Исламовский фундаментализм
Текст: «Газета.Ru»
Спустя пять дней после трагедии в Андижане официальные узбекские власти обнародовали свою версию событий. Виновниками трагедии названы исламские фундаменталисты - базирующаяся в Лондоне организация «Хизб-ут-тахрир».
Лидер мятежа - никому доселе не известный Кабул Парпиев, «работавший в аграрном секторе области» (формулировка главы МВД Узбекистана Закиржона Алматова). Мятежники, согласно этой версии, имели целью освобождение своих соратников-экстремистов из андижанской и ташкентской тюрем, взяли заложников, которых затем начали расстреливать.
Указание на исламский экстремизм как на источник мятежа было вполне ожидаемым. Наличие фундаменталистской угрозы - главный фактор, легитимирующий авторитарный режим Каримова перед мировым сообществом. США в ходе операции в Афганистане создали с разрешения Каримова свою авиабазу в Ханабаде и рассматривали его как союзника в походе против воинствующего исламизма. За это, кстати, их критиковали западные союзники: обвинения Белого дома в поддержке каримовской репрессивной военной автократии звучали неоднократно (вновь пишет об этом сегодняшняя The Guardian).
Однако, как и большинство подобных режимов, режим Каримова активно использует фактор исламской угрозы для расправы с внутренней оппозицией и для концентрации экономической власти в руках ограниченного числа местных кланов.
И стоит прислушаться к мнению тех экспертов, которые говорят, что у андижанского мятежа и других проявлений нестабильности в республике отнюдь не только «внешние» корни, но и внутренние - социально-экономические.
15 лет оказались критическим сроком для постсоветских режимов, сформировавшихся в самом конце советской эпохи. Аскар Акаев, никогда не устраивавший массовых репрессий против оппозиции, не вводивший жесткую цензуру в СМИ, вынужден был бежать из страны, отказавшись стрелять по восставшим людям. При этом у восстания были вполне известные стране и вполне умеренные светские политические лидеры, в свое время работавшие во власти.
В Узбекистане ситуация принципиально иная. При такой же тотальной нищете населения, чудовищной безработице и наличии огромного взрывчатого материала в лице молодежи (более половины населения Узбекистана моложе 21 года и почти 60% живет в сельской местности, не имея доступа к элементарным благам цивилизации) режим Каримова разгромил, сгноил по тюрьмам или заставил эмигрировать всю светскую оппозицию.
Но, подавляя всякую политическую жизнь в стране, власть не может дать людям возможности заработать на пропитание, не создает рабочие места, душит частный бизнес (в Узбекистане давление государства на бизнес несопоставимо сильнее, чем даже в сегодняшней России). А репрессии, связанные с многочисленными жертвами, как это было в Андижане, лишь подливают масла в огонь, увеличивая уровень ожесточения в обществе. Люди уже не боятся смены власти, им уже нет дела до того, будет ли новый правящий режим светским или шариатским. Они хотят, как минимум, еды и работы.
Между тем проявляющий неизменную жесткость полувоенный режим Каримова не так уж устойчив. Взрывы правительственных учреждений, бои на окраинах Ташкента, провинциальные мятежи - все это эксцессы, случающиеся здесь относительно регулярно.
Практически нет сомнений, что, если режим Каримова в какой-то момент не выдержит внутренних противоречий, то вспыхнувшее восстание приобретет фундаменталистский оттенок.
Однако следует иметь в виду, что, загоняя репрессиями эти противоречия вглубь, преследуя всякое инакомыслие и светскую оппозицию, режим Ислама Каримова на самом деле своими собственными руками создает почву исламской революции. Потому что другой идеологической базы для изменения социальной ситуации просто нет. А власть воспринимает свою роль гаранта от исламской угрозы как индульгенцию за нерешенность социальных проблем и репрессии.
И в этом смысле исламовский фундаментализм, та жестокость, которую проявил режим в андижанском мятеже и которая кажется в том числе и российскому МИДу проявлением борьбы с очередной «цветной революцией», не столько снижают, сколько, напротив, увеличивают риск эскалации насилия и реальных социальных волнений под исламскими лозунгами. А ссылка на «внешние» источники угрозы лишь камуфлирует неспособность к решению внутренних проблем.
18 МАЯ 2005