БАРХАТНАЯ УЗУРПАЦИЯ
Сергей МИХЕЕВ, «Деловые люди»
В Средней Азии «оранжевые» сценарии воплощаются весьма специфично. Но и киргизский кризис, и бунт в Андижане заметно отличаются и по сути, и по форме от грузино-украинских событий.
Все так называемые «бархатные» революции случились при грубом нарушении действующего национального законодательства. На то они и революции. Их «бархатность» заключалась в том, что в ходе захвата власти удавалось избежать массового насилия, жертв и грабежей.
События в Киргизии развивались иначе. Формальным поводом для смещения законно избранного президента страны, изгнания легитимного правительства, отмены результатов парламентских выборов, которые были официально признаны ОБСЕ, насильственного захвата органов власти, вызвавшего гибель нескольких десятков людей, грабежи, поджоги и мародерство, стало недовольство группы оппозиционных кандидатов. Их смутили результаты выборов по трем-четырем из 75-ти округов на выборах в Жогорку Кенеш - киргизский парламент.
Нынешний и.о. президента Курманбек Бакиев занял второе место в первом туре голосования, а во втором отстал от своего главного соперника почти на 15 процентов. Судя по всему, дело было не в подтасовках со стороны власти, а в недостатках избирательной кампании.
Бакиеву поражение сулило ужасные перспективы: на севере страны его рейтинг никогда не поднимался выше 3-5 процентов известности, но поражение грозило заметно снизить и рейтинг на юге, где популярность политика достигала 25-30 процентов.
Первоначально требования оппозиционеров ограничивались пересмотром результатов голосования по нескольким округам. Однако по мере того как становилось ясно, что власть не готова применять силу, масштабы волнений стали расти. Кому интересна какая-то пара округов, если можно безболезненно захватить областную администрацию и установить контроль над целым регионом?
Поняв, что локальные акции удались, оппозиция решила требовать большего, пытаясь соединить отдельные очаги напряжения в общенациональную кампанию протеста, а главное - перенести место действия в Бишкек. До тех пор, пока волнения происходили не в столице, все это было «провинциальной историей, сепаратистским бунтом».
Впрочем, на этом же этапе лидеры оппозиции начали терять контроль над происходящим. К событиям на юге подключились другие силы. В первую очередь речь идет о наркомафии. Версий по поводу ее участия в революционных событиях немало. Но в любом случае значительное влияние наркомафии на ход событий признают все. Бакиев и его сторонники в значительной степени неожиданно для самих себя получили возможность воспользоваться плодами деятельности криминальных структур, а значит, попали в определенную зависимость от них.
Другим фактором, начавшим действовать совершенно самостоятельно от устремлений лидеров киргизской оппозиции, стало повышение активности узбекской диаспоры, что сыграло немалую роль в обострении ситуации на юге страны. В Киргизии проживает около 800 тысяч узбеков (самая большая национальная группа после самих киргизов), которые в основном населяют как раз мятежные Ошскую и Джалалабадскую области на юге страны.
Стоит вспомнить, что кровавые «ошские события» 1990 года, унесшие не менее тысячи жизней и прекратившиеся только после высадки в долине Псковской дивизии ВДВ, являлись не чем иным, как межнациональным конфликтом между киргизами и узбеками за земельные наделы.
В последние годы наблюдался явный рост националистических настроений в узбекской диаспоре. Появлялись организации, лидеры, выдвигались требования об обязательной квоте для узбеков в парламенте и органах государственной власти. Поэтому не удивительно, что как только начались волнения, узбеки начали играть в собственную игру, местами сознательно обостряя ситуацию.
Первым откровенно узурпировали власть в локальном масштабе так называемый «народный губернатор» Ошской области Анвар Артыков и его сторонники. До нынешних событий Артыков был известен как лидер наиболее крупной националистической организации узбеков и один из тех, кто откровенно озвучивал требования по поводу повышения статуса и особой роли узбекской диаспоры в Киргизии. Именно он первым в ходе кризиса заявил о том, что власть теперь в руках народа и народ эту власть никому не отдаст, несмотря ни на что. То есть полностью вышел за рамки правового поля, фактически заявив о перевороте в отдельно взятом регионе.
Учитывая претензии Ташкента на эти территории, все это может стать большой проблемой для любой киргизской власти, которая установится в Бишкеке.
Претензии Ташкента отнюдь не миф. Курманбек Бакиев в бытность премьер-министром всерьез вел переговоры о возможной передаче Узбекистану ряда районов на юге Киргизии. По этому поводу даже был подписан меморандум, который впоследствии пришлось срочно дезавуировать президенту Аскару Акаеву. По слухам, это стало одной из причин, по которой Бакиева «попросили» в свое время с поста премьер-министра.
Так или иначе, но ход событий в определенный момент вышел из-под контроля лидеров оппозиции. Сам Бакиев, еще находясь в Оше, говорил о том, что он и его соратники «практически уже не контролируют события», а лидерами толпы стали «сторонники силового разрешения конфликта». Возможно, таким образом лидеры оппозиции, рассчитывающие на международное признание, уже тогда дистанцировались от возможного насилия.
Предполагать, что все это было хитро и скрупулезно спланировано оппозицией, - сильно ее переоценивать. Кроме того, самим лидерам оппозиции нынешний бардак не на пользу. Скорее всего, оппозиция, пойдя ва-банк, инициировала процессы народного бунта, надеясь управлять ими, однако в значительной степени потеряла управление и была выброшена во власть этим бунтом, начавшим развиваться самостоятельно.
Но так или иначе, говорить о «бархатной» революции по американо-европейским лекалам, как это имело место в Сербии, Грузии и Украине, в случае с Киргизией было бы большой натяжкой. Речь идет о спонтанном государственном перевороте, пытающемся использовать уже достаточно раскрученный бренд «цветной» революции как возможность легитимировать свои действия в глазах окружающих.
В итоге следует, по сути, констатировать провал «оранжевого» сценария, технологии которого оказались отнюдь не универсальными. Именно их поражение в технологическом и информационном поле привело к тому, что оппозиция решилась на открытое насилие. Не пошло на пользу и просвещение масс, которые с радостью кинулись при первом удобном случае грабить магазины. Впрочем, интересно, что ни одно из представительств западных неправительственных организаций разгрому не подверглось.
Киргизская революция уже однозначно стимулировала совершенно невыгодные Западу процессы - усиление криминалитета, связанного с нарко-трафиком в Европу, усиление исламских организаций на юге, рост влияния узбекских националистов и Узбекистана, ослабление влияние более лояльного к американцам Казахстана, в целом усиление радикальных настроений и непредсказуемость ситуации. Мессианские устремления Запада и тут, как и в Ираке, стали фактором региональной и глобальной нестабильности.