Таджикская многовекторность
? 14 (106) Июль 2009, Интернет-журнал "Оазис"
Рашид Г. Абдулло (Душанбе)
Для бывших советских республик, а ныне независимых государств, реализация принципа многовекторности, суть которой заключается в выстраивании как можно более широких и разнообразных отношений не только с традиционным для них полюсом - Россией, но и с иными влиятельными полюсами в мире, стала одним из важнейших инструментов обеспечения политических, экономических и других интересов.
Абсолютное большинство постсоветских государств практически сразу же после декларирования своей независимости начали активно выстраивать свои отношения с внешним миром на основе принципа многовекторности. Этому способствовали осознанный выбор правящими политическими элитами курса на реализацию данного принципа, их политическая и психологическая готовность работать в соответствующем направлении, а также готовность если и не всего общества, то, во всяком случае, активной его части, поддержать подобное стремление и действия правящих элит своих стран.
В Центральной Азии, за исключением Таджикистана, изначальная поддержка активной части обществ постсоветских государств многовекторного внешнего курса своих правящих элит стало возможным в силу того, что на момент распада СССР эти элиты сумели успешно и на много лет вперёд решить вопрос о власти в свою пользу. И решили они этот вопрос, перехватив и сделав собственными все основные идеи и лозунги тогдашней оппозиции, прежде всего идею и лозунги национального возрождения. Более того, опираясь на сконцентрированную в своих руках реальную власть, они приступили к практической реализации существенной их части. Одним из аспектов реализации национально-возрожденческих идей в республиках региона стала политическая, информационная и социо-психологическая подготовка их населений к ориентации не на один, как в прежние времена, а на несколько полюсов.
В Таджикистан на момент начала активной фазы распада СССР после событий 19-21 августа 1991 г., ситуация была несколько иной. Вопрос о власти ещё не получил своего окончательного решения, общество было расколото, а правящая элита, правда, являвшаяся в тех конкретных условиях таковой скорее номинально, чем реально, и идеи национального возрождения с их императивом на многополюсность внешней ориентации, оказались несовместимыми друг с другом. По очень простой причине. Пребывавшая у власти в республике на момент обретения ею независимости регионально-политическая элита без поддержки бывшего советского центра была попросту дисфункциональна. Естественно, ни о какой многовекторности она даже не помышляла и к существованию в условиях независимости была абсолютно не готова. Но к ней также не были готовы и другие политические силы, а также само таджикское общество, в целом. Рахмон Набиев, после обретения независимости избранный главой государства в ходе первых общенародных президентских выборов, состоявшихся поздней осенью 1991 г., очень точно заметил, что независимость стала для республики кирпичом, неожиданно свалившимся на голову с крыши.
Первые попытки руководством Таджикистана проведения новой политики проявились лишь после вторичного прихода к власти Рахмона Набиева. Хотя он и принадлежал к той же региональной политической элите, что и его сменщик на посту руководителя таджикской компартии и предшественник на должности президента Таджикистана Каххор Махкамов, в вопросе о необходимости развития многовекторных отношений с внешним миром не расходился со своими непримиримыми оппонентами. Однако уже в вопросе о том, какие же азимуты развития таких отношения должны быть приоритетными для республики, Набиев и его оппоненты расходились весьма существенно.
После избрания президентом независимого Таджикистана Набиев стал постепенно проявлять стремление к развитию отношений с Западом. Коммунистическое руководство СССР убрало Набиева с поста руководителя республики. Силы, пришедшие к власти в России после августа 1991 г., и видевшие в Набиева своего идеологического противника, также активно противились его победе над более предпочтительным для них кандидатом.
Что же касается наиболее серьёзных оппонентов Набиева, то они были настроены на движение в прямо противоположном, исламском направлении. В то же время, существенное большинство таджикского общества продолжало ориентироваться на Москву. На неё же ориентировались многие не последние по влиянию или известности лица как в одном, так и в другом политическом лагере. Правда, ориентировались они на различные, зачастую противостоящие друг другу, сегменты политического истеблишмента постсоветской России.
После военно-политического поражения оппонентов Набиева и приходу к власти в стране в конце 1992 г. новой политической элиты многовекторность, как идея и накопившаяся небольшая практика ориентации на Запад и исламские страны, утратила, на какое-то время, свою актуальность. В 1993-1994 гг. многие в новой власти и большинство тех, кто её поддерживал, признавали только одно направление в отношениях с крупными мировыми полюсами - московское. Другие полюса подозревались в причастности к поддержке оппонентов власти, прежней и новой. В эти годы Таджикистан был единственной страной, по крайней мере, в Центральной Азии, в который процесс реализации принципа многовекторности в отношениях с внешним миром был заморожен.
Оживление процесса восстановления многовекторных отношений с внешним миром было связано, прежде всего, со стремлением самого населением любыми способами обеспечить свое выживание в пору глубочайшей экономической разрухи, наступившей после распада СССР. Это стремление обусловило стихийное развитие массового челночного бизнеса и стихийную же ориентацию этого бизнеса не только на Турцию и Китай, как это имело место в поздние перестроечные времена, но и на Иран, а некоторое время спустя и на Пакистан, Эмираты и т.д.
Потребности населения и стихийная активность челноков сделали развитие отношений с тем же Ираном и другими исламскими государствами неизбежным, как бы этому не противились некоторые, подверженные идеологическим и политическим предрассудкам, элементы в правящей политической элите в 1993-1994 гг.
Развитие серьезного миротворческого процесса, его поддержка мировым сообществом через ООН и другие международные структуры, а также оказание этим сообществом гуманитарной помощи населению страны, стихийная переориентация экспорта хлопка, волокна и алюминия на западные рынки способствовали достаточно быстрой реанимации западного направления в процессе выстраивания республикой своих отношений с внешним миром.
Когда в Таджикистане сегодня говорят о многовекторности своих отношений с внешним миром, следует иметь в виду, что речь идёт о развитии отношений, прежде всего с Россией и равновеликими ей, мировыми полюсами. Таковым для него являются также США и КНР.
Сегодня для Таджикистана, когда главным для него является решение экономических задач, значение России определяется, в первую очередь, её статусом страны реципиента многочисленных таджикских трудовых мигрантов, чьи денежные переводы на родину обеспечивают социальную стабильность и стимулируют рост экономики республики. По разным подсчётам, денежные переводы трудовых мигрантов и участие этих денег в экономических процессах формируют от трети до половины её ВВП. В 2008 г. общая сумма переводов денег таджикскими гражданами всех категорий через банки из России на родину достигла $2,8 млрд. Россия также интересна для Таджикистана и в качестве инвестора в имеющие для республики стратегическое значение энергетические проекты - уже реализованные (Сангтудинская ГЭС-1) и возможные в перспективе.
Значение США для республики определяется тем, что они заинтересованы в упрочении независимости Таджикистана. После же событий 11 сентября 2001 г. республика, имеющая 1400 км. границу с Афганистаном, стала для Соединённых Штатов важным политическим союзником. Воздействие этих двух фундаментальных обстоятельств обуславливают положительный характер развития таджикско-американских отношений. За все постсоветские годы отношения между двумя странами были свободными от конфликтов. К тому же, именно благодаря США для Таджикистана был создан фактический режим наибольшего благоприятствования в ведущих международных финансовых институтах.
Что же касается Китая, то его значение для Таджикистана определяется его статусом крупнейшего инвестора в стратегические инфраструктурные энергетические, транспортно-коммуникационные и горно-рудные проекты. Уже реализуемые соглашения по инвестированию в подобные проекты приближаются к $ 1млрд.
Китай заинтересован в социально-экономической, следовательно, и политической стабильности территорий по ту сторону её западных границ. В стабильности этих территорий он видит немаловажный фактор обеспечения стабильности собственных западных провинций. Инвестируя средства в таджикские стратегические инфраструктурные проекты, как и, впрочем, в аналогичные проекты в других центрально-азиатских странах, Китай вкладывает деньги и в собственную безопасность. К тому же, инвестиции в развитие делают Китай привлекательным для стран региона партнёром, чьи интересы будут ими обязательно учитываться.
Нынешний финансово-экономический кризис никак не сказался на развитии таджикско-китайских торгово-экономических отношений. Скорее наоборот. В 2008 г. товарооборот между двумя странами достиг $1,25 млрд. В первом квартале текущего года он вырос, по сравнению с первым кварталом прошлого года, на 84%. В соответствии с соглашениями, подписанными 4 июня в Душанбе, китайская сторона выделяет на реализацию проекта строительства ГЭС «Нурабад-1» на одной из горных таджикских рек $560 млн., на реализацию проекта возведения ТЭЦ на угле в Душанбе $400 млн., на проведения дополнительных работ на ЛЭП «Лолазор-Хатлон» и «Юг-Север» еще $61 млн. и $51 млн. на реконструкции автомобильной дороги Душанбе-Дангара - всего более $1 млрд.
Важной для Таджикистана страной-инвестором является и Иран. При финансовой и материально-технической поддержки иранцев были построены некоторые станции на железной дороге Курган-Тюбе-Куляб ещё в конце 90-х гг., пробит тоннель Истиклол, возводится Сантудинская ГЭС-2. Близки к заключению соглашения о реализации ещё целого ряда крупных энергетических и транспортно-коммуникационных соглашений. Следует подчеркнуть, что Иран показал себя надёжным партнёром при реализации таких проектов.
Россия, США, КНР и Иран являются на сегодняшний день для Таджикистана Большой четвёркой самых важных для него стран. Потенциально важные для Таджикистана ЕС и входящие в него страны пока не воспринимаются республикой в качестве самостоятельного полюса, сравнимого с четвёркой. Очевидная политическая несамостоятельность, крайняя неоперативность, чрезмерная политико-идеологическая негибкость и финансовая зажатость, отсутствие желания вкладываться в существенные и необходимые для Таджикистана проекты являются теми основными факторами, которые не позволяют Европе выглядеть большой и серьёзной силой в глазах таджиков, причём на всех уровнях.
Реализация странами данной четвёрки и западноевропейскими государствами своей политики в регионе ведёт к их конкуренции между собой. Наличие конкурентных отношений между ними создаёт такие условия, когда не только они реализуют свою политику в республике, но и она сама обретает возможность обеспечивать свои национальные интересы, превращаясь из всего лишь объекта конкуренции в самостоятельного игрока, активно стимулирующего конкуренцию между большими государствами и рассматривающего её как существенный инструмент расширения своих возможностей.
При выстраивании своих отношения с большими державами для Таджикистана важно чётко придерживаться принципа достаточности этих отношений и всячески избегать их трансформации в избыточные. Достаточными отношения с большими державами являются лишь в том случае, если уровень и объём этих отношений не превышает возможности республики безболезненно и без ущерба для себя абсорбировать их. В противном случае, они становятся избыточными.
Вместе с тем, развивая многоаспектные отношения с большими державами-полюсами, для такого небольшого государства, как Таджикистан, необходимо тщательно следить за тем, чтобы в этих отношениях не было чрезмерного крена в сторону одного из полюсов. Если такое случается, то другие большие государства-полюса могут усмотреть в подобном крене прямую угрозу своим национальным интересам и собственной безопасности. Хорошей иллюстрацией того, что из этого может выйти, являются несчастья, случившиеся с Грузией в августе прошлого года и чуть более трёх десятков лет ранее с Афганистаном. Грузия, потерпев военный разгром в пятидневной войне, утратила территориальную целостность, а Афганистан - мир и спокойствие на долгие десятилетия.
В завершение необходимо подчеркнуть следующее. Для Грузии при Звиаде Гамсахурдия, Азербайджана при Абульфазе Эльчибее, не говоря уже о Литве, Латвии и Эстонии многовекторность, понимая, в первую очередь, как возможно большее дистанцирование от России, являлось вполне определенной задачей и даже самоцелью. Таджикская же многовекторность подразумевает, что развитие отношений с иными полюсами вполне может и реально сочетается с дальнейшим развитием отношений и с Россией. Источник возникновения тех или иных трений в двусторонних отношениях следует искать не в действиях таджикской стороны, а в недостаточной концептуальности и чрезмерной конъюнктурности российской политики в отношении стран Центральной Азии.
От редакции
Так называемая, пресловутая «многовекторная политика» присуща в той или иной степени всем странам центрально-азиатского региона, начиная от перманентно не признающего Россию Узбекистана, до вполне, во всяком случае внешне, лояльного к ней Казахстана. При этом, такую многовекторность признают практически все эксперты, а в некоторых странах она возведена в ранг официальной национальной политики. Кыргызстан, например, готов торговаться базой «Манас» с кем угодно, и с абсолютно непредсказуемым результатом. Узбекистан, в свою очередь также всегда умело лавировал между Россией, США и Европой, преследуя исключительно собственные интересы.
Что поделаешь, регион интересен всем, и руководители региональных стран это прекрасно понимают и используют в своих целях. Приведём по этому поводу мнение заведующего отделом Средней Азии и Казахстана российского Института стран СНГ Андрея Грозина, которого, кстати, никак нельзя заподозрить в оппозиционности Кремлю и который рассуждал на тему многовекторности региона в свете визита американского президента в Москву.
«Страны Центральной Азии тут демонстрируют многовекторную политику, они самостоятельны. Но эта самостоятельность имеет ограниченные масштабы. Страны Центральной Азии зависят от российских транспортных коммуникаций, обеспечивающих поставки их ресурсов. США это понимают и пытаются надавить на Россию и Китай по «Манасу» через переговоры по Айни и Навои. Но для России как перестройка «Манаса», так и блеф по поводу Айни и Навои не являются сюрпризом», - считает эксперт.