ПОЖИЗНЕННЫЙ ПРИГОВОР? 22 июня состоится референдум по проекту новой редакции конституции Таджикистана
Подготовка к проведению этой процедуры сопровождается вполне определенными действиями властей. Запреты на доступ в Интернете к оппозиционным изданиям, арест одного из лидеров официально признанной властями партии Исламского возрождения - таков арсенал методов подготовки к «волеизъявлению». Все они направлены против оппозиции, которая по условиям межтаджикского «Общего Соглашения о мире и национальном согласии между Правительством Республики Таджикистан и таджикской оппозицией», подписанного в Москве 27 июня 1997 г., была включена в общеполитический процесс и заняла свои места в правительстве. Сегодня ее, похоже, решили «выключить».
ПУТЬ К ВЛАСТИ
В 1991 г. Таджикистан, как и большинство его «собратьев» по так называемой «семье советских народов», объявил о своей независимости, а 24 ноября того же года обрел и своего первого «постсоветского» президента, которым стал бывший первый секретарь (1982 - 1985 гг.) местной компартии Рахмон Набиев. Уже в этом была первая и во многом трагическая особенность происходивших в Таджикистане общественно-политических событий. Дело в том, что занимавший пост первого секретаря компартии в «перестроечный» период 1985 - 1991 г. Каххор Махкамов, ставший в 1990 г. и президентом Таджикской СССР, так и не сумел удержать власть в своих руках. Клановый характер формирования правящих элит страны стал основной причиной последовавшего крупномасштабного гражданского конфликта. Борьбу за власть вели три силы: выходцы из так называемого ленинабадского клана, коммунистическое правительство и политическая оппозиция, которая представляла собой коалицию демократов, националистов, исламистов и «культурно-возрожденцев». За ней стояли выходцы из Гарма и Горно-Бадахшана (Памир). Особую роль начинала играть Исламская партия возрождения, возникшая в октябре 1990 г. Центральное (коммунистическое) правительство опиралось на жителей северного Ленинабадского района, а также Куляба. Победа на крайне сомнительных с точки зрения законности президентских выборах ленинабадца Набиева лишь усилила противостояние.
Кулябский клан лихорадочно искал свою нейтральную фигуру. В итоге 19 ноября 1992 г. на XVI сессии Верховного Совета Председателем Верховного Совета был избран Эмомали Рахмонов. Он в то время постоянно подчеркивал свою лояльность России и стремление прекратить Гражданскую войну в стране. Одновременно новый лидер набирал вес и в самом Таджикистане. Ставка на кулябский клан, бывшую партийно-хозяйственную номенклатуру советского времени и российскую военную помощь «приподняли» его над многими другими. Загадочная смерть в 1993 г. Рахмона Набиева сняла с повестки дня вопрос о соперничестве с бывшим президентом. Более того, Рахмонов даже заявил о ликвидации такого поста в Таджикистане. Тем временем противостояние с Объединенной таджикской оппозицией продолжалось, а давление на Душанбе со стороны мирового сообщества и прежде всего Ирана, а также отдельных политических сил Афганистана, усиливалось. Москва также хотела достижения мира на южных рубежах СНГ. После сложных перипетий мир все-таки был заключен, а Эмомали Рахмонов, уже восстановивший к осени 1994 г. пост президента, занял его 16 ноября того же года.
Примечательно, что договор с Исламской партией возрождения Таджикистана, подписанный в 1997 г., соблюдался Рахмоновым тоже весьма своеобразно. Когда встала речь о редакции конституции и проведении референдума о введении семилетнего срока президентства, он начал вновь активно заигрывать с ее лидером Саидом Абдулло Нури. Однако осенью 1999 г., когда Эмомали Рахмонов был вновь избран президентом Таджикистана, нажим на оппозицию возобновился. Все эти события происходили на фоне усиления личной власти президента и откровенных преследований всех несогласных с ним. Механизм «центральноазиатской государственности» постсоветского периода «успешно» заработал.
НОВЫЕ ВРЕМЕНА, НОВАЯ СТРАТЕГИЯ
Москва, пристально наблюдавшая за действиями таджикского президента, до поры до времени не обращала внимания на его попытки расправиться с оппозицией, преследовать инакомыслящих. Лишь изредка она давала ему понять, что он переходит границы дозволенного. Такое поведение объяснялось заинтересованностью России, во-первых, в сохранении контроля над Таджикистаном, во-вторых, опасениями разрастания «афганского синдрома» в Центральной Азии и, наконец, в-третьих, лояльностью Душанбе. Прошедшие в 2000 г. в два тура выборы в Маджлис Мамояндоган - Собрание представителей (нижняя палата парламента) продемонстрировали победу пропрезидентской Хизби Демократии-Халки Тоджикистон - Народной Демократической партии Таджикистана, следом за которой шла Коммунистическая партия, также поддерживавшая Рахмонова. Оппозиционная Партия исламского возрождения (Нахзати исломи Тоджикистон) получила всего 2 места из 63.
Звездный час для Рахмонова наступил 11 сентября 2001 г. Англо-американская коалиция, остро нуждающаяся в плацдарме у северных границ Афганистана, нашла в таджикском президенте своего горячего сторонника. Для самого Рахмонова это означало найти для себя место в мировой политике и показать свою значимость. Одновременно он хотел решить и собственные проблемы: в обмен за лояльность Вашингтону и Лондону Рахмонов хотел получить добро на усиление борьбы с внутренней оппозицией, которую, естественно, обвинил в радикальном исламизме и терроризме. Более того, было оказано давление и на Москву с тем, чтобы она выдала ему находящихся на территории России представителей таджикской оппозиции.
Во время иракского кризиса таджикский президент достаточно однозначно подчеркивал свою заинтересованность в усилении связей с НАТО и англо-американской коалицией, в частности. В российской прессе начали появляться материалы о недружественной позиции руководителя Таджикистана, а официальный Душанбе не уставал все это опровергать, ссылаясь на «происки врагов» и информационные диверсии. Одновременно таджикское руководство не стеснялось использовать крайне сомнительные приемы «работы» с российской прессой, о чем стало известно редакции оппозиционной демократической таджикской газеты «Чароги руз», издающейся за пределами Таджикистана и запрещенной его властями для распространения в стране.
Опубликованная фотокопия документа под грифом «Совершенно секретно» от 23 декабря 2001 г., автором которого являлся министр безопасности Республики Таджикистан, а получателем Председатель Верхней палаты парламента (Маджлиси Милли), не оставляет сомнений в подлинных настроениях, царящих в руководстве Таджикистана. В нем, в частности, говорится о необходимости «упорядочить пребывание» российского воинского контингента в Таджикистане, что во многом обусловлено недовольством НАТО условиями его пребывания в этой стране, а также тем, насколько негативно это может сказаться на международных позициях официального Душанбе и экономическом сотрудничестве с Западом. В частности, в послании предлагалось «для формирования выгодного для нас общественного мнения на территории Республики Таджикистан и внутри самой России... провести ряд мероприятий содействия по подготовке и опубликованию статей и аналитических материалов в ряде печатных и электронных изданиях РФ... Для чего нам необходимо дополнительное финансирование в целях успешной реализации данного проекта». Трудно представить, чтобы Эмомали Рахмонов не знал о «спецоперации» своего министра безопасности и его «предложениях» председателю Верхней палаты парламента. Но это был лишь первый шаг на пути к заветной для таджикского президента цели - получению абсолютной власти.
СТАВКИ СДЕЛАНЫ
В конце зимы - начале весны 2003 г., буквально параллельно с развитием иракского кризиса, Рахмонов усиливает пропагандистскую кампанию по изменению конституции. Официально 30 предлагаемых поправок основного закона страны носят редакционный характер, так как, по мнению таджикских властей, старая конституция больше относится к периоду завершения гражданской войны, нежели к новым временам и реалиям. Например, Рахмонов хотел бы запретить создание религиозных политических партий, то есть фактически ликвидировать Партию исламского возрождения - организацию, признанную даже в свое время Россией в качестве одной из участниц внутритаджикского урегулирования. «Небольшие» редакционные замечания президента касаются широкого круга вопросов организации политической жизни и все вместе способны окончательно ввести в Таджикистане «центральноазиатскую форму правления».
Судя по всему, всенародного одобрения конституционных инициатив осталось ждать недолго. После этого можно будет с уверенностью сказать, что на карте СНГ появится еще один правитель, приговоренный народом к пожизненному исполнению обязанностей, а у России еще одна головная боль.
Константин ПЕТРОВ. "Российские вести"