НОВЫЙ ПОВОРОТ?
Султан Акимбеков, главный редактор журнала «Континент» (Казахстан), Журнал ЕВРАЗИЯ
Выступление президента Казахстана Нурсултана Назарбаева на совместном заседании палат парламента 18 февраля не могло не заинтересовать большую часть населения страны. Масштаб планируемых социальных выплат беспрецедентен для нашего государства, которое известно во всем бывшем СССР как приверженец либеральных реформ в экономике. В связи с этим возникает логичный вопрос: можно ли считать произошедшее сменой приоритетов в экономической политике страны?
Без либеральных реформ в экономике не было бы того Казахстана, в котором мы сегодня живем. Наше преимущество в том, что болезненные для общества реформы мы провели быстро и решительно в условиях общей политической стабильности. Для этого нужна была немалая политическая воля, учитывая, из какого государства мы все вышли. В СССР государство отвечало за все и за всех, и самое парадоксальное, что и люди, и экономика привыкли ни за что не отвечать. Тотальный контроль привел к тотальной же безответственности. И вот в таком обществе нужно было стимулировать восстановление нормальных экономических процессов, которые были искусственно заморожены в период построения развитого социализма.
В 1991 г. все стартовали с одних позиций. У кого-то были нефть и газ, у кого-то - хлопок, золото, цветные металлы. Но у всех было одно бывшее советское общество и крайне неэффективная промышленность. Переход от социализма к капитализму оказался сложным и болезненным процессом. Многие из наших соседей, например, Россия, так до сих пор и не смогли пройти весь этот путь, наталкиваясь на неприятие и сопротивление общества, а некоторые, вроде Узбекистана и Туркмении, даже и не захотели попробовать.
Но без рыночных реформ на грани «шоковой терапии» трудно добиться успеха даже при наличии огромных природных богатств. Потому что главное в успехе тех или иных реформ - это даже не количество нефти или, например, золота. По большому счету, главное - это изменение общественного сознания. Вместо коллективной безответственности советского времени должна появиться идеология индивидуального успеха и только тогда можно использовать энергию общества как важный инструмент развития всей страны. Установление в обществе правил собственности и иерархии классических капиталистических отношений согласно показателям индивидуального успеха не менее важно, чем модернизация экономики. Кроме того, иерархия отношений в обществе чрезвычайно важна для того, чтобы не было слишком большого антагонизма между бедными и богатыми, и, соответственно, взаимной ненависти.
Без государства в этом вопросе никак не обойтись. Именно государство должно смягчить последствия реформ для общества, но также оно должно быть и очень последовательным, потому что большинство всегда будет против непопулярных реформ. Мы это очень хорошо видим на примере соседней России. То есть надо быть готовым к жестким мерам и либо иметь для этого кредит политического доверия в обществе, либо четко понимать, что ты хочешь получить в результате реформ и ради чего будут нести лишения твои сограждане и ради чего ты идешь на риск растратить свой собственный политический капитал. К сожалению, выборный политик не всегда может пойти на непопулярные меры. Даже у Путина с его огромным кредитом доверия в российском обществе с реформами ничего не получается. Для всех болезненных, но жизненно необходимых для России реформ есть только 2005 и половина 2006 года. Потом надо будет думать о выборах-2008, о том, кому передавать политическую власть в стране, а значит, надо будет раздавать обещания.
Провести реформы - это большое искусство, и по большому счету, после распада Союза никто из новых независимых не имел исторического опыта перехода от социализма к капитализму. И слава богу, что мы оказались среди тех, кто смог пройти этот путь с большей эффективностью и меньшими потерями. Теперь надо думать о том, что делать дальше, и опять не к кому обратиться за советом. Выступление президента 18 февраля в этом смысле означает, что государство завершает переход к принципиально иной экономической политике, которая основана на большей степени участия государства в экономике. Это совершенно новая для нас ситуация, и в этом, как обычно, есть и свои плюсы, и свои минусы. Финансовый контроль
Главный смысл казахстанских реформ заключался в следовании классическим либеральным ценностям. Это означало отказ от присутствия государства в экономике и жизни общества, масштабную приватизацию, либерализацию внутри- и внешнеторговой деятельности, строгую финансовую дисциплину со стороны государства. Все остальное должен был сделать рынок. Большое значение придавалось созданию современной финансовой системы, соответствующей мировым стандартам. Финансовая система должна была послужить опорой для развития всей остальной экономики и одновременно с помощью финансовых инструментов и показателей обеспечить ее регулирование. Это предопределило роль финансистов в осуществлении экономической политики Казахстана в целом.
В этом была своя неумолимая логика. Если вы не очень хороший игрок в карты, то лучше никогда не играть на деньги или играть очень осторожно. А если вы потенциально богатый, но капризный наследник немалого состояния, например нефти, золота или государственного бюджета, то невозмутимый финансист, наделенный вашим папой соответствующими полномочиями, который действует согласно четкой логике обращения с деньгами, никогда не позволит вам совершать необдуманные и рискованные поступки. Мы в Казахстане в начале 1990-х довольно плохо разбирались в сути работы рыночной экономики и к тому же у нас было много потенциально больших богатств. В общем, мы были очень неумелым игроком в карты, при этом потенциально очень богатым. И вот совершенно добровольно в виде финансовой системы в Казахстане фактически был создан независимый регулятор экономики, который не позволял государству сходить с намеченного пути. Грубо говоря, тратить деньги не по существу.
Регулятор был действительно создан очень современный, согласно лучшим мировым стандартам. Бывший председатель Нацбанка Григорий Марченко в интервью российскому журналу «Эксперт» очень подробно перечислял те самые современные международные методики и требования, которые были внедрены в казахстанскую финансовую систему. В результате эта система во главе с Нацбанком стала тем институтом, который соответствовал всем мировым стандартам, и именно к его представителям перешла ответственность за всю экономическую политику. Поэтому мы и называем отцами экономических реформ в Казахстане в первую очередь финансистов Сембаева, Марченко и других.
Первую проверку на прочность финансово-экономическая система Казахстана прошла в 1998-1999 гг. Тогда на фоне кризиса в России, низких цен на нефть (примерно 10 дол. за баррель) и отсутствия больших возможностей по транспортировке нефти из Казахстана на мировые рынки (квота по трубопроводу Атырау-Самара всего 3,5 млн тонн в год) экономика Казахстана, чтобы выжить, образно говоря, сжалась до самого «не могу». Примерно так, как некоторые рыбы в Африке зарываются в ил, чтобы переждать сухой период. Государство снижало расходы, проводя секвестры бюджета, финансисты снизили денежную массу примерно до 8,5% от тогдашнего уровня ВВП. Экономика Казахстана впала в летаргическое оцепенение, но главное, она выжила. И когда цены на нефть стали расти, экономика сразу ожила, как та рыба, которая дождалась-таки воды. Стал снова расти уровень денежной массы. Этот процесс стимулировал Нацбанк, скупая валюту, поступающую в страну от экспортеров, возможности которых после 2000 г. заметно выросли. Выросла также деловая активность, за которой последовал рост доходов государства, ушли в прошлое секвестры бюджета. И вот тут осмелело государство.
Государственный подход
Согласно классической либеральной модели государство вообще не должно вмешиваться в экономику, исполняя только регулирующую роль, в частности, поддерживая низкую инфляцию и обеспечивая стабильность валюты. Все эти задачи стали основными для Нацбанка, поэтому и получалось, что для проведения экономической политики вполне было достаточно этого органа. А так как государство в Казахстане, в отличие от России, не связано обязательствами по поддержке большого количества социально уязвимых слоев населения (напомним, что почти все льготы были отменены), по обеспечению северных территорий, по содержанию армии и флота, то и функции его стали больше представительскими.
Однако по мере роста поступлений от экспорта стало очевидным, что созданная в Казахстане экономическая модель, руководимая финансистами, не совсем адекватна новой ситуации. Главная проблема заключалась даже не в так называемой «голландской болезни», когда финансовая система не может справиться со все возрастающими потоками нефтедолларов, результатом чего является укрепление национальной валюты, падение вследствие этого конкурентоспособности местной промышленности, рост импорта и в конечном итоге рост инфляции. Главная проблема в том, что при либеральной модели не происходит адекватного развития внутреннего рынка. С одной стороны, на рынке нет инвестиций в сложные инфраструктурные проекты, которые не интересны частному бизнесу, потому что снижено участие государства в экономике. С другой стороны, явно не сбалансированной выглядит структура внутреннего спроса в виду того, что государство должно постоянно держать на низком уровне доходы бюджетников и пенсионеров для того, чтобы не провоцировать инфляцию и не увеличивать внутренний спрос, который, кроме того, приведет еще и к росту импорта. Так как в случае сокращения поступления нефтедолларов всегда остается такой надежный способ регулирования экономики, как секвестр бюджета.
В результате складывается парадоксальная ситуация. Денег в экономике все больше, финансовые показатели все выше, а уровень жизни большинства населения остается на прежнем уровне. В основном от такой ситуации выигрывают только представители финансовой системы. Казахстанские банки берут все больше кредитов на Западе, пользуясь высокими рейтингами страны и понемногу переводят свои активы за рубеж. Им становится тесно в Казахстане. Со своей стороны финансисты, которые традиционно у нас отвечают и за экономическую политику в целом, видят решение проблемы в экспорте капиталов. Однако такая ситуация все меньше начинает устраивать государство. Ему все труднее становится объяснить обществу, почему при таких доходах, поступающих в систему, доходы граждан остаются на прежнем уровне. Почему казахстанские банки находят удачные проекты в России, Киргизии, теперь в Грузии, где свой банк купил недавно «ТуранАлем», а почему не могут найти в Казахстане? Значит, в обществе возникает популистский вопрос: что-то не так с экономической политикой в стране или с приоритетами? В обществе все чаще задумываются о том, что казахстанские банки единственные, кто однозначно выигрывает в новой ситуации, и что банки откровенно тяготятся внутренней казахстанской действительностью. Слишком уж высокий уровень финансовой системы у нас достигнут.
Кроме того, государству, а вернее чиновникам, тоже хочется принять участие в процессе освоения средств. Поэтому государство явно не согласно с прежней пассивной ролью. Число проектов, инвестируемых из бюджета, все время растет. Правда, не растет их качество, но это уже другая сторона медали, которая называется восточной спецификой. Государство сегодня направляет в экономику до 40% от бюджетных расходов, и эта цифра все время растет. Государство хочет управлять экономическими процессами, что явно не нравится финансистам, потому что это противоречит либеральной теории и к тому же угрожает дополнительной инфляцией. Тем более что инфляция явно выходит из заданных параметров. Этому способствует денежная лихорадка, в которой немалое участие принимают и казахстанские банки, которым некуда вкладывать деньги и которые все время снижают требования к кредитам, и государство, которое все больше и больше накачивает экономику деньгами. Денежная масса в Казахстане достигла уже 32% от ВВП. Соответственно, растут риски для системы в целом. С либеральной точки зрения, ситуация сложилась просто критическая.
И вот 18 февраля президент говорит о масштабном увеличении социальных выплат, первом за все годы рыночных реформ. Цена вопроса - примерно 150 млрд тенге, или 15% от расходной части бюджета. Соответственно, вырастет совокупный внутренний спрос и возрастет угроза инфляции. Однако государство идет на этот риск не только потому, что начинается предвыборный период. Государство начинает чувствовать себя все более уверенно и готово рисковать. По сути дела, только сейчас и можно говорить о начале экономической политики. И в этом тоже нет ничего нового.
Наше государство повторяет путь, который прошли практически все капиталистические страны - от либеральной модели, когда все решает рынок, до системы государственного стимулирования экономического развития, необходимость которой когда-то обосновал Джон Кейнс. Согласно его идее, только активная финансовая политика государства, стимулирующая спрос, может сделать то, что не может чистый рынок. Насколько у нас получится с кейнсианством, большой вопрос. Управлять спросом в ситуации, когда у вас практически нет внутреннего производства, очень сложно, гораздо сложнее, чем просто управлять финансовыми показателями. Но что-то делать все равно нужно. Прежняя экономическая политика страны явно исчерпала себя.