Каракуль: Золотое руно Узбекистана
26.07.2007 10:06 msk, Ферганы.Ру
Андрей Аджамов (Ташкент)
Новорожденный каракульский ягненок делает первые шаги по кызылкумскому песку, покрытому навозными катышками и сочной весенней травой. Тугие блестящие завитки на его шкурке складываются в волнистый узор, неповторимый, как отпечатки человеческих пальцев.
Через несколько дней завитки распрямятся и огрубеют, превратив драгоценный каракуль в простую овчину. Поэтому ягненка зарежут и освежуют до первого в его жизни заката, вместе с десятками других, родившихся на ферме Канимех в Кызылкумской пустыне в центре Узбекистана.
Их шкурки украсят жертв моды, готовых выложить сотни или тысячи долларов за невесомый, но непрактичный мех, и безразличных к возражениям защитников прав животных.
Работники фермы обрабатывают шкурки вручную, в старых сараях, построенных в советские восьмидесятые, когда ЛЭП и природный газ сделали постройку благоустроенного поселка в среднеазиатской пустыне возможной.
Каракуль составлял две пятых экспорта советских мехов - тонкий как замша и мягкий, как бархат, он поставлялся в радуге цветов от черного до платинового, розового и даже сиреневого, с возвышенными названиями вроде «закат», «свет свечи» или «цветок абрикоса».
Каракульская порода была выведена сотни лет назад на пустынных кызылкумских пастбищах вокруг Черного озера, или Кара-куля, возле древней Бухары. Впервые тюркское слово «каракуль» упоминает в 978 году арабский историк Ибн-Хаукаль.
До начала двадцатого века правители Бухары сохраняли монополию на производство и экспорт своего золотого руна - через Иран или приволжский город Астрахань. Отсюда и пошли западные названия каракуля - «персидский ягненок» и «астрахан».
Тех, кто вывозил шкурки без ведома эмиров, казнили.
«Для Бухары каракуль был как шелк для Китая», - говорит Кенджабай Мадаминов из «Узбек каракули», государственной компании, заведующей производством и вывозом шкурок.
В 1907 году последний бухарский эмир опрометчиво подарил британскому послу стадо каракульских овечек, и англичане незамедлительно вывезли их в Намибию, откуда пошла «свакара» - то есть Southwest African karakul, каракуль из юго-западной Африки.
Когда большевики в 1920 году низложили эмира, он бежал в Афганистан, забрав с собой лучшие отары. Теперь Афганистан - ведущий мировой производитель каракуля, хотя афганские шкурки не столь разнообразны и изысканны, как узбекские прототипы, которые десятилетиями выводили и улучшали в Институте каракулеводства в Самарканде.
В нем вывели двадцать восемь типов каракуля, пять из них - в годы узбекской независимости, говорит директор института Сурат Юсупов.
Институт учредили в 1930 году, и со временем его филиалы появились по всей Средней Азии, в Закавказье, в Крыму и Астрахани. Каракулевые шапки стали отличительной чертой советских партократов и генералитета, а шкурки расходились на западных меховых аукционах.
Производство достигло пика в 1970-е годы, когда около десяти миллионов шкурок советского, афганского и намибийского происхождения продавались в мире ежегодно - чуть больше, чем лисьих, в пять раз меньше, чем норковых.
Распад СССР совпал с падением спроса на мех во всем мире и с отменой каракулевых шапок и воротников для российских генералов и старших офицеров. В девяностые годы узбекские каракулеводческие хозяйства, теперь превращенные в кооперативы, по сути, боролись за выживание.
Каприз всемирной моды - и, возможно, внимание прессы к афганскому президенту Хамиду Карзаю, который не выходит в свет без каракулевой шапки - вернули узбекские шкурки обратно на мировой рынок.
Сейчас Узбекистан - второй в мире производитель каракуля после Афганистана, тогда как другие среднеазиатские республики вроде Туркмении или Казахстана отстают как в производственном, так и в селекционном отношении.
Чтобы драгоценные шкурки дошли до рынка, нужно пролить много овечьей крови и человеческого пота.
Отчаянное тонкое блеяние наполняет Канимех на рассвете, когда ягнят ведут на бойню - в один из ветхих сараев, из которых состоит производственная цепочка - где мясники режут их и сдирают шкурку несколькими отработанными движениями.
«Как чулок», - говорит один из них. Четырех или пятикилограммовые тушки подвешиваются на металлические крюки, чтобы кровь стекла на глиняный, и без того уже темно-красный, пол.
Мужчины и женщины сидят на земле возле бойни, вычищая шкурки ножами и скребками. Потом шкурки укладывают на деревянный помост, пересыпают крупной солью, которая за неделю выщелачивает кровь и жир, окрашиваясь в леденцово-розовый цвет.
Затем шкурки «заквашивают» в ячменной муке или современных химикатах, помещая их во вращающиеся деревянные бочонки с теплой водой. После еще одной очистки и сортировки по размеру, плотности меха и оттенку, шкурки отправляются на единственный завод в Бухаре или прямиком в многочисленные пошивочные мастерские.
В прошлом году, из Узбекистана было вывезено почти 137 тысяч каракулевых шкурок - на треть больше, чем в 2005. Оптовая цена узбекской шкурки достигает 18 долларов (свакара уходит по 24), тогда как шубы, на каждую из которых уходит от 30 шкурок, стоят сотни и
тысячи долларов.
В действительности, каракуля вывозится намного больше. Возле ташкентского базара Чор-Су, например, есть улица Пахта-куча, где в каждом втором доме находится полуподпольная лавка по продаже каракулевых шуб, а зазывалы выискивают клиентов в дорогих гостиницах или в ЦУМе.
Крошечные тельца ягнят используются почти целиком - мясо идет на деликатесы бухарской кухни, копытца перерабатываются в клей, а желудочный сычуг используется в сыроварении или в фармацевтике.
Защитники прав животных заклеймили каракулеводство за «непростительную жестокость» - особенно после доклада Общества США по гуманному обращению с животными, которое в 2000 году направило в Узбекистан своих экспертов.
«Они упустили самое главное», - считает Юсупов. Пустыня - первый и главный регулировщик ягнячьих смертей. Перепад температур в Кызылкуме - от плюс 50 до минус 30, а растущие там полынь, дикие злаки и кустарники настолько неудобоваримы и грубы, что ими могут питаться только самые выносливые верблюды, козы и каракульские овцы.
«Каракульская овца - чудо природы», - говорит заместитель Юсупова, Адхам Газиев. Она пьет соленую воду, от которой отказывается другой скот, регулирует частоту своего дыхания и плотность кровяных телец, чтобы выжить в холод или жару, и не наносит вреда пустынным пастбищам, которые занимают почти половину Узбекистана - 20 миллионов гектар.
Снежная зима и обильные весенние ливни приносят обилие корма, тогда как недостаток осадков значит, что выживет меньше ягнят - потому что каждой овце необходимо до 12 гектар пастбищ в год.
Ради меха убиваются только слабые самцы, один из пяти или даже десяти новорожденных, которых определяют по 30 параметрам, многие из которых делают переход с материнского молока на степные травы невозможным, говорит Газиев.
«В советские времена до половины ягнят шло на мех, но новый указ правительства предусматривает гораздо более низкий процент», - говорит один из сотрудников фермы в Канимехе.
Из 661 тысяч ягнят, которые родились в Узбекистане к середине апреля, только 80 тысяч было убито на мех, согласно статистике «Узбек Каракули».
После отбора в уши ярок и будущих самцов-производителей вдеваются особые значки-пуговицы, тогда как предназначенные для кастрации и будущего забоя валухи помечаются пятном краски.
Все ягнята будут острижены дважды в год, их шерсть пойдет на бухарские ковры, чьи узоры существуют столько же, сколько сам каракуль. Кроме того, овцы приносят молоко и мясо.
Каждый сентябрь взрослые ярки искусственно осеменяются, чтобы родить через 150 дней - в конце марта или начале апреля.
В это время песок пустыни и остовы прошлогодних кустов усыпаны овечьим пометом, молодой травой и тюльпанами, воздух наполнен пряными запахами жизни, еще не прибитой жарой.
К началу лета трава выгорает, а жара заставляет чабанов пасти стада по ночам. Днем овец держат в загонах и только выгоняют на водопой дважды в день.
Один из чабанов при Канимехской ферме, Шокир Кушбеков, живет в домике посреди пустыни - облупленным морозами и жарой. Жена и младшая дочь занимаются хозяйством, топят кизяками и саксаулом глиняный тандыр во дворе, пекут пресные плоские лепешки и лепят соленый курт из овечьего творога.
Главный помощник чабана, огромный казахский алабай, живет в будке, обитой для сугрева его же добычей - лисьими и волчьими шкурами.
Рядом с домом вырыт 30-метровый колодец, и пыхтящий бензиновый мотор качает солоноватую воду в грубые бетонные лотки. Следуя заветам академика Павлова, овцы бегут к лоткам, едва заслышав шум мотора.
Воду для людей раз в неделю привозит старый грузовик с цистерной.
Кушбеков - потомственный чабан, и знает, что летними ночами отару надо вести в сторону луны, чтобы овцы не шарахались собственной тени. Зимой же их надо двигать по ветру, чтобы не простыли.
Когда овца доживает до шести или семи лет, ее зубы истираются от пережевывания жесткой травы и кустарников, и она зачинает своего последнего ягненка - источник каракульчи, или смушки, самого ценного сорта каракуля, чей недоразвитый мех напоминает мокрый шелк.
Мать убивается за две недели до родов, плод извлекается и свежуется, его тело идет на костную муку, используемую в пищу птице или свиньям.
«Этот метод оправдан, потому что беззубые овцы итак обречены на смерть от голода», - говорит Юсупов. «Что же до этических вопросов, разве мы не едим яйца?»
Кройка смушки чрезвычайно трудоемка, на одну шубу уходит «тысяча мелких стежков», сказал узбекский меховщик.
«Каракульча совершенно непрактична, не выносит и одного сезона», - утверждает он. «Носят ее только ради выпендрежа». В числе подобных «выпендрежников» была замечена и певица Мадонна, которая появлялась в смушковой шубе до тех пор, пока дизайнер Стела Маккартни не упрекнула ее за «ношение убитого плода».
Несмотря на практические недостатки и этические проблемы, каракуль победоносно вернулся на подиумы и в бутики. В 2004 году «Прада» показала коллекцию из черного каракуля, и вскоре дизайнеры от Армани до Гуччи представили новые шубы, костюмы, юбки и оборки.
Только небольшая часть денег, вырученных за их продажу, идет каракулеводам, которые делают пустыню обитаемой. «С каракулем пустыня кормит три миллиона человек, без него остается пустыней», - говорит Газиев.
Тем временем, в январе сего года президент Владимир Путин особым указом о знаках воинских различий вернул в российскую армию каракулевые папахи и воротники. Узбекские каракулеводы пока не почувствовали экономических последствий указа, но уверены, что со временем благодаря российскому новшеству количество их заказов увеличится.