, у кого из депутатов двадцать соток, у кого - пятьдесят! Дворцы понастроили! Отберем!
На этой воинственной ноте встреча заканчивается. Вице-премьер, уже на ходу, пытается что-то втолковать немолодому мужчине.
- Слушай, если у тебя нет телевизора, а у меня есть, нельзя же отбирать!
Собеседник помалкивает. Видимо, у него другая точка зрения. Вчерашняя собеседница настроена по-боевому:
- Не уйду. Построю хибару, потом оформлю документы.
От толпы отделяется городского вида человек. Оказалось, житель Лебединовки, приходил послушать власть. Разочарован.
- У меня здесь надел, озимая пшеница уже в рост пошла. Расходы какие я понес - семена, горючка, трактор арендовал! А они собираются на ней хибары строить. Что делать, посоветуйте. Может, конников из села пригнать, они разгонят этих в два счета? - Помолчал немного. - Нельзя. Кровь будет.
Политическая арифметика
Утро. В приемной губернатора Ошской области Анвара Артыкова томятся люди. Ждут ухода гостей из ОБСЕ, чтобы зайти на прием. Один из посетителей подходит к окну. Остальные подтягиваются, пытаясь через его плечо посмотреть, что происходит снаружи.
- Смотри, смотри, деньги дает:
- Кто?
- Да вон, женщина в кожаном плаще.
- Значит, договорились:
Из окна открывается вид на просторную площадь, с нее на нас смотрит громадный Ленин, широким жестом руки показывающий куда-то вправо. Прямо под Лениным толпятся люди. Женщины, по виду селянки, в стороне от них группа молодых людей, все в матерчатых кепках. Среди них своим решительным видом выделяется одна женщина. Короткая стрижка, кожаный плащ, твердая походка. Комиссарша. За ней и следят из окна приемной губернатора.
Она подходит к группе «кепок», следует обмен короткими репликами. Парни отходят, но уж как-то очень задумчиво. Через минуту «кожаный плащ» догоняет их, что-то говорит. Слов не слышно, но и так все понятно. «Комиссарша» протягивает ладонь, один из ребят тянет навстречу руку. Сделка совершилась.
В приемной комментируют происходящее на площади.
- Сейчас придут сюда:
- Зачем?
- Свергать меня с должности:
Говорящий - средних лет мужчина, в костюме и галстуке, из чего видно, что он чиновник.
- Меня 8 апреля назначили начальником налогового управления города. 11 апреля прилетаю из Бишкека, прихожу на работу. Через два часа женщины вывели из кабинета, разогнали сотрудников. Еще через два часа сажусь за свой стол, а вечером меня опять выводят. Это было вчера, а сегодня я пришел к губернатору.
- ?
- Чтобы предупредить. У меня тоже немало родственников, если сойдутся обе стороны, будет кровь.
На этих словах в приемную врывается комиссарша в сопровождении еще одной решительной женщины. Обе они на ходу отмахиваются от милиционера, который, видно, бежал за ними со своего поста.
-Э-эй, там люди, иностранцы! - окликает секретарша.Поздно, двойные двери распахнуты. Женщины исчезают, но через мгновение появляются с недовольным видом, но также решительно уходят восвояси.
Налоговик нервно улыбается, отмеривая шагами приемную. Дверь в коридор остается открытой, там уже давно толпятся две самостоятельные группы женщин. Они мирные, стесняются даже зайти в приемную. Изредка кто-то из них заглядывает в комнату, чтобы определить ситуацию. Тоже ждут приема губернатора.
Словоохотливо делятся с корреспондентом своими бедами. Должны были получить землю, но тут случилась революция. Новые власти сказали - нужно еще раз собрать бумаги. Вот, пришли посоветоваться.
У другой группы никаких документов нет. Но землю в собственность хотят, нужно разрешение от властей. Бойкая старушка ласково за руку уводит корреспондента в уголок.
- Послушай, они пришли со мной, я ведь родственница Артыкова. Мой зять приходится ему племянником. Я людей в квартале поднимала на митинг, когда Артыков шел в депутаты, меня тогда зять попросил.
- Артыков в депутаты не прошел:
- Да? Не знала. Но сейчас он больше, чем депутат. Ты зайдешь к нему? Скажи, что я здесь, пусть примет. Одна сироту воспитываю, а брат выгоняет из дома. Своего угла нет. Куда идти? Земля нужна. Помоги, я тебя не обижу:
Старушки освоили политическую арифметику - лоббистам нужно платить.
Посевная отпущения
Теплую беседу прерывает группа людей, которая в хорошем боевом темпе несется по коридору. Во главе - знакомая «комиссарша». Берут штурмом приемную. Через минуту толпа поворачивает обратно, и теперь видно, что во главе ее быстрым шагом идет губернатор Артыков.
Все спускаются на первый этаж. Малый зал, в котором в былые тихие времена заседал партхозактив, заполнен разношерстной публикой. Женщины в цветастых юбках садятся на столы, чтобы лучше видеть, что происходит впереди.
А там идет настоящее лицедейство. В центре - «комиссарша», сзади ее подпирают женщины и «кепки», совсем как в московском метро в час пик, когда задние проталкивают передних, чтобы самим попасть в вагон. «Комиссарша», подталкиваемая в спину, грудью налетает на налогового начальника. Разговор идет на повышенных тонах, сопровождается криками и взвизгиванием, когда кто-то из женщин пытается схватить налоговика за редеющую шевелюру.
В какой-то момент между ним и женщинами встает солидного телосложения молодой человек - телохранитель, что ли. С высоты своего роста он что-то возражает, женщины хватают его за лацканы костюма, пригибают и, награждая тумаками по голове, выволакивают в коридор. Что они там с ним делают - остается неизвестным, потому что внимание зрителей переключается на человека, который до сих пор хранил молчание.
Губернатор делает знак, чтобы все замолчали. В тот же момент из коридора, как будто ждали этого знака, возвращаются дерущиеся.
Все это время Анвар Артыков пребывал, можно сказать, в самом эпицентре, не делая никаких попыток вмешаться. И только поблескивающие глаза свидетельствовали о том, что он ничего не упускает из разворачивавшейся перед ним батальной сцены. Среднего роста, упитанный, он крепко стоит на широко расставленных ногах и производит впечатление человека со стальными нервами, на которого опереточные страсти не действуют.
Теперь он заговорил зычным голосом, который слышно в задних рядах. Узбек по национальности, Артыков владеет киргизским как родным. В переводе его речь звучит примерно так: «Я не имею никакого отношения к назначению начальника налогового управления, - кивок в сторону человека в костюме, - потому что это в ведении города. А я занимаюсь областью. И вообще, если ко мне то и дело будут приходить разные группы населения, требуя то одного, то другого, - как мне работать? У меня посевная, семян не хватает, горючки. Уймитесь. Решайте сами между собой».
На лицах как зрителей, так и исполнителей - удовлетворение. Такое впечатление, словно весь этот спектакль игрался специально для того, чтобы узнать реакцию губернатора. Начальство дало отмашку - пошли договариваться.
Как именно решился вопрос - становится известно через час. На площади стоит улыбающийся налоговик.
- Сняли с должности, - не скрывает радостного удовлетворения. И тут же объясняет: - Назначили моего сына, - он кивком указывает на «телохранителя». Тот мирно беседует в кругу женщин, которые недавно награждали его тумаками. - Сын работает вместе со мной в управлении. Теперь он начальник, а я стал сотрудником.
- Группа, - по-русски раздается командирский голос. Появляется «комиссарша», она коротко (теперь уже на киргизском) отдает приказания, и женщины, сопровождаемые «кепками», трогаются с площади.
- Пошли снимать начальника финансового управления, - поясняет бывший налоговый начальник.
- Много у вас сыновей?
- Четверо.
- И все они работают в налоговом управлении?
- Только двое, - следует ответ.
Есть ли взрослые сыновья у финансового начальника, чтобы должность осталась при семье, и готов ли он дать отступного «революционерам» - осталось неизвестным.
Ты - мне, я - тебе
Словечко «гегемон», почему-то во множественном числе, в ходу у столичных жителей.
- Вон «гегемоны» опять на митинг пошли.
- Пикет у парламента:
- А что хотят?
- Проакаевский парламент - в отставку!
Ежедневно в столице проходят один-два митинга, пикет. Белый дом (так называют беломраморный Дом правительства) берут штурмом, но не ежедневно и только в силу крайней необходимости. К примеру, сторонники кандидата в депутаты Иманалиева пошли штурмовать крепость власти после многодневных митингов.
А требовали они справедливости. После второго тура соперник их кандидата Жеенбеков заявил, что уступает победу во имя установления согласия между таласцами. Иманалиевцы смекнули - отходит в сторону, видать, хорошую должность посулили. А потом Жеенбеков дал обратный ход. «Должность не получил», - догадались иманалиевцы.
Что делать - вышли на митинг. Позвали и.о. премьера. Курманбек Бакиев держал речь. «Я ни за этого, ни за другого кандидата», - сказал он. Пусть будет так, как решил Верховный суд, - переголосовка».
- А разве бывает третий тур? - женщина, приехавшая из дальнего аула Таласской области, продемонстрировала знание Закона о выборах.
- Не тур, а переголосовка.
- Зачем же снова голосовать, если во втором туре наш Иманалиев получил на три с половиной тысячи голосов больше?
Чем один депутат лучше другого?
У Шарапат Кызалаковой (так она представилась) «железный» аргумент. Потому что он - свой. Вот уже 14 лет этот человек помогает односельчанам. У него кооперативное хозяйство, взрослые дети, которые в России имеют бизнес, вот он делится с народом. А народ, соответственно, за него голосует.
- Если бы не наш депутат, как бы я детей вырастила? - спрашивает Шарапат. - Муж давно ушел. - И добавляет: - К молоденькой.
«Ты - мне, я - тебе» - примерно по такой схеме работает связка «депутат- избиратель». У каждого кандидата - свои почитатели. Потому и идут «стенкой на стенку».
Или на захват учреждений. Вот уже третью неделю сторонники трех проигравших выборы кандидатов заблокировали работу Верховного суда. Пикетчики засели внутри здания и потребовали одно из двух: пересмотреть решения в пользу их кандидатов или уйти в отставку.
Тогда руководители заблокированного ВС обратились с открытым письмом к и.о. премьера Курманбеку Бакиеву, призывая восстановить порядок. Судьи указывали, что отложено рассмотрение более 300 дел и что задержка в работе может привести к массовым беспорядкам в местах лишения свободы.
На это письмо представители проигравших кандидатов ответили пресс-конференцией. Если парламент не примет отставку председателя и всей коллегии Верховного суда, то к пикету выйдут уже не 120, как сейчас, а более двух тысяч человек, пригрозили они. В случае отказа - бойкот президентских выборов, последствия которого представители кандидатов не взялись предсказывать. А что же власти?
Пришедшая к управлению страной оппозиция попала в правовую ловушку. Что произошло 24 марта - революция или переворот? Этот вопрос чем дальше, тем больше приобретает актуальное значение. Если революция, то парламент, избранный в феврале при прежнем президенте, должен быть распущен. Ведь главный лозунг оппозиции звучал так: «Выборы сфальсифицированы, долой проакаевский парламент!».
Ничего подобного не произошло.
Именно парламент назначил Курманбека Бакиева исполняющим обязанности премьер-министра. А также принял отставку Аскара Акаева - это исключило опасное двоевластие в стране и открыло дорогу досрочным президентским выборам. Что, в свою очередь, привело к признанию новых властей международным сообществом.
Но внутри страны такого единодушного взгляда на новое правительство нет. Объясни «гегемонам», почему не распустили депутатов, Верховный суд, Центральную избирательную комиссию! Вожаки народных масс спят и видят себя при хлебных должностях.
К тому же лидеры оппозиции показали пример, как можно безнаказанно свергать власть. И теперь к ним самим относятся безо всякого пиетета. «Мы поставили, мы и уберем», - часто приходится слышать в эти дни.
К одному из губернаторов пришел революционер с вопросом: есть деньги? Если есть, то можно еще раз штурмовать Дом правительства. Поставить вместо Бакиева его, губернатора. И это не анекдот.