Вернуть голову будет непросто, даже зная, где она находится
Вот уже более 10 лет Казахстан пытается вернуть из России голову последнего казахского хана Кенесары Касымова, захваченную в качестве военного трофея после его смерти в начале прошлого века. И уже 10 лет, как все попытки казахстанских политиков, ученых, общественных деятелей ни к чему не приводят. Были написаны десятки официальных запросов, писем, удалось даже передать соответствующую бумагу лично в руки Борису Ельцину в то время, когда он был президентом России, но, как говорится, воз и ныне там. Более того, за эти годы голова хана: затерялась на бескрайних просторах российских музейных хранилищ. Сегодня никто, по крайней мере, в Казахстане не может сказать точно, где она находится.
Вот уже год, как наша газета самостоятельно пытается найти потерянную голову хана. Наш московский корреспондент Андрей Доронин своими руками перерыл сотни архивных документов, встречался с десятками специалистов, побывал в тех музеях и хранилищах, где бы она могла находиться. Обо всех его исследованиях вы могли читать на страницах нашей газеты в течение прошлого года. Этот розыскной год мы открываем материалом, который, возможно, поставит окончательную точку в вопросе местонахождения головы последнего казахского хана.
В общем-то, всевозможным ценностям вполне свойственно исчезать. Мало ли разного свойства реликвий утрачено человечеством за столетия? Сгорели в пожарах тысячи рукописей, похищены сотни всемирно известных военных раритетов и десятки редчайших картин. Обычное дело: ни один человек на земле не сможет поручиться, что будничные, вполне привычные вещи через пару столетий не обретут исторической ценности и не будут по этой причине кем-нибудь куплены или украдены.
Но изредка предмет, будучи свидетелем истории или даже частью ее, попросту теряется. Тогда судьба его отрадна: рано или поздно кто-нибудь да найдет. В этом тоже есть своеобразная закономерность. История охотно сжирает громоздкое: режимы и государства, дворцы и корабли. Целые народы и отдельные личности превращаются в ее жерновах в пепел, а деталям - маленьким частичкам событий и традиций, и на свет-то появившимся благодаря чьей-то дикой прихоти, - достается уцелеть.
О раритете позапрошлого столетия, голове легендарного казахского хана Кенесары Касымова, вспомнили совсем недавно: в честь десятилетия государственной независимости затеяли и юбилей национального героя. В предпраздничной суете обратились к ученым, и выяснилось, что голова хана Кене где-то в России. Где именно, никто не знает, поскольку Россия приравняла голову к военным трофеям и наложила на возможную ее выдачу казахстанским историкам соответствующий случаю мораторий. Автору этих строк три месяца назад удалось выяснить, что запрет на возвращение исторических ценностей, действующий в РФ с 1992 года, к хану Кенесары имеет довольно опосредованное отношение. Ведь, чтобы что-то отдать (или не отдать), необходимо, как минимум, знать, где это самое "что-то" находится. Однако выяснилось, что российские чиновники, равно как и ученые самых разных рангов, не имеют ни малейшего представления о том, где же голова Касымова, а последнее документальное упоминание о ней относится к 1950 году.
"Голова казахского хана Кене(сары) Касымова, хран. 1845(47), лабораторный экспонат, СМФ КНИО СССР" - гласит 194-й пункт списка ценностей, распределенных по музеям СССР постановлением Совмина, подписанным Сталиным. В соответствии с этим документом (подлинник его хранится в архиве Исторического музея на Красной площади) голова хана Кене из Куйбышева, куда был вывезен музейный фонд СССР на время немецкой оккупации, была отправлена в ленинградскую Кунсткамеру, находившуюся тогда в ведении Эрмитажа.
В 1954 году Кунсткамера была закрыта - слишком уж не по вкусу пришлась экспозиция Никите Хрущеву. Через сорок лет, когда музей откроют снова, раритета, представляющего собой колоссальную историческую и культурную ценность, среди экспонатов уже не будет - следы его потеряются в истории. Но только для того, чтобы в будущем появиться снова.
В дни декабрьских событий 1986-го в Алма-Ате в недрах КГБ СССР возникла докладная записка ?119-к под грифом "Совершенно секретно". К сожалению, подлинник этого документа увидеть непросто: он хранится в архиве президента России. Поэтому приходится цитировать по опосредованному источнику: описывая происходившее в Казахской ССР, на докладную ссылаются историки Леонид Млечин и Дмитрий Волкогонов. Вот отрывок из текста: ":Ввиду проявления националистических настроений, спровоцированных реакционерами в студенческой среде, представляется необходимой разработка комплекса мер, ведущих к централизации и упорядочению взаимодействия руководства ЦК КПСС и республиканских руководителей: В противовес применению силовых методов рекомендуем Политбюро и Центральному Комитету партии рассмотреть проект программы, популяризующей в агрессивно настроенной молодежной среде истинно советские ценности и идеалы:". В списке предлагаемых "мер" значится и такая: "Запретить запланированную передачу республиканским министерствам и ведомствам исторических и культурных ценностей досоветской эпохи; ряд экспонатов (см. приложение), теоретически способных подтолкнуть рост "национального самосознания", засекретить и передать из хранилищ общедоступных музейных фондов в ведение научно-исследовательского института происхождения человека при РАМН СССР". Записка завизирована председателем КГБ СССР Виктором Чебриковым.
Какие именно меры Политбюро выбрало для "централизации взаимодействия", хорошо известно. Но что, если инициатива чекистов о запрете "запланированной передачи культурных ценностей" - не пустой звук? Кто, когда и что именно собирался вернуть в Казахстан? Выяснить это можно было, лишь поговорив с кем-то из сотрудников вышеупомянутого НИИ, работавших в Академии медицинских наук в 1986-1987 годах.
От самого института, некогда ведомства государственного значения, насквозь засекреченного, с номером почтового ящика вместо адреса, история как раз не оставила ничего. Научная составляющая была передана кафедре антропологии и этносов Санкт-Петербургского государственного университета, а в здании за высоченным забором на задворках Ленинского проспекта теперь разместился дорогой и модный фитнесс-центр. А вот профессор Лидия Ахундова, возглавлявшая НИИ почти двадцать лет - с 1972 по 1991 год, и по сей день находится в добром здравии. И даже любезно согласилась встретиться с корреспондентом "ЭК".
- Лидия Георгиевна, чем занимался возглавляемый вами институт?
- Кажется, направление наших исследований вполне понятно из названия: мы изучали весь спектр имеющихся в распоряжении науки доказательств происхождения человечества как биологического класса и, основываясь на исторической динамике, прогнозировали развитие этого класса в пределах ближайшего столетия, учитывая объективные внешние факторы и вероятные изменения среды. Как и вся научная деятельность в СССР, наша работа жестко контролировалась органами, даже мой заместитель был полковником КГБ. Разумеется, вся деятельность НИИ была засекречена - почтовый ящик, тщательные проверки сотрудников - все как полагается. Хотя, казалось бы, ни к какой тайне, разглашение которой могло бы повредить безопасности государства, мы отношения не имели.
- Если верить разным историческим монографиям, в начале 1987 года в ведение вашего института были переданы некие экспонаты, имеющие отношение к дореволюционной истории Казахстана:
- Было такое. В нашем хранилище содержались не только казахстанские экспонаты, но и военные трофеи Литвы, молдавских областей Румынии, Киевского княжества. Иначе говоря, у нас прятали все, что могло хоть как-то напомнить народам республик СССР о том, что до появления братства наций на одной шестой части суши они тоже кем-то были. Ленин когда-то написал, что с минимальной свободы в национальном самосознании начинается потеря власти партией. И время показало, что он был полностью прав: как только люди поняли, что история человечества не начинается в 1917 году, Советский Союз немедленно развалился. Поэтому все свидетельства истории, даже самые ничтожные, тщательно скрывались, а в музеях стояли пластмассовые скелеты и муляжи "Лорен-Дитриха", "на котором ездил Ленин" - по всей стране одинаковые.
- Все-таки: что же это были за экспонаты?
- Я не смогу перечислить всего - полный список раритетов, переданных нам в апреле 1987 года, насчитывает около полутора сотен единиц. Все они были изъяты из хранилищ Эрмитажа. Нам было передано несколько трофейных мечей, подлинники книг девятнадцатого столетия, военные знамена войска хана Кенесары и собственно его голова, ради которой мы с вами и беседуем. Еще несколько картин более позднего периода пера оренбургских художников начала двадцатого столетия на эту же историческую тему - никакой ценности они не представляли. Различные исторические общества и, кажется, даже Казахский государственный университет неоднократно обращались в Эрмитаж с просьбой передать эти экспонаты республиканским музеям, и видимо, Эрмитаж уже готов был их отдать, но в 1987 году вмешалось КГБ, и их почему-то прислали нам. Кстати, и у нас республиканское начальство просило их вернуть - уже позднее, в 89-м, в 90-м годах. Но мы не имели права напрямую отвечать на обращения, а все письма отправляли в президиум РАМН, а уже оттуда, думаю, они попадали в КГБ.
- Когда голову хана Кене передали вашему НИИ, были ли какие-то особые рекомендации, указания? Вроде "беречь как зеницу ока и никому не показывать":
- Все экспонаты, попадавшие в наши хранилища, были абсолютно секретны. Вы, наверное, не очень хорошо представляете те времена. Даже расположение дверей и номера кабинетов в засекреченном здании были государственной тайной, а вы об экспонатах говорите. Хотя внешне интересующий вас предмет не представлял собой совершенно ничего примечательного: вполне обычный мумифицированный фрагмент тела, не очень хорошо к тому же сохранившийся. К историческим и культурным ценностям, которые нельзя куда-нибудь продать, советская власть относилась нетрепетно. Возможно, голова эта представляла и представляет интерес для ученых, занимающихся этнологией, но мы занимались только той научной работой, которая была нам поручена, и нас данный экспонат совершенно не интересовал. Мы были обязаны хранить его в целости и сохранности, поскольку имели соответствующую техническую базу, вот и все.
- В начале 1992 года РАМН СССР была ликвидирована. Что произошло с экспонатами?
- Была образована Российская академия медицинских наук, но наш институт попросту упразднили - может быть, даже не из-за того, что схожее по профилю учреждение работало в Ленинграде, а просто мода такая была в начале девяностых: разгонять все "почтовые ящики". Вот нас и разогнали - не как "дубль" ленинградской кафедры, а как подразделение КГБ. Все так называемые лабораторные исследования передали на баланс Московского государственного медицинского института, а содержимое хранилищ попросту увезли в Гохран. Я сама лично сдавала экспонаты по описи. А на следующий день меня с почетом проводили на пенсию.
- Как думаете, голова хана Кене до сих пор в резервах Гохрана?
- Нисколько в этом не сомневаюсь. Это музейная ценность, и она не может быть вывезена за пределы России. Так уж получилось: в начале девяностых, когда толком не было ни законодательства, ни структуры власти, все подряд загнали в разряд раритетов, чтобы не разбираться, а заодно и не выслушивать чужих претензий:
- Некоторые авторитетные историки считают, что искать этот экспонат имеет смысл в частных коллекциях за рубежом:
- Это неправда. Видите ли, в России и в мире нет ни одного учреждения, для которого голова Кенесары имеет какую-то историческую или культурную ценность. Как бы резко это ни звучало, сегодня никому, кроме казахстанцев, этот трофей не нужен. Поэтому, если ваше правительство сумеет договориться с Гохраном, достоверно установить, что экспонат действительно находится в его хранилищах, тогда имеет смысл вести диалог с властями о передаче реликвии на родину. Я до сих пор консультирую множество разных музеев, я знаю законы и могу сказать: это будет непросто. С одной стороны. А с другой стороны, как ученый, могу привести пример, доказывающий, что ничего простого не бывает: даже элементарная клетка - одно из самых сложных и многообразных органических соединений на Земле.
Андрей ДОРОНИН.